Военно-морские силы в византийской стратегии

На суше даже самых тренированных бойцов, применяющих наилучшие тактические приёмы, может растоптать простая толпа вооружённых людей, если она достаточно многочисленна. Не так обстоит дело на море, где ни один военный корабль вообще не может действовать без необходимого минимума тренированных членов экипажа и где хорошо обученный флот может возыметь преимущество над любым числом не способных к действиям или плохо снаряжённых вражеских бойцов.

Поэтому качественное превосходство флота империи было чревато более серьёзными последствиями, чем в случае сухопутных сил: оба рода войск могли качественно превосходить противника, но лишь в случае военно-морского флота это относительное превосходство могло обернуться полным уничтожением вражеского флота. Это было тем более верно потому, что внутренние земли империи, главным образом Анатолия и Балканы (после потери Египта), были куда менее важны экономически и политически, чем приморские равнины и города, включая, конечно, Константинополь, большие острова – Крит, Кипр и Сицилию, многочисленные малые острова Эгейского моря, а также гористые полуострова, подступ к которым был затруднён со всех сторон, кроме моря.

Кроме того, путешествия по суше, по прибрежным равнинам, были бесконечно долгими: как из-за изгибов и поворотов береговой линии с бухтами, заливами и бухточками, так и потому, что даже прямые расстояния были громадны – в шестом веке, когда завоевания Юстиниана расширили изначально доставшуюся империи долю южного побережья Средиземного моря за Кирену (ныне восточная Ливия) вплоть до Тингиса (Танжера), тем самым охватив всё североафриканское побережье, на преодоление более четырёх тысяч километров понадобилось бы около трёх месяцев, причём было бы убийственно дорого или просто невозможно перевезти на такое расстояние товары на повозке или на вьючных мулах. За исключением благовоний, пряностей, драгоценных камней и прочей «экзотики» любая торговля, кроме самой локальной, неизбежно шла морем – а для того, чтобы мореплавание протекало в условиях разумной безопасности, нужен был военно-морской флот.

Но безопасность – это такое удобство, которого на море никогда не было. В 960 г. Крит был отвоёван у мусульман будущим императором Никифором Фокой, но две прежние экспедиции, в 911 г. (возможно, сначала в Сирию) и в 949 г., потерпели поражение. Случилось так, что списки участников этих кампаний сохранились как приложение к компиляции, ныне известной как трактат Константина Багрянородного «О церемониях» (“De cerimoniis”), и они дают некоторое представление о том, на что была способна империя в те времена, собирая экспедиционную армию:

В 911 г.:

Имперский флот: 12 000 моряков и морских пехотинцев + 700 наёмных гвардейцев-русов («варягов»)

Стратиг фемы Киверриотов должен прислать: 5600 моряков и морских пехотинцев + 1000 резервистов

Стратиг Самоса должен прислать: 4000 + 1000 резервистов

Стратиг Эгейских островов должен прислать: 3000 + 1000 резервистов

Всего моряков, морских пехотинцев и резервистов: 28 300

Императорские суда: 60 дромонов с 230 гребцами и 70 морскими пехотинцами на каждом; 20 больших по размерам памфил со 160 гребцами на каждом, 20 меньших памфил со 130 гребцами на каждом

Фемные корабли Киверриотов: 15 дромонов, как выше; 6 больших и 10 меньших памфил

Корабли фемы Самос: 10 дромонов, как выше; 4 больших и 8 меньших памфил

Корабли фемы Эгейских островов: 7 дромонов, 3 больших и 4 меньшие памфилы

Из фемы Эллада: 10 дромонов, как выше

Войско мардаитов: 4087 офицеров и бойцов, 1000 вспомогательных бойцов

Стратиг Киверриотов и катэпан (командующий рангом ниже) мардаитов должны послать разведывательные суда для наблюдения за сирийскими портами, чтобы определить, не готовится ли какой-нибудь флот отплыть оттуда (он мог бы контратаковать экспедицию или создать угрозу владениям империи в другом месте).

Фема Фракии должна поставить 20 00 модиев ячменя (использовавшегося также в качестве корма для лошадей), 40 000 модиев пшеницы и сухарей, 30 000 модиев вина и 10 000 животных (овец?) на убой, а также другие припасы.

Для экспедиции 949 г. есть другой список кораблей и экипажей, где имеются, однако, также и подробные сведения о снаряжении каждого дромона, отсутствующие в перечне от 911 г.:

70 клибаниев (панцирей без рукавов – пластинчатых нагрудных панцирей)

12 лорикиев (более лёгких нательных доспехов) для рулевых и для людей, обслуживавших сифоны с греческим огнём 10 других лорикиев

80 шлемов (что предполагает наличие на борту 80 морских пехотинцев)

10 шлемов с забралами (для офицеров?)

8 пар трубчатых щитков для рук (поручи) для обслуживающих сифоны (?);

100 мечей

70 лёгких щитов из ткани

30 металлических щитов (скутариа людиатика)80 копий-трезубцев

20 длинных, лёгких такелажных ножей (лонходрепана)

100 пик (менавлиев)

100 метательных копий, дротиков (риктариев)

50 составных «ромейских» луков 20 арбалетов

10 000 стрел (это «императорские» стрелы в резерве, в придачу к индивидуальным комплектам; для всей экспедиции было закуплено 240 000 стрел) 200 коротких стрел («мышей»/«мух»; число слишком ничтожно: 20 000 имело бы смысл): они использовались для стрельбы с дальних дистанций 10 ООО «головок чеснока» (заградительного оружия из шипов)

4 якоря с цепями

50 накидок (эпилорика) для защиты луков от влажной погоды

50 сигнальных флажков (камилавки)

