15. Непокорный Вьетнам. Новый американский союзник?

Покорная готовность согласиться на китайское доминирование, по меньшей мере, не принадлежит к чертам вьетнамского национального характера, несмотря на географическую близость Вьетнама к Китаю и явное неравенство сил. Более того, кажущееся сходство в идеологии и внутрипартийной жизни между вьетнамской коммунистической партией (Ddng Cong san Viet Nam, VCP, КПВ) и компартией Китая (ССР, КПК), а также и их совместное наследие в виде ленинских методов, сталинской технологии власти и засилья тайной полиции, лишь усиливают решимость лидеров КПВ сопротивляться намерениям КПК в отношении Вьетнама.

Решительная победа коммунистического Вьетнама над Соединенными Штатами и их местными союзниками, помощниками и союзными войсками из других стран в 1975 году также усиливает решимость правительства Вьетнама твердо противостоять китайской мощи и, по сути, игнорировать двусторонний баланс сил.

Тем не менее, отрицание баланса сил по соображениям его неприятия, гордости или твердой решимости отказываться от уступок, которые диктует реальность – все это верный рецепт для еще больших потерь, унижений и даже возможного уничтожения в будущем⁹².

Но то, что сейчас делает руководство КПВ – отнюдь не ошибка, а наследие длительной борьбы, увенчавшейся победой в 1975 году, это дипломатическая, военная и целостная стратегическая культура, которую характеризует трезвый реализм и неприятие военного авантюризма или нереальных прожектов в том, что касается региональной и мировой политики.

Тем самым, правительство Вьетнама отказалось склониться перед гораздо большей мощью Китая только потому, что оно было в состоянии отрицать его превосходство, либо опираясь на собственный военный потенциал, либо ища союзников, которые были бы готовы помочь Вьетнаму сдержать Китай.

Именно таким образом Вьетнам выжил во время китайского вторжения в феврале 1979 года – или скорее ответного вторжения, так как в январе того же года примерно 150 000 вьетнамских военнослужащих вторглись, разгромили и оккупировали территорию союзной Китаю Камбоджи или Кампучии, которой управляли «красные кхмеры», подвергшие свой собственный народ геноциду

Руководствуясь и другими мотивами, но все же, в первую очередь, стремясь заставить Вьетнам вывести войска из Кампучии, 17 февраля 1979 года НОАК атаковала на двадцати шести участках 480-мильной вьетнамско-китайской границы, задействовав от 200 до 250 тысяч солдат и офицеров⁹³. На оперативном уровне цель мероприятия, по всей видимости, состояла в том, чтобы измотать вьетнамские войска, заставив их защищать близко расположенные к границе центры своих провинций: Лаокай, Каобанг, Донгданг и Лонгшон. Но не были достигнуты ни стратегические, ни оперативные цели: вьетнамцы не ушли из Камбоджи и не бросили свои полевые войска против ударных сил НОАК. Вместо этого они смогли сдержать китайцев силами своих пограничных частей (примерно 100 000 человек), которые применили тактику эластичной беспокоящей обороны, дополненной целым рядом рейдов на территорию Китая, для ударов по линиям снабжения, складам с боеприпасами и топливом НОАК.

Таким образом, в то время как китайцы на отдельных участках продвинулись на глубину от 30 до 40 километров, тем самым заняв несколько провинциальных центров, их наступление все-таки было медленным: потребовалось 17 дней боев, а их потери – высокими: по общеизвестным данным, было убито, ранено и взято в плен 20 000 китайцев⁹⁴. Начав войну 17 февраля, НОАК отошла на исходные позиции 16 марта, не добившись реализации своей цели – «преподать Вьетнаму урок» или заставить его вывести войска из Кампучии.

Умелое применение военной силы, сохранение больших оперативных резервов и в целом численности вьетнамских полевых войск (можно было даже перебросить части из Камбоджи), способных остановить новые волны китайского наступления – были необходимыми, но недостаточными условиями для спасения Вьетнама от пятой эпохи китайского доминирования⁹⁵.

Если бы у Вьетнама не было союзника в лице какой-нибудь великой державы, способной удержать Китай от полномасштабной войны, то ему пришлось бы столкнуться с новыми крупномасштабными китайскими действиями, которые оказались бы в конечном итоге успешными.

Но у Вьетнама как раз был этот необходимый ему союз: «Договор о дружбе и сотрудничестве с СССР» от ноября 1978 года, который по иронии судьбы, видимо, был навязан Вьетнаму как предварительное условие советской военной помощи (что явно усилило враждебность Китая по отношению к Вьетнаму⁹⁶) и предоставил СССР военные базы в Камрани и Дананге для советского флота и стратегической авиации.

