Глава 29
Меня словно разбили на тысячи осколков, а обратно собрали наспех, в выборочном порядке. Оболочка налилась свинцом, стала тяжелой, неповоротливой. Невероятным усилием воли я заставлял ее слушать себя.
Все дело в боли. Она разлилась по каждой клеточке и не думала отступать. Матрица разрывалась от накативших сигналов, «загорающихся» на разных участках оболочки. А ведь я не был даже ранен. Какой ужас, иномирцы при переходе себя всегда так чувствуют? Мне даже их жалко стало.
Окружающее снаружи гармонировало с тем, что было внутри. Пустая, голая земля, больше похожа на пепел, без единого намека на какие-нибудь растения. Мертвый мир. Без животных и птиц. Заполненный лишь бесконечным белым морем, колышущимся, стекающим с холма и стремящимся к червоточине.
И все это освещалось яркой, обжигающей своей краснотой звездой. Светило оказалось настолько массивным, что занимало значительную часть небосвода. Постаравшись, можно было рассмотреть множество протуберанцев, вспыхивающих то тут, то там. И тут я понял. Звезда умирала.
Твари рвались по команде в чужую Вселенную. Несмотря на боль и страх быть уничтоженными. Они получили приказ и следовали ему. Оглушая окрестности своим нечеловеческим криком, который больше походил на визг сумасшедшей выпи. Они не умели открывать другие миры в своей Вселенной, поэтому бежали отсюда. Из единственного мира, могу поклясться, в котором некогда обитало множество существ. Теперь же здесь остались только те, кто смог максимально приспособиться к этим условиям.
Как только я попал сюда, то подумал, что оглох. Стоял такой крик, за которым ты не услышишь ничего, даже если рядом разорвется бомба. А это всего лишь разговаривали между собой иномирцы. Кто же виноват, что у них такой высокий и мерзкий тембр голоса. Вот Рис, к слову, на какофонию звуков и внимания не обратила. Лишь странно изогнулась и… закричала в ответ.
Мне почему-то показалось, что мы совершили страшную глупость. Ищущая попросту не сможет скрыть меня ото всех. Сколько здесь тысяч тварей? И надо сказать, мои опасения уже начинали подтверждаться. Потому что здоровый иномирец в двух шагах как-то замер и слишком пристально посмотрел на меня. А следом вздрогнул и закричал.
Но я не обращал внимания ни на слюну, которой меня обдало, ни на острые кривые зубы, ни на пришедшие в движение отростки. У ног особи белел именно тот самый артефакт, за которым мы пришли. Нужный не только мне, всей нашей Вселенной.
Грам уступил место Интурии. Я же, взмахнув клинком, одновременно отбивая выпад и уходя в сторону, кинулся к Керрикону. Пальцы тщетно загребли мертвую землю, не добравшись артефакта. И меня сразу потянуло обратно. Десятки отростков сковывали оболочку по рукам и ногам. Твари бросились на помощь своему собрату. Я успел два раза взмахнуть Интурией, как полностью лишился возможности двигаться. И тогда передо мной встал иномирец.
Он был не тупой особью, какими мы представляли Их. Да, этот, как и остальные, больше всего на свете (том или этом – неважно) хотел есть. Но одновременно он смог подавить свои инстинкты, чтобы понять, что же происходит? Почему этот пылесборник явился к ним домой, игнорируя смертельную опасность? Ради чего?
Робкими неуверенными движениями, словно чего-то боясь, иномирец поднял Керрикон. Бережно опутывая его отростком, подобно питону, пытающемуся сломать кости своей жертве. И когда артефакт окончательно лег в конечность (точнее, в одну из конечностей) иномирец ударил.
Вспышка боли ослепила, затмив все на свете. Наверное, будь на мне доспехи Старшего Брата, и они бы не помогли. Керрикон впился своим жалом в плечо, прошив броню, как игла мягкую подушечку. Горячая пыль осыпала мои ноги, а я машинально попытался потрогать рану. Куда там – твари были начеку. Все, что мне удалось сделать – включить Перераспределение. Для этого руки не требовались. Хотя сам я понимал бессмысленность поступка. Рану от Керрикона просто так нельзя исцелить. Агонетету пришлось лишиться сана и могущественной оболочки, когда работала главная Яма. Создатель мой, о чем я думаю?!
