В ту ночь мы с Мари никак не могли уснуть: фея все время вертелась, да и мне любая поза казалась неудобной. Я почувствовал приближение дремы лишь около часа: перевернулся на живот и попытался расслабиться… Перед тем, как провалиться в мягкую пучину сна, я почувствовал, как Мари прижалась к моей руке.

И приснилось мне, что я стою на опушке леса. Сквозь сетку ветвей просвечивают звезды и луна. Воздух теплый — намного теплей, чем бывает в мае… но я почему-то не удивляюсь.

А потом — меж стволов деревьев — я вижу девичий силуэт. Это Мари. Едва касаясь травинок босыми ногами, она приближается ко мне и берет за руку. "Пойдем", — выдыхает она мне в ухо. Я чувствую тепло ее слов.

Мы углубляемся в лес. Кроны деревьев смыкаются над нами, становится темно. Но Мари поднимает руку, и на кончиках ее пальцев возникает пламя — как огни Святого Эльма на реях "Летучего Голландца". Мы приближаемся к ручью и переходим его по бревну… вернее, я иду по бревну, а фея, держась за мою руку, летит рядом. Затем лес начинает редеть: мы выходим на поляну. Я вижу силуэты людей… нет, фей, ибо все они наги и крылаты. Некоторые стоят небольшими группами и разговаривают, другие летают или ходят по поляне… воздух полон негромких разговоров и шума от вибрации крыльев. Держась за руки, мы с Мари пересекаем поляну; феи замолкают и расступаются, потом провожают нас глазами. Я чувствую их взляды (сквозь рубашку) кожей спины.

Мы приближаемся к противоположному концу поляны — я вижу толстое дерево, могучий дуб. "Не отпускай мою руку", — шепчет Мари и плавно взмывает, увлекая меня за собой. Странно: ни ей, ни мне не тяжело — будто я плаваю в воздухе в состоянии безразличного равновесия. Мы медленно поднимаемся… выше… выше… Вокруг становится просторнее — больше воздуха и ветра, меньше веток: мы у самой крыши леса. В стволе дуба обнаруживается дупло; мы вплываем внутрь и оказываемся в небольшой комнате. Пол устлан одеялами, вдоль обтянутых шелком стен лежат подушки. Низкий потолок расписан странными узорами: переплетениями волнистых полос. На стене — овальное зеркало в массивной золотой раме. Мари делает плавный жест, и туманная дымка затягивает вход в комнату… густеет, становится плотней… превращается в зеркало — точную копию зеркала напротив.

Мари хлопает в ладоши; огни Святого Эльма брызгами слетают с ее пальцев и летят в стороны — к висящим на стенах канделябрам. Вспыхивают свечи. Повернутые лицом друг к другу зеркала умножают их число, заполняя комнату трепещущим, как облако мотыльков, желтым светом. "Иди ко мне", — зовет фея… но я остаюсь на месте. Она подходит сама и обнимает меня. Целует в губы. Я возвращаю объятие и поцелуй… на губах остается горький привкус неиспользованных возможностей. Фея опускается на пол и тянет меня за собой — но я знаю, что нам никогда не быть вместе. Сердце мое рвется от жалости: "Зачем я тебе? Ведь утром, когда мы проснемся, все вернется на круги своя". В воздухе зарождается низкий вибрирующий звук, будто кто-то коснулся самой толстой струны самой большой в мире арфы. "Не вернется", — шепчет Мари. "Почему?" Прежде, чем ответить, она почему-то колеблется… вереница легких секунд летит мимо нас, как звон серебряного колкольчика. "Если человек соблазнен пришедшей в его сновидение феей, он становится одним из нас… — Мари ласково улыбается и целует мою руку. — Феи бесплодны, они не могут иметь детей — это единственный наш способ размножения". Вибрирующий звук становится громче, резонируя у меня в груди, горле, висках. "В чем дело? — тревожно шепчет Мари, глядя снизу вверх. — Ведь ты выбрал меня… решил остаться со мной!" — "Я не могу быть с тобой", — отвечаю я. Свечи вспыхивают ярче, высекая из зрачков феи длинные голубые искры. Низкий вибрирующий звук становится невыносимо-громким… и я понимаю, что он звучит внутри меня.

"Из-за нее?" — спрашивает Мари.

Прежде, чем ответить, я на мгновение закрываю глаза.

А когда открываю — комнаты с зеркалами и свечами уже нет. Я лежу у себя в спальне, на кровати. В окно светит полная луна. У моего лица, подобрав ноги, сидит Мари. Глаза феи открыты, и я опять удивляюсь глубине их голубизны.

— Да, из-за нее, — хрипло выдыхаю я.