Советская военная помощь (по некоторым оценкам – US $800 миллионов в 1978 году) помогла Вьетнаму совершить операцию в Камбодже, а после нападения Китая она возросла до ожидаемой суммы в US $1,4 миллиарда, включая замену потерянного в боях против НОАК снаряжения.

Но особенно важно то, что договор и военная помощь в конечном итоге заставили бы СССР непосредственно прийти на выручку Вьетнаму, если бы это было необходимо – путем удара по Китаю с севера, так как с точки зрения логистики было бы очень трудно отправить советские сухопутные силы прямо во Вьетнам. В 1979 году обе стороны мобилизовали свои силы на советско-китайской границе, причем несколько советских бронетанковых дивизий нацелились прямо на Пекин.

В дополнение ко всему можно предположить, что НОАК не стала пытаться бомбардировать Вьетнам с воздуха или применять тактическую авиацию для поддержки своих наземных сил не только потому, что у Вьетнама была сильная и закаленная в боях ПВО, но и потому, что в ответ в бой вступили бы советские реактивные истребители, превосходящие по своим качествам китайские самолеты – и необязательно с территории Вьетнама.

Обстоятельства словно специально объединились для того, чтобы не допустить сближения Китая и Вьетнама после конфликта 1979 года: этническая антипатия, которая так жестко проявлялась в преследовании вьетнамцев в КНР или выдворении из Вьетнама этнических китайцев; историческая вражда из-за столь долгих веков китайского доминирования над Вьетнамом; новая вражда из-за только что произошедшей пограничной войны; спор из-за регионального влияния в Индокитае, начавшийся в Камбодже; территориальные споры на многих участках границы; и взаимные претензии на участки морской акватории.

Но был один момент, который объединял Вьетнам и Китай, особенно после 1989 года: и КПВ, и КПК угрожал коллапс социализма в Европе, делегитимизация ленинского учения как такового и быстрое исчезновение всех этих былых институтов общества и образа жизни в странах социализма. В случае с Китаем последствия были такими серьезными, что пришлось применить оружие в самом центре Пекина.

В то время, пока Китай еще не вступил на свой нынешний путь ускоренного военного роста, и когда соперничество вокруг Камбоджи потеряло былую остроту, общая идеологическая угроза КПВ и КПК стала, по-видимому, движущим фактором «нормализации» отношений, о которой сначала велись секретные переговоры, а потом объявили генеральный секретарь КПК и председатель центральной военной комиссии КПК Цзян Цземин, а также генеральный секретарь КПВ До Моай (Do Muoi)⁹⁷.

Это, в свою очередь, привело к началу переговоров о делимитации границы, которые первоначально исходили из принципов и прецедентов прошлого (соглашения между Францией и Китаем 1887 и 1895 гг.⁹⁸). Переговоры эти начались в 1993 году.

Но прошло еще шесть лет пока, наконец, обе стороны не подписали договор о границе 1999 года, так как возникло много препятствий, некоторые из них сохраняют свою актуальность и по сей день.

Одним из таких препятствий было желание китайской стороны сконцентрироваться на делимитации границы на суше и в Тонкинском заливе, чтобы как можно скорее сделать возможным трансграничную торговлю и инвестиции (тогда приграничная торговля была любимым инструментом для ликвидации бедности на отдаленной периферии по всему Китаю). Напротив, вьетнамская сторона хотела достичь соглашения и по двум другим спорам – о Парасельских островах (часть из которых была насильственно захвачена Китаем после сражения с южновьетнамскими ВМС в 1974 году) и об островах Спратли.

Китайцы тогда выиграли этот спор, но в результате споры на море между Китаем и Вьетнамом не разрешены и по сей день. Другим препятствием было нежелание обеих сторон вести переговоры так, как им приказывало политическое руководство их стран. Доброй воли не наблюдалось. Более того, НОАК, по некоторым сообщениям, вообще отказалась от участия в делимитации границы⁹⁹.

Наконец, в июле 1997 года Цзян Цземин и До Моай снова встретились (по истечении шести лет) и пришли к согласию дать своим переговорщикам указание завершить работу до 31 декабря 1999 года. Соглашение, как и приказано, было достигнуто, хотя и не ранее 30 декабря, но в целом на основе компромисса «50 на 50». Однако то было только началом эпической борьбы за непосредственное размещение 1533 пограничных маркерных маяков. На размещение всего шести из них ушло три года.

Наконец, 23 февраля 1999 года, спустя десять лет после подписания соглашения о делимитации, был установлен самый последний пограничный маяк номер 1117 – не случайно, что это произошло именно в Пинсяне, китайском автономном регионе Гуанси-Чжуань, напротив вьетнамского Лангшона, где бои в 1979 году были особенно интенсивными и опустошающими¹⁰⁰. Заявление спикера МИД на церемонии, проведенной государственным советником Дай Бингуо и заместителем премьер-министра Вьетнама Фам Зиа Кхиемом было кратким: «Обе стороны разрешили сложные вопросы в открытой и дружественной атмосфере». Споры на море остались неразрешенными и неупомянутыми.

