Глава 11

Все трое удивленно подняли головы. Один был брюнетом, второй – блондином, третий – кем-то посередине. Всем немногим меньше тридцати. Все выглядели усталыми. Тяжелая работа допоздна, пицца и кофе. Словно они вновь оказались в юридической школе.

– Чем мы можем вам помочь? – спросил брюнет.

– И кто вы такой? – спросил Ричер. – Джулиан, Джино или Исаак?

– Я – Джино.

– Рад познакомиться, Джино, – сказал Ричер. – Вы, случайно, не знакомы с пожилой парой Шевиков?

– А что? – поинтересовался Джино.

– Я провел с ними некоторое время и узнал про их проблемы. Они рассказали, что им помогают три адвоката из «Публичного права». И я предположил, что это вы. Более того, я практически в этом уверен. Ну сколько подобных адвокатов может позволить себе город таких размеров?

– Если они – наши клиенты, тогда, как вы должны понимать, мы не вправе обсуждать их дела, – заявил блондин.

– А вас как зовут? – поинтересовался Ричер.

– Я – Джулиан.

– А я – Исаак, – добавил ни брюнет, ни блондин.

– Ричер, приятно с вами познакомиться. Итак, Шевики являются вашими клиентами?

– Да, – ответил Джино. – И мы не можем о них говорить.

– Давайте рассмотрим гипотетический пример. В деле, аналогичном делу Шевиков, каковы шансы, что один из фондов «без виновников» выплатит им деньги в течение семи дней?

– Мы и в самом деле не можем обсуждать с вами этот вопрос, – повторил Исаак.

– Чисто теоретически, – сказал Ричер. – В качестве абстрактной иллюстрации.

– Это сложно.

– И в чем проблема?

– Если говорить абстрактно, такие дела начинаются просто, но предельно осложняются, когда члены семьи выступают в роли гарантов. Подобный шаг обычно существенно уменьшает срочность. В буквальном смысле. И сразу отодвигает решение. Фонды имеют дело с десятками тысяч запросов. Возможно, сотнями тысяч. Если им становится известно, что пациент получает необходимое лечение, они помечают его соответствующим кодом, который понижает его важность. Его, конечно, не переносят в самую нижнюю часть списка, но откладывают в долгий ящик и в первую очередь рассматривают более срочные случаи.

– Значит, Шевики совершили ошибку, когда подписали бумаги? – спросил Ричер.

– Мы не можем обсуждать Шевиков, – заявил Джино. – Это конфиденциальная информация.

– Теоретически. Гипотетически. Будет ли ошибкой для гипотетических родителей подписать такой договор?

– Конечно, – ответил Исаак. – Подумайте об этом с бюрократической точки зрения. Пациент получает лечение. Для бюрократа не имеет значения, как именно. Он знает лишь одно: ему не грозит негативная реакция со стороны общественности, а значит, он может не спешить. Гипотетические родители должны были стоять на своем и ничего не подписывать.

– Полагаю, они просто не могли отказаться, – сказал Ричер.

– Я согласен, это было бы трудно в данных обстоятельствах, – согласился Исаак. – Но тогда бюрократу пришлось бы достать чековую книжку. Прямо в тот самый момент. У него не осталось бы выбора.

– Это вопрос образования, – вмешался Джино. – Люди должны знать о своих правах. А когда наступает такая ситуация, уже поздно. Твой ребенок лежит на носилках, и тебя переполняют эмоции.

– Произойдет ли что-нибудь в ближайшие семь дней? – спросил Ричер.

Никто не ответил.

Что уже само по себе было ответом.

– Проблема в том, – через некоторое время заговорил Джулиан, – что у них появилось время для споров. В правительственный фонд поступают деньги налогоплательщиков, и этот закон не слишком популярен. Правительство захочет, чтобы платил страховой фонд. А тот складывается из денег держателей акций. От него зависят размеры бонусов. Поэтому страховой фонд будет отбрасывать платежи обратно правительству, а те – им, и это может продолжаться достаточно долго.

– До каких пор? – спросил Ричер.

– Пока пациент не умрет, – ответил Исаак. – А это большой приз для страхового фонда. Потому что тогда спор переходит на другой уровень. Суррогатное контрактное соглашение было заключено между фондом «без виновников» и пациентом. Что тут возмещать? Человек, который умер, деньги не тратит. Уход обеспечивался щедростью близких родственников. Такое случается постоянно. Пожертвования на лечение членов семьи так распространены, что у Внутренней налоговой службы есть целый отдел, который ими занимается. Но это совсем не то же самое, что купить акции у корпорации. Ты не выигрываешь, если со временем происходит рост фондов. Тут подсказка в самом названии. Речь о пожертвовании, о даре, который делается добровольно. И его не следует возмещать. В особенности родителям, которые не участвовали в исходном аннулированном соглашении. Все дело в правовом принципе. Прецеденты туманны. Дело может дойти до Верховного суда.

– Значит, в ближайшие семь дней рассчитывать не на что? – спросил Ричер.

– Мы будем счастливы, если они получат что-то через семь лет, – ответил Исаак.

– Они в долгах перед ростовщиками.

– Бюрократов такие вещи не волнуют.

– А вас? – спросил Ричер.

– Наши клиенты не подпускают нас к своим финансовым делам, – ответил Джулиан.

Джек кивнул.