Снаряжение (шкворни, штанги, цепи…) для артиллерии: 12 тетрарий, ламбдарии и манганики

Гораздо больше пунктов содержится в перечне инвентаря для экспедиции 949 г., включая «столько кожаных щитов, сколько Бог позволит священному василевсу собрать», боевые топоры, как двулезвийные, так и однолезвийные (для метания), пращи, сифоны для греческого огня, а также обработанные материалы: свинцовые пластины, шкуры, гвозди, рулоны сукна, и необработанные сырые материалы для срочного ремонта: бронза, олово, свинец, железо, воск, парусина, конопля, канаты, а также инструменты для их обработки: ломы, кузнечные молоты, мотыги, шкворни и клинья, крепёж, жаровни, кольца, хомуты, скобы и многое другое… всё в оговоренных количествах… Перечисляется также сумма денег за каждую статью: очевидно, в императорском дворце были административные службы, понимавшие толк в технике, которые и составляли исчерпывающие инвентарные перечни, а также достаточно хорошо разбиравшиеся в финансах, чтобы знать, что сколько стоит: например, 88 номисм (72 номисмы в фунте золота) за 122 бычьи шкуры или 5 номисм за покупку 385 вёсел…

Византийский военный флот, состоявший из галер и воинов на борту, в течение веков знал периоды роста и упадка, следуя хорошо известному циклу: воцарившаяся безопасность на море, из-за которой его дорогостоящее содержание начинало казаться ненужным, сменялось разорительным нашествием врагов-мореплавателей, за которым, в свою очередь, следовали судорожные попытки построить галеры, вооружить их и укомплектовать личным составом. Но вплоть до политического крушения конца двенадцатого века, за которым последовало взятие Константинополя латинянами в 1204 г., византийский военный флот, несмотря на проходимые им циклы подъёма и спада, всегда оставался достаточно сильным, когда в нём возникала наибольшая нужда. В ходе великого кризиса 626 г., когда сасанидские войска Хосрова II уже завоевали весь Левант и Египет и угрожали Константинополю с азиатского берега, авары, осаждавшие великую Феодосиеву стену с европейской стороны, послали покорённых ими славян с их удобными лодками в Золотой Рог, чтобы они атаковали приморскую стену, а также добрались до азиатской стороны пролива и переправили сасанидские войска, дабы те присоединились к осаде Феодосиевой стены. Согласно Феофану, славяне на своих моноксилах (однодеревках)«приплыли с Истра [Дуная] на бесчисленном множестве выдолбленных ладей и наполнили весь залив Кератский [Золотой Рог]».

На их стороне была численность, но не качество. Лодки и те, кто в них находился, были уничтожены таранами и лучниками византийских галер. Согласно армянскому историку Себеосу:

Персидский царь… приказал своему войску переправиться на кораблях в Византий. Снарядив [корабли], он стал готовиться к морской битве с Византием. Боевые суда вышли из Византия, чтобы преградить ему путь, и состоялась морская битва, из которой персидское войско с позором отступило. Они потеряли 4000 человек вместе с кораблями.

Себеос не был знатоком военно-морского дела, да и персы не были слишком уж опытными мореплавателями. Любые настоящие суда, в противоположность местным лодкам или славянским моноксилам, были, видимо, мобилизованы на войну из множества портов в Леванте и в Анатолии, к тому времени захваченных персами; однако неизвестно, можно ли было вообще их мобилизовать и в каком количестве. Едва ли персы построили суда в Мраморном море и оттуда атаковали, так сказать, прямо с ходу. В «Пасхальной хронике» под 626 г. сообщается об участи славян:

…их [славян] лодки-однодеревки не смогли обмануть нашу стражу и переправиться к персам и были потоплены. Все славяне, которые были на однодеревках, были сброшены в море или перебиты. И армяне вышли из-за Влахернской стены и подожгли притвор находившегося там храма св. Николая. Славяне, бежавшие с однодеревок, думая, судя по пожару, что это сделали авары, стоявшие лагерем у моря, пришли сюда и здесь были перебиты [армянами].

За четыре года, начиная с 674 г., когда нападения арабов с суши и с моря достигли своей высшей точки, в то время, когда Левант был полностью потерян, часть Анатолии была оккупирована, а ещё большая часть её – разорена набегами, флот Константина IV (668–685 гг.) одержал великую победу в 678 г. Согласно Феофану, Константин хорошо подготовился к этому сражению:

В это время отвержники Христа, соорудивши великий флот… Константин, узнавши о движении богоборцев против Константинополя, и сам устроил двухпалубные огромные корабли с горшками огненосными, и быстрые корабли с огненными сифонами, и приказал им напасть на неприятеля в… пристани при Кесарии [на стороне Пропонтиды, Мраморного моря].

Сложившееся вследствие этого тактическое превосходство византийского военного флота не предотвратило затяжной и весьма разорительной осады, но оно внесло немалый вклад в окончательный разгром мусульманского нашествия.

С седьмого века по двенадцатый флот империи раз за разом спасал положение. Он выступал в качестве «бога из машины» (deus ex machina), который являлся со своих баз, укрытых морскими стенами и расположенных в Золотом Роге и со стороны Пропонтиды (Мраморного моря), чтобы атаковать суда интервентов.

Порою вражеские корабли могли сравняться с византийскими по своим индивидуальным качествам: когда арабы впервые напали на Константинополь, экипажи их судов состояли в основном из христиан Леванта и Киликии, в том числе и из прежних моряков империи. Но даже хорошо построенные и хорошо укомплектованные боевые корабли врага спасовали перед манёврами византийского флота, которым они не могли ни противостоять, ни подражать. Эти навыки были важнее греческого огня, хотя и он оказался полезен, и они сохранились даже после того как арабы овладели его секретами.