Как было отмечено выше, проблема Китая для его соседей состоит не только в грубых заявлениях или наступательных действиях, с которыми они сталкиваются; не ограничена эта проблема и масштабом нерешенных территориальных споров, скорее она вытекает из очень быстрого военного роста Китая как такового, чей огромный потенциал дестабилизирует баланс сил повсюду. Будущая мощь не подлежит дисконтированию, как и будущие деньги, но как раз наоборот, как уже было сказано. Таким образом, угроза независимости соседей Китая проистекает из военного усиления последнего.

Это в равной мере относится и к Вьетнаму – и даже более того, поскольку как народная, так и официальная интерпретации того периода, когда Вьетнам был подчинен Китаю, лишены той благосклонности, которую можно наблюдать у некоторых японцев и гораздо большего числа корейцев. Напротив, национальная идентичность вьетнамцев сформировалась путем сопротивления вторжениям из Китая, и именно поэтому, как только в 1975 году нарочито интернационалистская КПВ установила контроль над Южным Вьетнамом, она немедленно выдворила из страны столько хуа (этнические китайцы во Вьетнаме), сколько возможно, причем многих просто депортировали через границу или отправили морем в утлых лодках. Наверняка можно сказать лишь то, что превалирующее отношение вьетнамцев к китайцам и их стране несовместимо с участием Вьетнама в системе цзянся под руководством Китая в любой, даже самой мягкой форме. Так или иначе, даже если отбросить расхождение культур, Парасельские острова и острова Спратли не являются недостаточно значительной проблемой для провокации конфликта, имеющего место в случае мизерных островков Докдо/Такесима. Они состоят из сотен островов, скал и рифов, с экономической зоной между ними в размере до 648 000 квадратных миль.

Одним из инструментов сопротивления по-прежнему остается мощь вьетнамских вооруженных сил, которые страдают от устаревшего вооружения, но никак не от отсутствия боевого духа и недостаточной квалификации солдат и офицеров. Но сейчас, как и в 1979 году, Вьетнаму нужна великая держава, которая способна остановить Китай, если дело до этого дойдет, и Вьетнам в этой связи вроде бы остановил свой выбор на Соединенных Штатах и, возможно, дополнительно на Индии и Японии.

Будучи полностью готовыми взять на себя инициативу – образование коалиций (естественная реакция на усиление Китая, требующая, однако, практических шагов) – вьетнамцы в 2010 году использовали свое председательство в АСЕАН для «интернационализации» морских споров путем формирования форума для многосторонних переговоров. Их целью видимо было заставить Китай вести переговоры в многостороннем формате.

Первоначально американская позиция состояла в пассивном нейтралитете в споре об островах Спратли по отношению ко всем заинтересованным сторонам: Брунею, Китаю, Индонезии, Малайзии, Филиппинам и Тайваню, а также Вьетнаму. Такая позиция США сохранялась даже на начало 2010 года, так что вьетнамцам пришлось ограничиться подтверждением со стороны США их же собственных принципов транспарентности (недопущение более никаких неожиданных размещений на рифах и скалах каких-либо сооружений), верховенства права и свободы морской навигации.

Но вьетнамская дипломатия при поддержке своих американских друзей, начиная с сенатора Джона Маккейна III, бывшего в плену во Вьетнаме, а также Австралии, смогла изменить политику США – если только не предположить, что это изменение было самостоятельным следствием военного усиления Китая. В июле 2010 года на встрече министров иностранных дел стран АСЕАН в Ханое госсекретарь США Хилари Клинтон подтвердила то, что свобода мореплавания является «национальным интересом» США, и заявила, что США выступают против использования силы или угрозы силой со стороны любого участника территориального спора (хотя это и не было какой-то новой позицией), но потом она провозгласила, что «легитимные права на морское пространство в Южно-китайском море должны быть обоснованы исключительно легитимными правами на побережье», а это – новая позиция, которая подрывает притязания Китая на весь этот морской район и в то же время полностью соответствует позиции Вьетнама.

Последовал немедленный и (по некоторым данным) возмущенный ответ от министра иностранных дел КНР Ян Цзечи, который обрушился на всех тех, кто поднял этот вопрос на встрече АСЕАН, считая весь этот район не более чем суверенной территорией Китая, как любую иную часть провинции Хайнань. «Все это наше и обсуждать здесь нечего» – таков был «левый», националистический выпад со стороны министра иностранных дел, которого многие националисты в Китае, очевидно, вправе считать интернационалистом: он много лет жил в Лондоне и Вашингтоне.