Оказавшийся в чужом мире, упустивший Керрикон, плененный тварями. Откуда могло прийти спасение? Иномирец внезапно вздрогнул. Примерно так же, как я, когда впервые услышал их вопль. Он повернулся назад, словно пытался нащупать взглядом кого-то, получить одобрение.
Мне казалось, что хуже быть не может. И я, как всегда, ошибался. Потому что вдруг разглядел нечто большее, чем бесформенное колышущееся месиво. Здесь не было холма, с которого, как мне казалось, спускались иномирцы. Вместо него стали появляться очертания громадного существа. На его фоне даже старшие твари выглядели смешными болонками возле немецкого дога. Значит, это и есть тот самый Главный?
Видимо, да. Я смотрел на пришедшие в движения переплетения отростков, качнувшуюся голову, распрямляющиеся ноги. Нет, земля не содрогнулась. Казалось, главный иномирец и был землей. И все это время безмятежно покоился, но теперь что-то его потревожило. Хоть бы не то, о чем я подумал…
Иномирец с Керриконом сорвался с места так быстро, что я даже сразу не обратил на это внимание. Все продолжал пялиться на монструозную особь. Как там было, иномирцы не очень красивые? Что тогда говорить про вот ЭТО?
Между тем Главный поднялся. Я прикинул мысленно, сколько в нем было меня – с десяток или поболее? Какая уже теперь разница? Я даже нашим не смогу сообщить, что здесь такая дура ждет, пока червоточина станет больше, чтобы проникнуть к нам. Мне оставалось лишь наблюдать за окружающим то короткое время, которое можно было назвать жизнью. Точнее, ее остатками.
Со мной понятно, но больше всего меня интересовала судьба Рис. Как ни странно, ее пока не трогали. Девушка замерла в неестественной позе, вытянувшись к Главному, точно подсолнух к солнцу. Мышцы напряглись, как струны музыкального инструмента, натянутые слишком сильно. Глаз я не видел, но могу поклясться, сейчас вместо них были два бельма. Изо рта текла слюна, дополняя образ перевоплощенного существа.
Это оказалось ошибкой. Наша попытка все исправить была одной огромной ошибкой. С другой стороны, что мы могли сделать после потери Керрикона? Отступить к Ядру и ждать, когда иномирцы полномасштабно вторгнутся сюда? Если сильно не задумываться, не самый худший вариант. Тогда бы я не увидел количество особей, их Главного, и еще лелеял бы шанс на спасение. А сейчас понял – все это тщетно.
Тварь с Керриконом наконец добралась до своего начальника. Артефакт лег в огромное неуклюжее щупальце, которое стало оплетать его. Почти как и несколько секунд назад. Только отличия имелись. Главный знал, что у него лежит в отростке. Какой мощью обладает. А мне вот почему-то стало особенно худо. Понятно, пыль стремительно утекала, но тут было что-то другое. Что-то еще.
Я не сразу понял. А когда опустил голову, то увидел. Крохотные крупицы пыли золотились на свету и плыли к Керрикону. Отлично, главный умеет управлять артефактом. И теперь питает его не только рыжей пылью, но и обычной. Той, которая рассыпана в нашей Вселенной буквально на каждом углу.
– Все, это конец, – сказал я почему-то вслух. – Понимаю, Рис, что ты сейчас явно не здесь. И мои слова для тебя сейчас как кваканье лягушки. Но жаль, что так все закончилось. Ты самая занятная из всех Ищущих. Я еще не встречал таких.
Наверное, впервые за все время эмоциональная составляющая матрицы взяла верх над рациональностью. Зачем я это сказал? Рис все равно меня не слышала и не могла слышать. Она сейчас занята рассматриванием нового хозяина. Или обнюхиванием. Вон как колеблются ее ноздри.
Однако девушка неожиданно повернула голову. Движение ее отличались излишней резкостью, точно вся она была соединена шарнирами. Смертная поводила по мне слепым взглядом, открыла рот и закричала.
От вопля смертной я скривился. Вместе с тем случилось удивительное и весьма неожиданное событие. Меня отпустили. Отростки, держащие крепче стальных канатов в верфях центральных миров, вдруг ослабили свою хватку. И я чуть не рухнул. Оказалось, что мое ранение было гораздо серьезнее, чем я думал прежде. И что теперь?
