Раскатать всех

Произошел теракт. Все собрались перед ноутбуком Дрона, рассматривали кадры с места взрыва, фотороботы предполагаемых преступников.

– Смотрите, какие у них бороды! – сказал Тукан.

– Да почти как у нас, парни, – обрадовался Дохлая Рыба.

– Ну, за этим стоит такая сила, что вам и не снилось, – заметил Николас.

– А я думаю, они просто ублюдки. Убивают всех без разбора. Вон ребенка убили, – встрял Зубик.

– Твоего что ли?

– Нет.

– Какое тебе тогда дело?

– Там мог быть и я!

– Ну не был же? – выдержав паузу, произнес Николас и подытожил: – Вот у кого сила!

– Да какого черта, Николас? Парни, Мараджа двинулся.

Николас уселся на столе рядом с компьютером и обвел всех пристальным взглядом:

– Сами подумайте. Если человек готов умереть, чтобы чего‑то добиться, у него сила, вот и все. Плевать, чего именно он хочет – религия, там, Аллах, какого черта, не знаю. Кто идет за это на смерть, тот однозначно герой.

– Согласен, – отзвался Зубик, – но это же террористы, они Христа хотят сжечь.

– Да, но я их уважаю, они презирают смерть. Уважаю, потому что они смогли всех запугать. Если у всех при виде тебя полные штаны, это значит, ты смог, чтоб мне сдохнуть, ты смог.

– Знаешь, что, Мараджа? Мне нравится, что все боятся бородатых, – сказал Чупа-Чупс.

– Я не боюсь, – сказал Бисквит, у которого не было и намека на бороду, – и вообще вы же не террористы.

– Нет, но я бы не отказался, – ответил Николас и написал в комментариях: “Аллах акбар”.

Тут же набежали с возмущениями.

– Смотри, Мараджа, тебя обсирают, – сказал Бриато.

– Плевать.

– Знаешь, что, Мараджа? – сказал Тукан. – Я первый буду против того, у кого водятся деньги, но кто не умеет их защитить, ведь такой тип получает миллионы просто так и заслуживает, чтобы у него их отобрали. То есть если у тебя есть деньги, ты по‑любому рискуешь. Но эти‑то просто берут и взрывают, даже детей. Разве это по‑мужски?

Чёговорю встал, чтобы взять еще пива, бросил взгляд на экран, где в очередной раз прокручивались эпизоды взрыва и сказал:

– Не, я не согласен, что надо умирать. Ерунда какая‑то.

– Вот именно! – поддакнул Драго – Точно. Слушай, – продолжил он, обращаясь к Николасу, – одно дело, если кого‑то убивают, ну ограбление там, или перестрелка, или не поделили точку. И совсем другое, если он сам хочет умереть. Это мне не нравится. Это глупо.

– Да… – покачал головой Мараджа. – Так и останемся глупыми карасями, которые только и заглатывают наживку. Будем довольствоваться крохами.

– Мараджа, ты чего ноешь? Мы же короли Неаполя, и ты это знаешь.

– Мелковато, не так это делается!

– А меня все устраивает, – сказал Тукан. – Деньги есть, остальное по барабану.

– Вот именно! – черные глаза Николаса вспыхнули. – В этом‑то и проблема. Мы должны командовать, а не тупо рубить бабло.

– Раскатать всех, – добавил Бисквит.

– …нас должны узнавать, должны нам кланяться, должны понять, что мы пришли навсегда. Люди должны бояться, они нас, а не мы их, – заключил Николас, цитируя Макиавелли, накрепко засевшего у него в голове.

– Все и так обсираются, когда видят нас, – заметил Зубик.

– Да должна очередь выстроиться из желающих попасть к нам, а вместо этого…

– Так лучше! – возразил Дохлая Рыба. – А если шпион попадется? Откуда ты знаешь?

– Шпион, не шпион, – Николас покачал головой, – паранца всегда считалась шестеркой босса, полиция так и заявляет при аресте: паранца такого‑то…

– Боевое крыло, – добавил Дрон.