По истечении менее чем пяти месяцев, в декабре 2010 года на встрече стран АСЕАН в Индонезии, китайская делегация согласилась вести переговоры именно в таком многостороннем формате, который предложили Вьетнам и США (это была вынужденная мера ради выработки многостороннего Кодекса поведения стран в территориальных спорах).

Существует множество различных причин, которые могут объяснить изменение китайской позиции. Одним из возможных объяснений этого отступления является то, что оно было частью более общего отступления после периода пост-2008 года с его надменными эскападами и было совершено по приказу высшего эшелона власти КПК, как то разъяснил и оправдал Дай Бингуо (Dai Bingguo) в своей длинной статье «Приверженность пути мирного развития» (Jianchi zou heping fazhan zhi lu), вышедшей 6 декабря 2010 года как раз накануне встречи стран АСЕАН.

Другая возможная причина состоит в том, что притязания Китая не могут получить поддержки в мире просто потому, что острова Спратли находятся слишком далеко от территории Китая и гораздо ближе к берегам всех других участников спора (за исключением, как ни странно, Тайваня). Сама географическая карта враждебна китайским притязаниям, в то время как ссылки на посещения этих островов отдельными безымянными китайскими рыбаками, имевшие место в далеком прошлом, могут лишь вызвать улыбку.

Третье возможное объяснение состоит в том, что первоначальная бескомпромиссная китайская позиция сделала сам спор очень эффективным средством формирования антикитайской коалиции: в действительности, она привлекла на сторону противников Китая даже Филиппины, обычно не имеющие никакой твердой линии, а также как правило несговорчивое правительство Малайзии.

Четвертое возможное объяснение состоит в том, что госсекретарь Клинтон обладает даром убеждения или в том, что этим даром обладает министр обороны США Гейтс. Во всяком случае, на встрече министров обороны АСЕАН в октябре 2010 года в Ханое Гейтс говорил примерно в том же духе, что и Клинтон. Формат этой встречи, «ADMM+8», был провозглашен после согласия Вьетнама и Сингапура на соответствующую инициативу в ходе встречи 10–11 мая в Ханое в рамках предыдущего формата «ADMM+6» членов АСЕАН и партнеров организации (Китай, Индия, Япония, Австралия, Новая Зеландия и Южная Корея), с двумя дополнениями – Соединенные Штаты и Российская Федерация.

Официально провозглашенная цель включения в этот механизм двух великих держав состояла в «повышении легитимности АСЕАН как блока регионального сотрудничества и подключении США и России к вопросам взаимодействия в Восточной Азии». Но реальный результат, конечно, состоял в ослаблении веса Китая на этом форуме, где до тех пор он был единственной великой державой – и это еще одно неизбежное последствие реакции других стран на военный рост КНР. Возможно, вьетнамцы приветствовали этот форум еще и потому, что в будущем из него можно будет вычесть одну страну – Китай – и этот механизм станет региональным советом безопасности.

Но самое вероятное объяснение состоит в том, что Вьетнам является одним из самых главных претендентов на острова Спратли, и что бескомпромиссная позиция Китая в этом вопросе привела к вьетнамско-американскому сближению, которое началось как дипломатическое партнерство и стало преобразовываться в осторожный военный альянс, причем в такой, который может стать очень эффективным.

Это было отнюдь не естественным продолжением установленных в 1995 году дипломатических отношений между США и Вьетнамом. Именно из-за китайских демаршей, которые, возможно, были даже не скоординированы на уровне Пекина, Вьетнам двинулся к более тесным отношениям с США. Достаточно лишь освежить в памяти неполный перечень инцидентов на море последнего времени¹⁰¹:

2 февраля 2010 года китайский патрульный катер остановил вьетнамское рыболовное судно, высадил на него команду, которая конфисковала улов, навигационные приборы, запчасти и инструменты.

22 марта 2010 года китайские патрульные суда задержали вьетнамское рыболовное судно и его экипаж из 12 человек, который находился на стоянке недалеко от Древесных островов в Парасельском архипелаге.

Китайские власти потребовали заплатить штраф в размере US$10 000. Это вызвало протест Вьетнама от 30 марта того же года.

13 апреля 2010 года китайский морской патруль захватил еще одно вьетнамское рыболовное судно и его экипаж из 9 человек недалеко от острова Да Лой (вблизи Парасельского архипелага) и потребовал уплатить штраф в размере US$10 000.

4 мая 2010 года сотрудники китайского рыболовного ведомства (Chinese Fishery Administration) захватили вьетнамское рыболовное судно в Парасельском архипелаге и потребовали уплатить штраф в размере US$8 000.