Рис ответила на вопрос быстрее, чем я что-то сообразил. И ответила действиями, а не словами. Она подскочила и подняла меня на руки, будто пушинку. Вот эта вот крохотная девочка взвалила на руки здоровенного вратаря в боевых доспехах! Я даже удивиться не успел, как мы одним огроменным прыжком рванули к червоточине.
То, что сидело сейчас в смертной и то, к чему я прежде относился с большим предубеждением, сработало лучше всяких похвал. Рис напоминала мне какого-нибудь супергероя, рассказы о которых так любят люди. Я даже название придумал: «Женщина-особь». Нет, лучше «Иномирная богиня». Или «Человеческая тварь». Нет, последнее вообще не стоит озвучивать.
Под глупые мысли, которые как всегда были не к месту, мы вывалились из червоточины обратно в Атрайн. Вместе с очередной волной, рвущейся к Братьям. Вратари еще сражались. Полностью окруженные, но не сломленные. Более того, я мог поклясться, что Арей заметил нас.
Рис прыгнула последний раз, теперь метя в сторону. Примерно туда, где мы и появились несколько минут назад, когда намеревались убить Молчуна. Здесь она уже обессилено рухнула на траву, а мне пришлось проявить всю ловкость, чтобы не повалиться на нее.
– Занятная, значит? – посиневшими губами произнесла она.
– Ты слышала?
– Зараза ты, Серега, – сказала девушка и потеряла сознание.
Я обернулся. Часть иномирцев уже бежала к нам. Ну да, ресурсы Рис истощились. Вообще удивительно, что она продержалась так долго. Хорошо, теперь моя очередь. Что там по пыли?
Наполнение пылью: 47%.
Достаточно, чтобы убраться отсюда. Вставать я не решился. Мне казалось, что ноги попросту не выдержат. Да и зачем. Я схватил Рис за руку и переместился прямо так, в пустое Ядро.
Оглянулся, никого. Все ушли на войну. Даже Распорядителя сняли за ненадобностью. Охранять, собственно, нечего. Вот только и помощи ждать тоже неоткуда. Хотя, какая тут помощь? Главное, что Рис жива. Я прислушался, стараясь абстрагироваться от звука шуршащей пыли. Нет, сердце очень медленно, но бьется. Значит, она останется жива. Что до Серга-Седьмого… Все равно скоро всем придет каюк.
Я закрыл глаза, слушая, как из меня вытекает жизнь, и приготовился умирать. Ну, или заканчивать существование, как было принято говорить среди Вратарей. И только я собрался с мыслями, настроился, как услышал голос Ворчуна.
– Где Керрикон?
Нет, все-таки существуют особи (и это я сейчас не про иномирцев), которые могут испортить абсолютно любой момент. От рождения сына до похорон любимой морской свинки. Я открыл глаза и увидел перед собой Братьев. Не всех, они еще продолжали прибывать. Ага, значит отход произошел успешно. Поискал глазами отступников – хвала Создателю, и Балор, и Рунд, Свет живы. Только стояли они, впрочем, как и остальные Вратари, поодаль от Старших Братьев. Ясно – субординация и все такое.
– В другой Вселенной. У существа, которого иномирцы называют Главным.
Ворчун и раньше не отличался сдержанностью характера, а теперь топнул ногой и выругался. Я даже его в чем-то понимаю. В целом нашу вылазку нельзя назвать успешной. В какой-то момент все покатилось под откос. Хотя, если так подумать, то одной из своих хотелок Ворчун добился. Седьмой умер. Прошу прощения, забегаю вперед, умирал. Вот и Старший наконец заметил, что я не просто прилег позагорать в этот чудесный день.
– Что с тобой?
– Керрикон, – понял Арей.
Он без лишних слов стянул с меня нагрудный доспех. Оставалось радоваться, что в этой Вселенной я вновь не чувствовал боли, поэтому отнесся к происходящему безучастно. Арей осмотрел рану и покачал головой. А вот на Ворчуна подобная картина особого впечатления не произвела.
– А где Грам?
Я сунулся в инвентарь, чтобы презренно швырнуть меч Вратарей старшему под ноги и замешкался. Его не было. Так, стоять. Я точно помню, что убрал Грам и достал интурный меч. Вот последний я благополучно выронил на чужбине. Думаю, иномирцы огородили это место и водят теперь туда экскурсии. Но не суть. Клинок Создателя должен был оставаться у меня. Должен был, но не остался.