– Вот именно. А я не хочу быть ничьим крылом. Хватит кормиться объедками. Мы думаем только о деньгах, а надо думать о том, как подчинить себе всех.

– А мы чем, по‑твоему, занимаемся? – Тукан даже расердился.

Они не понимали, может, лишь смутно догадывались, что имел в виду Николас.

– Деньги решают все. Точка, – заключил Зубик.

– Деньги? Какие деньги? Наши гроши не сравнить с теми суммами, какие боссы кладут себе в карман каждую неделю! – Николас слез со стола и пошел за пивом. – Чтоб мне сдохнуть! До вас не доходит! И вряд ли дойдет!

– В общем, – сказал Чупа-Чупс, чтобы как‑то закончить разговор, который проворачивался на холостых, словно старый мопед, – поэтому я и люблю свою бороду. – И он погладил себя по подбородку. – Все‑таки нас боятся, Мараджа.

– При чем здесь борода? – сказал Драго. Он валялся на диване, набивая косяк. – Вон эти, из Саниты, все с длинной бородой… И что? Кому‑то страшно?

– Нам – нет, а людям – да, – ответил Мараджа.

– Мне вообще не нравится длинная борода, – парировал Драго.

– А мне нравится, и Николасу нравится, и Дрону нравится, так что давай и ты отрасти, будет у нас такая униформа… – заметил Чупа-Чупс.

– Хорошая мысль, униформа, – поддержал Мараджа.

– Эй, по‑моему, у Драго просто борода не растет… он дитя еще, как и Бисквит.

– Ну ты придурок, – прошипел Драго, – и вообще у нас крылья есть. Вот вам униформа, прямо на коже, не то что борода. Бороду и сбрить можно.

Но Николас уже не слушал. Точки сбыта в центре Неаполя поделены, но только внутри банды. Захватить их по‑настоящему – это уже серьезно. Никто, кроме него, казалось, не осознавал, насколько это серьезно. Еще он думал, что преграды для того и существуют, чтобы их преодолевать. Если ты лидер по натуре, нет таких препятствий, которые могут остановить тебя. Выше только небо.

Николас действительно верил в себя, а еще верил в знаки. За несколько дней до того, как Рогипнол вцепился в Форчеллу, как паук-кровопиец, Николас увидел Дамбо. Позади него на скутере “Априлиа Спортсити” сидела женщина лет пятидесяти. Они петляли по дороге на сумасшедшей скорости, поэтому Николас не сразу узнал ее, но что‑то прояснилось у него в голове. Он вдруг понял, кто это. Царица, вдова дона Чезаре Аканфора по прозвищу Царек, владычица Сан-Джованни-а-Тедуччо и мать нового царя, Обезьянодога. Звали ее Наташа, мужа убили люди Архангела, за то что он связался с кланом Фаелла, хотя долгие годы работал в союзе с Гримальди. Оплакав своего Царька, Царица поставила себе задачу: стать эксклюзивным поставщиком героина в Неаполе. Только это. Ни рэкет, ни войско, только люди, контролирующие бизнес. И сына своего, Обезьянодога, она готовила для этой цели. Не босс, а брокер. Но потом Котяра нашел другие каналы, и работы у семьи Аканфора поубавилось.

Обезьянодог – на редкость меткое прозвище. В шестнадцать лет он подсел на грибы и теперь, в двадцать один, двигался рывками, как обезьяна, встревоженная шумом. Речь его тормозила на шипящих звуках, изо рта при этом текли слюни, как у дога. “Курить надо, а не колоться”, – говорил он, когда речь шла о героине. Если колешься, превратишься в зомби, одного из персонажей “Ходячих мертвецов”, на которых и смотреть‑то противно.

Николас мысленно выстраивал цепочку: Зубик, Дамбо, Царица, Обезьянодог, героин.

Зубик и Дамбо – как братья, оттуда рукой подать до Обезьянодога. Дамбо все уважали, хоть он и ростом не вышел и нерешительный. Он никогда не держал в руках оружия, старался избегать насилия, зато прошел Низиду, этого было достаточно. Дамбо не возьмут ни в одну банду, он знал это, но когда Николас попросил свести его с Обезьянодогом, тот и бровью не повел.