В июне Китай захватил три вьетнамских рыболовных судна и арестовал их экипажи в водах восточнее Тонкинского залива и недалеко от Парасельских островов.

11 сентября 2010 года Китай захватил вьетнамский рыболовецкий траулер и арестовал его экипаж в составе 9 человек в водах поблизости от Парасельского архипелага. Через четыре дня Китай официально уведомил Вьетнам, что судно арестовано, и его экипаж задержан за нарушение китайских территориальных вод.

Вьетнамские рыбаки не похожи на своих коллег с Аляски, не сходящих с телеэкранов: для них US$10 000 – это огромная сумма. Положение не улучшилось и в 2011 году.

13 мая МИД Вьетнама заявил протест против одностороннего китайского заявления о запрете рыбной ловли в Парасельском архипелаге (Hoang Sa) с полудня 16 мая до полудня 1 августа. Причем это заявление было сделано на сайте правительства провинции Хайнань (КНР) 11 мая, то есть буквально перед вступлением запрета в силу. Это заставило спикера МИД Вьетнама Нгуэн Фом Нга (Nguyen Phuong Nga) сделать категорическое заявление¹⁰²:

Вьетнам имеет непререкаемый суверенитет над архипелагами Хоан Са (Парасельскими) и Труон Са (Truong Sa; Спратли), а также суверенитет и юрисдикцию над их исключительной экономической зоной и континентальным шельфом…Односторонний китайский (sic!) запрет на рыболовство в Восточном море, является нарушением вьетнамского суверенитета над архипелагом Хоан Са.

В политическом отношении Вьетнам и США должны были бы быть принципиально разделены сохраняющейся диктатурой КПВ, при которой происходит постоянное и хроническое нарушение прав человека, а также оформленным на политическом уровне отказом от предоставления населению основных демократических политических прав.

Напротив, у правительства КПВ во Вьетнаме есть прекрасные причины для того, чтобы стремиться к хорошим отношениям с правительством КПК в Китае, и наоборот. Не будем игнорировать реальность и признавать коммунистическими партиями такие режимы, как одна из семейных диктатур Латинской Америки или шаманский культ другой семьи в Корее. Хотя, следует признать, что солидарность между правящими коммунистическими партиями стала очень редким явлением, но она все-таки должна проявляться между КПК и КПВ. Кроме того, у Вьетнама есть прекрасные экономические причины для сотрудничества с Китаем.

И в самом деле, тщательное квалифицированное изучение китайско-вьетнамских отношений позволяет выявить следующие тенденции¹⁰³:

Существует явный парадокс во вьетнамско-китайских отношениях. С одной стороны, между этими странами в последние годы отмечены сильнейшие трения по территориальным спорам в Южно-китайском море. Среди большей части вьетнамской политической элиты распространены решительные антикитайские националистические настроения.

Военный комплекс Вьетнама наращивает усилия по оснащению армии новейшей техникой, что выразилось в больших закупках вооружения, например, в приобретении дополнительно многоцелевых истребителей Су-30 и дизельных подводных лодок класса Kilo по натовской классификации.

С другой стороны, высокопоставленные члены партийного, военного и государственного руководства Вьетнама и Китая продолжают обмениваться визитами и экспрессивно говорят о двусторонних отношениях (далее автор описывает систему внутрипартийных и межгосударственных отношений).

Но всегда и везде стратегия сильнее политики (и сильнее торговли), поэтому результатом, продиктованным именно логикой стратегии, в данном случае является гораздо более неестественный в политическом отношении альянс.

Что может означать вьетнамско-американский альянс на практике, было продемонстрировано на примере «Инициативы по нижнему Меконгу» (LMI), состоящей из США, Вьетнама, Камбоджи, Лаоса и Таиланда (слово «нижний» удачно исключает Китай и его вассала Мьянму)¹⁰⁴. Это собрание посвящено воде и рыбе и тому подобному но интересно, что инициаторами проекта стали министры иностранных дел этих стран (поэтому их встреча прошла как раз в ходе визита Клинтон в Ханой в октябре 2010 года). Повестка дня Инициативы по нижнему Меконгу включает в себя все: от изменения климата, инфекционных болезней рыб, политики в сфере образования до обмена информацией по вопросам, касающимся управления водных ресурсов (Комиссия по Меконгу и Комиссия по Миссисипи договорились наладить «речное партнерство» по обмену практическими навыками и экспертными данными). Кроме того, в повестку дня добавлен маленький пункт, который, однако, придает импульс всему проекту: LMI должна наблюдать и координировать реакцию на строительство плотин – в особенности, хотя и не исключительно, тех, что сооружаются в Китае. Такое окружение Китая является очень осторожным (осторожность ему придает формулировка «не исключительно»), но, тем не менее, – окружением.