– Они не хотят, чтобы вы сожгли их последние мосты, – сказал он.

– Так они сами говорят. – Джулиан кивнул. – В данной ситуации очевидной стратегией будет подача гражданского иска против нарушившего закон нанимателя. Здесь проиграть невозможно. Однако это никогда не делается в случаях, похожих на дело Шевиков, потому что подобные действия выставят обвиняемого мошенником, тем самым разорив его, что не позволит выигравшему истцу получить причитающиеся ему деньги.

– И они больше ничего не могут сделать? – спросил Ричер.

– Мы обратились в суд с петицией от их имени, – сказал Джино. – Но процесс был сразу остановлен, как только суд узнал, что их дочь получает лечение.

– Я понял, – подвел итог Ричер. – Будем рассчитывать на лучшее. Кое-кто сказал мне, что неделя – это очень долго. Спасибо за помощь. Я ее очень высоко ценю.

Он вышел из офиса на улицу и остановился на углу, чтобы уточнить направление. «Направо и налево. И я окажусь там, где нужно».

Он услышал, как дверь у него за спиной открылась, повернулся и увидел, что к нему идет Исаак. Не блондин и не брюнет. Рост примерно пять футов и девять дюймов, массивный, как кабан. В брюках с отворотами.

– Я – Исаак, вы помните? – спросил он.

– Исаак Мехай-Байфорд, – ответил Ричер. – Доктор права из Стэнфордского юридического. Крутая школа. Мои поздравления. Но я полагаю, что вы родились на другом побережье.

– В Бостоне. Мой отец служил в полиции. Вы мне немного его напомнили. Он также замечал детали.

– Теперь я начинаю чувствовать себя старым.

– Вы полицейский?

– Я был полицейским. Когда-то давно. В армии. Это считается?

– Возможно. Вы можете дать мне совет.

– Какой? – поинтересовался Ричер.

– Как вы познакомились с Шевиками? – спросил Исаак.

– Я помог мистеру Шевику выбраться из неприятного положения сегодня утром. Он повредил колено. Я проводил его до дома. Они рассказали мне свою историю.

– Его жена мне периодически звонит. У них мало друзей. Я знаю, что они делали, чтобы раздобыть деньги. Скоро у них уже не останется места для маневра.

– Думаю, у них его уже нет. Точнее, не будет через семь дней.

– У меня есть безумная собственная теория.

– О чем?

– Или я просто себя обманываю…

– И какова же ваша теория? – снова спросил Ричер.

– Последнее, что сказал Джулиан. О гражданском иске против нанимателя. Нет смысла подавать его, потому что активы корпорации ничего не стоят. Обычно это хороший совет. И в данном случае тоже. Вот только у меня нет такой уверенности.

– Почему?

– Некоторое время назад глава корпорации пользовался здесь невероятной популярностью. Все о нем говорили. Ирония судьбы в том, что Мэг Шевик превосходно исполняла обязанности специалиста по связям с общественностью. Существенная часть – это мифы о высоких технологиях, огромная работа молодых предпринимателей, активное позитивное влияние иммигрантов: как он попал в нашу страну без всего, но сумел добиться успеха… Однако я слышал и негативные вещи. Тут и там, фрагменты, слухи, по большей части не связанные между собой… Всё с чужих слов, ничем не подтвержденных, но от людей, которые должны знать правду. Мне почему-то захотелось разобраться, как сводятся в единое целое все фрагменты за спиной общественного мнения. Так вот, выяснилось, что существуют три главные темы. Он действовал сам по себе, легко обходил этические проблемы, и складывалось впечатление, что у него больше денег, чем должно было быть. Моя безумная личная теория состоит в том, что если соединить все точки в единственно возможном порядке, получится, что он постоянно снимал сливки – простая задача для человека, которому плевать на этику. Тогда и возник настоящий цунами из наличных. Я думаю, он не смог устоять перед искушением. И считаю, что спрятал миллионы долларов инвесторов под собственным матрасом.

– И это объясняет, почему его компания так легко и быстро пошла ко дну, – сказал Ричер. – У него не осталось резервов. Он все украл, и его финансовые отчеты находились в полнейшем беспорядке.

– Дело в том, что деньги всё еще на месте, – продолжал Исаак. – Или бо́льшая их часть. Или какая-то. По-прежнему спрятаны под матрасом. И тогда гражданский иск становится вполне разумным решением. Против него лично, а не против компании.

Ричер ничего не ответил.

– Адвокат во мне говорит, что шансы один против ста, – продолжал юрист. – Но я не хотел бы, чтобы Шевики пошли ко дну, не использовав все возможности. Однако не знаю, как это сделать. Вот почему и прошу у вас совета. Настоящая адвокатская фирма наняла бы частного детектива. Он нашел бы этого человека и проверил документацию. Через два дня мы знали бы всё наверняка. Но у нашего проекта отсутствует такая статья расходов. И нам слишком мало платят, чтобы мы могли сами обратиться к частному детективу.

– А зачем его разыскивать? – спросил Ричер. – Он исчез?

– Нам известно, что он все еще в городе, но залег на дно. Я сомневаюсь, что сумел бы найти его самостоятельно. Он очень умен и, если я прав, также невероятно богат. Не самое лучшее сочетание. Это снижает шансы на успех.

– Как его зовут?

– Максим Труленко, – сказал Исаак. – Он украинец.