– Конечно, – ответил Дамбо. Вот оно, ключевое звено цепи.

Обезьянодог принял Николаса, как принимают незнакомца. Недоверчиво. Эту квартиру в Сан-Джованни-а-Тедуччо он специально держал для гостей. Он лежал на кровати, смотрел по телевизору реалити-шоу и гладил мурлыкавшего сиамского кота. Охрана пропустила Николаса, хорошенько обыскав его.

– Обезьяна, нам нужен ваш героин, – начал Николас. Без предисловий, сразу к делу.

Обезьянодог посмотрел на него, как на капризного ребенка, выпрашивающего настоящий пистолет, чтобы пострелять. – Ладно… ты просто так зашел.

– Котяра берет героин у других, ты это знаешь.

– Ладно… ты просто так зашел, – повторил Обезьянодог тем же тоном, не меняя положения.

– Мне с мамкой поговорить? – спросил Николас, понижая голос, в котором появились угрожающие нотки.

– Здесь командую я. – Обезьянодог турнул кота, выключил телевизор и встал с кровати. Мгновенно. Перед ним был не ребенок, это шанс. Холостой выстрел – пусть, все лучше, чем если тебя подомнет Котяра, который связался с сирийцами.

– Но за героин вы должны мне.

– Я дам тебе тридцать тысяч.

– Чего? Я сам беру по такой цене.

– Вот именно, Обезьяна… все должны хотеть героин, который мы будем толкать. Моя цена будет тридцать пять евро за грамм… ну дерьмовый можно найти за сорок, хороший – за пятьдесят. У нас будет лучший за тридцать пять. Три месяца, Обезьяна, – и твой героин разойдется по всему Неаполю. Только твой.

Перспектива затарить весь город своим товаром, казалось, привлекла Обезьянодога, и пока тот принимал решение, Мараджа уже обдумывал следующий ход. Сложный ход, требовавший серьезного обдумывания, а не просто эффектных фраз, годных в качестве наживки лишь для мелкой рыбы. Придется в деталях объяснять стратегию. Николас пошел налить себе еще пива и, не обращая внимания на крики игравших в “Зов долга” товарищей, отправил сообщение Пернатому. Ответ не заставил себя ждать.

Николас рассматривал керамику Каподимонте, выбирая между пьяницей, рыбаком и хулиганом. Синьоре Чикателло, учительнице, полагалось уплатить пошлину. Он подозвал продавщицу к витрине, забитой статуэтками.

– Какую?

– Вот эту… – Его палец ткнул куда‑то наугад.

– Какую? – повторила вопрос продавщица, внимательно следя глазами за пальцем Николаса.

– Эту!

– Эту? – И продавщица протянула ему статуэтку.

– Ладно, сойдет…

Николас засунул покупку в рюкзак, надел глухой мотциклетный шлем и завел свой “T-Max”.

Появляться в Конокале было опасно, теперь его могли узнать, несмотря на глухой шлем. Люди Котяры в первую очередь. Вообще‑то он и его парни соблюдали правила и без надобности на чужую территорию не вторгались. Николас ехал, внимательно глядя по сторонам: он мог получить пулю, мог не заметить полицейскую засаду. Глухой шлем затруднял обзор. Доехал до места, указанного Пернатым, – мясной лавки Журавля, личного повара дона Витторио, Архангела. Журавль сел пассажиром на “T-Max”. Теперь у Николаса был щит, благословение на въезд в квартал.

Он припарковался у знакомого дома, выкрашенного в желтый цвет. Когда‑то он получил здесь пушки, теперь настало время обеспечить своих людей товаром, и в этом должен помочь все тот же человек.

Кресло, в котором сидел Архангел, напомнало электрический стул из американских фильмов. От руки Архангела к аппарату с включенным монитором тянулись провода, наверху висел резервуар с раствором для гемодиализа. Однако и аппарат сложной конструкции, и многочисленные трубки с бежавшей по ним кровью, и вынужденная неподвижность пациента – все это казалось совершенно естественным. В комнате было тихо и спокойно. Аппарат работал практически бесшумно.