К чему может привести вьетнамско-американский альянс, было в более драматичной форме продемонстрировано в ходе визита в августе 2010 года американской ударной группы авианосца George Washington (CVN 73), включавшей такие корабли, как Curtis Wilbur (DDG 54), Chung-Hoon (DDG 93) и McCampbell (DDG 85), а также прекрасно названный эсминец McCain (DDG 56).

Это событие было отменно описано в двух различных текстах, один из которых появился на свет в офисе по связям с общественностью ВМС США, а другой – из-под пера искусных пропагандистов КПК¹⁰⁵. Версия ВМС США была исключительно фактологичной, высказанной как бы сквозь зубы:

Продолжавшаяся неделю серия совместных действий с народными военно-морскими силами Вьетнама… касалась в основном мер небоевой подготовки, таких как устранение ущерба, поиск и спасение на море, и обмен навыками в таких областях, как приготовление пищи, ремонт и уход за кораблями… Были проведены мероприятия по укреплению дружбы, такие как медицинское и стоматологическое обслуживание… и американско-вьетнамские спортивные мероприятия.

Естественно, никто не может чувствовать угрозу от вьетнамско-американских кулинарных, медицинских или спортивных проектов. Конечно, не обошли вниманием и вьетнамских руководителей:

Группа военных и гражданских руководителей прилетела из города Дананга (Ad Nang) на авианосец George Washington (CVN 73) для встречи с руководством ВМС и для наблюдения за операциями ударной группы в Южно-китайском море.

Эти операции вряд ли были стоматологическими или кулинарными: ведь тогда бы не было никакой необходимости прилетать на эсминец John S. McCain, который стоял на якоре в Дананге начиная с 10 августа. Абсолютно без особой надобности пресс-релиз ВМС США разъяснял, что «корабль был назван в честь отца сенатора Джона Маккейна, уважаемой во Вьетнаме личности, который был в плену в Ханое во время войны во Вьетнаме». После еще одного упоминания о «медицинских, стоматологических и инженерных гражданских проектах… [и даже] о мероприятиях по помощи местным властям», пресс-релиз процитировал контр-адмирала Рона Хортона, командира группы 73, относительно целей всех этих мероприятий: «Такие обмены как этот, жизненно необходимы для флотов наших стран с целью установления большего взаимопонимания между ними и для выстраивания важных отношений на будущее» (очевидно, что не для лечения зубов и обмена кулинарными рецептами).

Далее пресс-релиз напомнил о предыдущих визитах американских кораблей во Вьетнам: двух визитах в 2008 году, первом прилете в 2009 году на корабль John С. Stennis (CVN 74), также о визите в 2009 году флагманского корабля 7-го флота ВМС США Blue Ridge (LACK 19) и эсминца Lassen (DDG 82), которым не случайно командовал американец вьетнамского происхождения, коммодор X. Б. Ли (который естественно привлек большое внимание СМИ), и визит в первой половине 2010 года госпитального судна Mercy (Т-АН-19).

Еще более важно то, что с учетом очень больших логистических сложностей для кораблей ВМС США, оперирующих вдали от родных берегов, пресс-релиз упоминает о предложении со стороны Вьетнама более серьезной поддержки, которую может дать порт базирования:

Корабль по поиску и спасению на море Safeguard (T-ARS 50) и сухогруз по перевозке боеприпасов Richard Е. Byrd (Т-АКЕ 4) были отремонтированы на верфи портов Камрань, Хонкой, Ванфон.

Вторым документом по этому событию является опубликованная 13 августа 2010 года статья «Соединенным Штатам и Вьетнаму не следует вести себя бесцеремонно в Южно-китайском море», хорошо написанная известным комментатором Као Вэймином (Као Weimin) для выходящей в Гонконге на китайском языке газеты Та Kung Рао^ш. Основанная в 1902 году для пропаганды демократии в императорском Китае, эта газета после 1949 года, подпав под власть КПК, пропагандирует иные ценности, что и демонстрирует статья Као Вэймина:

После заявления Хилари (sic!) во Вьетнаме, в июле, о том, что «у Соединенных Штатов есть национальные интересы в Южно-китайском море», авианосец США George Washington и эсминец John S. McCain… проведут «беспрецедентные» совместные военно-морские маневры в Южно-китайском море… Вопрос о том, «как вести себя со все более уверенным в себе Китаем» является исходным аргументом для американских СМИ и академических кругов. Некоторые говорят, что…Соединенным Штатам срочно нужна «новая китайская стратегия», [начиная]…с политики в Южно-китайском море.