– Выронил в суматохе.
– Как его можно было выронить?!
Я и сам недоумевал. Но Грам пропал, а я что теперь с этим сделаю? Не говорить же Ворчуну, что не знаю, где этот проклятый меч. У него, бедняги, от неопределенности матрица поедет.
– Брат, не сейчас, – подошел к нему Добряк. – Видишь, что с ним.
Невооруженным глазом было заметно, что Ворчун боролся с собой. Но все же он выдавил:
– Жаль, Седьмой, что все так произошло.
Ой, сейчас расплачусь. Но жест я оценил. Вот только Арей не дал полностью насладиться моментом. Тем самым, когда Ворчун впервые решил мне посочувствовать.
– Выход есть, – негромко произнес бывший Агонетет.
Он склонился к Старшему и стал быстро что-то ему шептать. Причем так тихо, что я не мог разобрать ни слова.
– Это невозможно, Яма исчерпана.
– Ты знаешь, что есть другой вариант. Когда Вратари используют свои оболочки как проводники.
До меня стало доходить. Арей выжил именно так, обнулился и вместо Агонетета превратился в Старшего. Без права вновь занимать высокий пост. Собственно, у меня тоже было куда откатываться. До Послушника. Герой-Вратарь, который опять станет у всех на побегушках. Нет, ребят, в морг, так в морг!
Но Старшие и не собирались сейчас со мной советоваться. Вся дискуссия шла между ними. Между Ареем и Ворчуном.
– Слишком затратно. И ты предлагаешь немыслимое. Просто так, без предварительной договоренности и согласия.
– Какие согласия нам нужны? Драйк, ты за или против?
– За, – негромко ответил Добряк.
– И я за. Дело лишь за тобой.
– Нет, – отрицательно покачал головой Ворчун.
Я его понимал. Только появилась реальная возможность избавиться от надоедливого Седьмого, как Братья вновь решили подложить свинью. Вот тебе и все сочувствие. С другой стороны, даже будучи Послушником я умел доставлять неприятности Старшим. Поэтому – чего уж тут скажешь. Все справедливо.
– Мне нужно не просто твое согласие. Но и участие, Брат, – не унимался Арей, продолжая напирать на Старшего.
Но тот продолжал мотать головой, точно упрямый осел.
– Остальные Братья лишь оценят подобный жест. И… тогда я проголосую за тебя.
И тут Ворчун поднял глаза. Они блестели. Я понял, что это за чувство. Жажда. В данном случае, Старший желал власти. Мне только было не совсем понятно, зачем ему голос Арея? Добряк, пусть извинит меня за каламбур, и так дал добро, за себя Ворчун тоже может проголосовать. Два против одного. Мои сомнения развеял сам Арей.
– Единогласное избрание Агонетета. Такого не было давно, очень давно. Помнишь мою инициацию?
– Брат проголосовал за себя, я за себя, а Драйк за тебя, – негромко произнес собеседник.
Надо же. Ну, по поводу Молчуна я вообще не сомневался. Но всю дорогу думал, что несмотря на противный характер, Ворчун всегда за Агонетета. За Арея в смысле. Значит, Старший давно видел себя на троне в главном зале. Что ж, это многое объясняет.
– Единогласное голосование, – негромко произнес Ворчун, будто бы что-то представляя.
– Власть, с легитимностью которой не поспорят даже отступники. Мы можем провести инициацию сразу после пробуждения Ямы.
– Если это получится, – с некой настороженностью произнес Ворчун.
– Ты знаешь, Брат, что получится.
– Но не слишком ли высока цена? – посмотрел на меня Старший.
– Цена абсолютной власти? – пожал плечами Арей. – Не думаю.
Ворчун колебался еще несколько секунд, после чего махнул рукой ближайшим Вратарям, а потом указал на меня.
– Поднимите Брата. Только аккуратнее, его рана очень серьезна.
Ну вот, ненавидели друг друга, ненавидели, а тут опять забота на ровном месте. Значит, жди беды. Проблема в том, что я даже сопротивляться почти не мог. Жизнь утекала из меня намного быстрее, чем можно было ожидать. Поэтому я лишь подчинился чужой воле.
– Несите его к Яме.
– К какой из Ям, Брат? – спросил один из Вратарей.
– К самой большой, которая находится под замком. И еще захватите вентерских кристаллов.