– Дон Витторио, вам плохо?

Свободной рукой Архангел дал медбрату знак удалиться и лишь потом ответил.

– Нет, не плохо.

– Тогда почему вы в этом кресле?

– А как, по‑твоему, я получил домашний арест? Врач сказал, что почки шалят, подготовил все нужные бумаги, ну, естественно, я его отблагодарил. Зато теперь сижу дома. И вообще, кровь почистить неплохо. Особенно в моем возрасте. Может, протяну еще, а?

– Ну да…

– Мараджа, – сказал Архангел, улыбаясь, – я знаю, что мои пушки служат хорошо. Палят направо и налево. – Николас польщенно кивнул. – Но работаете вы плохо, нечисто работаете, – продолжил Архангел. Он сделал паузу и посмотрел на аппарат, перекачивавший кровь. – Работаете без перчаток. Разбрасываете гильзы. Это как? Что это? Вам нужно объяснять элементарные правила? Какие же вы еще дети!

– Но нас же не поймали, – сказал Николас.

– О господи! Зачем, зачем я поверил ребенку? Зачем? – Он посмотрел на Журавля, стоявшего на пороге.

– Ладно, мне уходить, дон Витто? – спросил Мараджа.

Архангел продолжал, сделав вид, что не услышал его:

– Первое, что отличает настоящего мужчину, – он знает, что не всегда все идет гладко. Он знает, что один раз может пойти как по маслу и сто раз – плохо. А дети думают, что сто раз им все удастся и, может быть, один раз дело не заладится. Мараджа, ты должен рассуждать, как мужчина, а не думать о том, что пронесло. Если кто захочет тебе навредить, он сделает это любой ценой. Ты, Мараджа, пока что палил по стенам…

– Нет, неправда, я человека убил.

– Нет, не ты… Черт побери, его убило шальной пулей, выпущенной каким‑то придурком из твоей банды.

Николас вытаращил глаза. Похоже, у Архангела не просто были везде шпионы, похоже, он забирался им прямо в голову.

– Я на негров охотился…

– Молодец! Чувствуешь себя мужчиной? Конечно, круто стрелять по неграм! Как я ошибся! Не нужно было вам ничего давать…

– Дон Витторио, вы о чем? Мы, черт возьми, прибрали к рукам весь центр Неаполя…

– С мамкой будешь говорить таким тоном, Мараджа. Силу почуял? Сбавь обороты. Выбирай слова. Или убирайся.

– Извините… А вообще‑то почему “извините”? Я вам не подчиняюсь, просто оказываю услугу. – Он стал говорить громче, решительнее. – За нами сила, не за вами, чтоб мне сдохнуть, и вы должны признать это, дон Архангел. Я даю вам кислород, который Котяра перекрывает.

Журавль подался вперед. Он чувствовал, что атмосфера накаляется, и это ему не нравилось, как и тон Николаса. Архангел остановил его знаком.

– Отдайте нам ваш товар, который вы не можете здесь продать. Я могу быть вашими ногами, вашими руками. Я занимаю точки одну за другой… а ваш товар гниет. Вы не хотите отдать его за бесценок, чтобы никто не подумал, что вы загибаетесь. Но сюда к вам никто не придет. Только конченные наркоманы, а с ними долго не протянешь.

Поднятая рука Архангела сдерживала Журавля. Николас не знал, продолжать или остановиться. Но Рубикон был преодолен, назад пути нет.

– Умирающий, дон Витто, хоть и говорит, что все нормально, уже не встанет.

Архангел сжимал левой рукой подлокотник кресла.

– Ты занимаешь все точки? А я‑то думал, все в руках у Котяры: Форчелла, Испанские кварталы, Кавоне, Санта-Лучия, вокзал, Джантурко… Продолжать?

– Дон Витторио, если дадите свой товар, он будет везде!

– Везде? Как интересно! Значит, ты не Мараджа, ты – Гарри Поттер, волшебник! Или, может, ты родственник святого Януария?

– Никакое это не волшебство и не чудо. Мы будем действовать, как Гугл.