В эпоху, предшествовавшую своему подъему, КНР могла бы опереться на автоматическую поддержку стран, которых все еще называют «неприсоединившимися» (хотя это и анахронизм). Малайзия, слишком вестернизированная за исключением своих исламских правителей, призывается на помощь в статье, в то время как другие страны скромно не называются:

Однако Малайзия и другие страны предупредили США: «Вы не должны вмешиваться в дела в Южно-китайском море, вы лишь привнесете туда сложности…».

10 августа американский эсминец John S. McCain пришвартовался в порту Дананг в центральном Вьетнаме… Новости от пресс-службы 7-го флота США сильно подбавили пороха в этот визит: «Эсминец John S. McCain и авианосец George Washington будут проводить совместные «беспрецедентные» военно-морские маневры с ВМС Вьетнама».

Не сложно заметить…что Вьетнам специально использует эти учения для того, чтобы неуклюже ворваться (sic!) в нынешнюю сложную ситуацию в Южно-китайском море, в противном случае он должен был бы послать сильный сигнал дружбы Китаю для сбалансирования эффекта от маневров.

Хорошая идея – даже находясь под угрозой и стремясь заручиться протекцией США против нее, правительство Вьетнама оказывается должно все равно подтверждать несуществующую дружбу с Китаем, потому что Китай есть Китай и он заслуживает учтивого почтения в любом случае. Однако автор статьи далее предлагает совершенно реалистическое объяснение новой вьетнамско-китайской дружбы, которое он, правда, скромно приписывает неким анонимным источникам, а не самому себе:

Общественное мнение указало на причину, почему США и Вьетнам, враги во времена холодной войны, сегодня начинают медовый месяц – это вызвано исключительно враждой Вьетнама по отношению к Китаю по вопросу о спорных островах, а Соединенные Штаты пытаются сдержать китайскую мощь в Южно-китайском море; опасения обеих стран опять совпали...Китайские территориальные амбиции уже привели к беспокойству во Вьетнаме (курсив добавлен. – Э. Л.).

Као Вэймин затем сменил тему, чтобы заклеймить США под подзаголовком «Обычное негодующее рычание США в адрес Китая».

Сразу после ссылки на возмущенное общественное мнение, свидетельствующей о том, что именно Китай начал весь этот процесс угрозами в адрес Вьетнама, автор противоречит сам себе, пытаясь свалить вину на США, чье поведение, как он пишет, «становится все более и более жестким… в американских СМИ появляется все больше статей с критикой Китая».

Далее мы сталкиваемся с подлинно китайским специфическим взглядом на международную политику, с присущими ему искажениями, что существенно затрудняет разумное рассуждение даже для весьма дальновидных китайских аналитиков, а ответственным за принятие решений препятствует действовать осмотрительно. Никогда не отличавшиеся наивностью и не склонные серьезно относиться к официальным заявлениям других правительств многие китайские наблюдатели в эти дни, кажется, впали в противоположную ошибку: они считают материалистические мотивы не просто важными (каковыми они являются), а сверхважными, затмевающими все остальное. Именно так рассуждает Као Вэймин, предсказывая, что в изоляцию попадут США, а не Китай, потому что у американцев есть только боевые корабли, а у китайцев есть деньги. Страны АСЕАН могут хотеть заручиться поддержкой

США по спору в Южно-китайском море, но они также понимают, что Соединенные Штаты «не могут помочь им ни в чем, за исключением военных вопросов и проблем безопасности», в то время как «экономически страны АСЕАН все больше и больше зависят от Китая».

Такая гипертрофированная вера в (недиалектический) материализм не так наивна, как была бы противоположная позиция – если бы правительства постоянно подчиняли государственные заботы и вопросы безопасности цели обогащения, то ход истории человечества был бы иным, в целом более достойным, вероятно, с меньшим количеством глупостей, и точно уже с меньшим количеством преступлений. Только в версии троянской войны Гомера героические воины сражаются за плененных красавиц, серебро и добротные доспехи, вместо более отвратительных идеологий, политических мотивов и личных диктаторских амбиций, которые являются причинами современных войн.

В статье Као Вэймина упоминаются неназванные «малазийские СМИ» как голос разума. Якобы они опубликовали «призыв ко всем сторонам сохранять спокойствие», и призыв этот автор относит в адрес Вашингтона, который «не может активно (sic!) вмешиваться в региональные дела без того, чтобы не создавать трудности». Это подготавливает почву для собственного предостережения автора, которое выглядит жалким и опирается на его прежнюю уверенность в торжестве материализма:

Находясь перед лицом внутреннего противостояния и массированного вмешательства США в Южно-китайском море, страны АСЕАН должны четко заявить Соединенным Штатам, чтобы они не вели себя в Южно-китайском море без оглядки на интересы других (курсив добавлен. – Э. Л.).

Но хотя автор, утверждающий, что поведение Китая в Южно-китайском море было «сдержанным», считает, что Китай может защитить свои «права и интересы», а также обеспечить «общую стабильность», потому что он не находится в «конфронтации со странами по своей периферии» (для них это наверняка новость), тем не менее, Вьетнам занимает изолированную позицию как вероятное исключение. По мнению автора, Вьетнам находится в состоянии конфронтации, вина за которую лежит лишь на нем, потому что он «очень эгоистичен и думает только о себе, не заботясь о странах вокруг себя». Вьетнам, пишет он, очень часто являл жесткое поведение по отношению к спорам в Южно-китайском море, «и демонстрировал, что пойдет даже на войну за расположенные там острова (курсив добавлен. – Э. Л.)». Для Као Вэйминя, по-видимому, Вьетнам – очень странное создание, так как готов сражаться за территорию, которой он владеет или на которую он претендует. Видимо, ему надо бы смириться и склониться перед превосходящей силой (жертвы, которые идеалистически сопротивляются превосходящей силе вместо того, чтобы немедленно сдаться, наверное, очень странно выглядят с точки зрения агрессора). Более того, официальные вьетнамские лица слишком «смелы» – и это не комплимент, учитывая, что, по мнению автора, им надо вести себя смиренно – так как они открыто называют Китай противником и, что еще хуже, они «вводят в игру других». На этот раз в качестве голоса разума автор цитирует «мировое общественное мнение»:

Некоторые вьетнамские официальные лица публично критикуют Китай. В международном общественном мнении сейчас распространена точка зрения, что Вьетнам пытается интернационализировать и мультилатеризировать (sic!) китайско-вьетнамский спор о территориях в Южно-китайском море, и хочет заручиться поддержкой США, в настоящее время (курсив добавлен. – Э. Л.) самой сильной державы мира, против Китая в Южно-китайском море.

Далее следует завуалированное предостережение: «Вьетнам обостряет конфронтацию между Китаем и США… и недовольство китайского общества Вьетнамом быстро усиливается, а это обязательно окажет комплексный эффект на будущую политику Китая по отношению к Вьетнаму». Сдержанный выбор терминов («комплексный») обычно служит для того, чтобы смягчить остроту конфронтации, но в этом случае за завуалированным предостережением последовала прямая военная угроза. Это видимо было и главной целью всего этого опуса: запугать Вьетнам тем аргументом, что военно-морская мощь США не сможет защитить его, если Китай решится на нападение, вероятнее всего, на суше.

Если между Китаем и Вьетнамом дело действительно дойдет до конфронтации, ни один авианосец ничьей страны не обеспечит Вьетнаму безопасность…

Вьетнам не должен играть в опасную игру между Китаем и США: он тем самым играет с огнем.

Эту статью делает такой откровенной то, что Као Вэйминь сначала ссылается на «общественное мнение», чтобы открыто признать – во всем виновен китайский территориальный экспансионизм («США пытаются сдержать рост китайской мощи»; «территориальные амбиции Китая уже вызывают беспокойство во Вьетнаме»), но потом утверждает, что раз Китай – это Китай, Вьетнаму надо заткнуться («официальные лица публично критикуют Китай») и уступить ему все, что ему нужно, потому что «никакой авианосец ничьей страны» не защитит от китайской мощи, если она начнет действовать.

Что касается такого предостережения, то стоит отметить, что оно, наверное, было бы более правдоподобным, если бы относилось к другой стране. Для вьетнамцев такие угрозы нисколько не значимы, а скорее убеждают их продолжать сопротивляться Китаю. Для национальной идентичности Вьетнама характерен комплекс «убийцы гигантов», проявившийся в войне против США. Он берет свое начало в форматирующем опыте сопротивления гораздо более сильной державе, чем какая-то китайская империя: речь идет о завоевавших весь мир монголах, которые напали на Вьетнам сначала в 1257–1258 гг., затем в 1284–1285 гг. (после образования династии Юань), и снова в 1287–1288 гг. И каждый раз монголы терпели поражение. Только после того как монголы отступили, вьетнамцы заплатили им дань. Несомненно, что они поступят так снова, но только после того, как опять разгромят НОАК.

Незнание китайскими правителями, умелым рупором в руках которых является Као Вэйминь, истории своих соседей было бы необъяснимым в отсутствии барьера великодержавного аутизма, однако его наличие все проясняет. Это естественная черта великой нации, и она была бы безобидной, если бы Китай не проводил сейчас курс наращивания своей мощи. Но поскольку происходит именно это, создалась опасная комбинация таких факторов, как беспокойный китайский аутизм, вьетнамская непокорность и пальмерстоновская активность Соединенных Штатов. И эта комбинация может прийти в движение, если Китай опять попытается захватить риф, скалу или мель.