Теперь настала очередь босса таращить глаза.

– Как вы думаете, дон Витто, почему все пользуются Гуглом?

– Откуда мне знать? Чем‑то он хорош, значит…?

– Хорош, да, а главное – он бесплатный.

Архангел бросил взгляд на Журавля, понимает ли он, о чем речь, но тот стоял, сурово нахмурив брови.

– Ваш товар гниет, и если мы отдадим его без навара, все точки будут нашими.

– Хочешь загрести жар чужими руками, Мараджа?

– Значит, Котяра покупает траву по пять тысяч за кило, продает по семь. На точках толкают по девять евро за грамм. Мы будем продавать все по пять евро.

– Все, Мараджа, хватит. И так много ерунды наговорил…

Но Николас продолжал, глядя прямо на него:

– На точках будут по‑прежнему продавать товар, который дает Котяра. Но и наш тоже. Ваш товар, Архангел. Хороший, плохой, не так важно.

Николас добился своего. Дон Витторио опустил руку и внимательно слушал, как, впрочем, и Журавль.

– Вы знаете, против кого мы идем, вы тоже этого хотите.

– Ну хорошо, и что мы с этого получим?

– Ничего, дон Витто, точно так же, как Гугл.

– Ничего? – повторил Витторио Гримальди, чеканя каждый слог.

– Ничего. Продадите товар по себестоимости. Сначала станем Гуглом, а потом, когда все придут к нам, вот тогда мы развернемся. И назначим свою цену.

– Все будут думать, что я предлагаю дерьмо какое‑то. Или отраву.

– Нет. Попробуют и поймут. Кокаин тоже, дон Витто. Вы дадите нам и кокаин, не только травку.

– И кокаин?

– Именно, и кокаин. По сорок евро.

– Что?! Какого черта, я плачу за кило пятьдесят тысяч!

– Котяра дает на точки по пятьдесят пять, там толкают по девяносто за грамм, хороший товар, не разбавленный зубным порошком…

– В общем даром.

– Как только заглотят наживку и будут приходить к нам, потихоньку поднимем цену до девяноста, до ста. Не только в Неаполе.

– Ха, ха, ха – заколыхался от смеха Архангел, – будем отправлять товар в Америку.

– Именно, дон Витто, я на этом не остановлюсь.

Журавль стоял теперь за спиной Архангела и улыбался.

– Хочешь командовать, правда?

– Я уже командую.

– Молодец! Но почему я должен тебе поверить?

– Не заставляйте меня пить мочу, дон Витто, доказывая, что на меня можно положиться. Мочу я пить не буду.

– При чем тут моча? Чертовы боссы… Путь к уважению надо прокладывать трупами. Мой тебе совет, Мараджа: первого, кто будет мешать тебе, убери с дороги. Но только ты. Ты сам.

Теперь Николас жадно внимал каждому слову дона Витторио.

– Да, но если я сделаю это в одиночку, никто не увидит, – возразил он.

– Тем лучше. Все об этом будут говорить и бояться еще сильнее. Путь к уважению надо прокладывать трупами. И помни, всегда иди на дело голодным. Потому что, если тебе выстрелят в живот, плохи твои дела. Наденешь перчатки, спортивный костюм, кроссовки. Потом все это выбросишь. Все понял?

Николас кивнул и засмеялся:

– Ладно, давайте отпразднуем. Журавль, неси шампанское.

За сделку они пили “Моэ Шандон”, чокались бокалами, но каждый думал о своем: Мараджа мечтал покорить Неаполь, Архангел – освобдиться из клетки и снова взлететь.

Перед тем как попрощаться, Николас вытащил из рюкзака свое приобретение:

– Что скажете, дон Витто, учительнице понравится?

У него на ладони лежал ребенок, держащий в руках гирлянду из роз.

– Чудесный малыш! Прекрасный выбор.

Николас спускался в люк, когда его окликнул Журавль:

– Мараджа?

– А?

– Ты настоящий босс.

Мараджа обернулся, поднял на него свои пронизывающие черные глаза и ответил:

– Я знаю!