Действие шестое

В крестьянском дворе накрыт большой круглый стол. На столе расставлены рюмки и тарелки. На заднике сцены надпись «Великое пиршество на месячины золотого ребенка».

Кэдоу в сверкающем шелковом традиционном наряде с вышитыми на нем иероглифами «счастье» и «долголетие» стоит на авансцене и встречает пришедших с поздравлениями гостей.

Один за другим на сцену выходят одноклассники Кэдоу – Ли Шоу и Юань Сай вместе с двоюродным братом, осыпая его вежливыми словами и поздравлениями.

В сопровождении мастера Хао и Цинь Хэ на сцену величественно вступает тетушка в длинном коричневом халате.

Кэдоу (радушно). Ну вот вы в конце концов и пришли, тетушка.

Тетушка. В роде Вань появился драгоценный сын, разве я могла не прийти?

Кэдоу. В том, что золотой ребенок – Цзиньва – появился в роде Вань, ваша, тетушка, первейшая заслуга!

Тетушка. Да какие мои заслуги. (Оглядывает окружающих и усмехается.) Все без исключения (Никто ничего не понимает. Тетушка указывает на мастера Хао и Цинь Хэ.) Кроме этих двоих, я ведь всех вас, подлецов этаких, своими руками приняла. Все родинки на животе ваших матерей знаю. (Все улыбаются.) Что же никто не приглашает гостей садиться?

Кэдоу. Без вас кто посмеет сесть?

Тетушка. А отец твой что? Пусть выходит и садится во главе стола.

Кэдоу. Отец тут пару дней с простудой, отправился к старшей сестре отдохнуть, велел вас во главе стола посадить.

Тетушка. Ну тогда отказываться не буду.

Все. Просим, просим.

Тетушка. Кэдоу, вам со Львенком уже по полсотни лет, и наконец-то родили большого пухленького сыночка, хоть и заявку не подать – я имею в виду Книгу рекордов Гиннесса, но я больше чем за полвека работы акушеркой с таким сталкиваюсь впервые, так что это нужно считать большим счастьем!

Все подхватывают, одни говорят: «Большое счастье», другие: «Просто чудо».

Кэдоу. И все благодаря тетушкиному чудодейственному средству!

Тетушка (горестно вздыхая). Тетушка в молодости была законченной материалисткой, а к концу жизни все больше склоняюсь к идеализму.

Ли Шоу. Должна же в истории философии быть область влияния идеализма.

Тетушка. Послушаешь вас, и видно, кто ученый, а кто нет.

Юань Сай. Мы народ неотесанный, нам все эти идеализмы до лампочки.

Тетушка. В этом мире злых и добрых духов, может, и нет, а вот воздаяние есть точно. Если Кэдоу и Львенок в возрасте за пятьдесят смогли долгожданного сына родить, то, видать, у прежних поколений рода Вань благодеяний поднакопилось.

Двоюродный брат. Тетушкино средство тоже возымело действие.

Тетушка. Искренняя вера творит чудеса! (Обращается к Кэдоу.) Когда матушка твоя жива была, приходилось жить прижимисто. А ваше поколение живет хорошо, денег полно, да еще такое радостное событие приключилось, надо менять семейные традиции, быть немного пощедрее!

Кэдоу. Тетушка, не волнуйтесь. Верблюжьего копыта и медвежьей лапы нет, но и курятины, утятины и рыбы – всего вдоволь.

Тетушка (оглядывает расставленное на столе угощение). Столько всего понаставлено, что похоже на то. Ну а вино? Что пить будем?

Кэдоу (достает из коробки под столом две бутылки). «Маотай».

Тетушка. Настоящая, не поддельная?

Кэдоу. Достал через Лю Гуйфан, директора гостевого дома городского правительства, она заверяет, что настоящая.

Ли Шоу. Это наша старая одноклассница.

Юань Сай. Старые одноклассники и надувают.

Тетушка. А-а, вторая дочка Лю Баофу из Люцзячжуана, ее я тоже принимала.

Кэдоу. Я на это особо обратил ее внимание, так она радехонька была это вино из сейфа достать.

Тетушка. Еще бы, надо полагать, ей неловко было давать для меня ненастоящее.

Кэдоу открывает бутылку, предлагает тетушке попробовать и оценить.

Тетушка. Прекрасное вино, на сто процентов настоящее. Наливай всем, наливай.

Кэдоу наливает всем.

Тетушка. Раз уж посадили во главе стола, я и покомандую. Первый тост – благодарность славному руководству Коммунистической партии, благодаря которому все избавились от нищеты, разбогатели, раскрепостили мышление, наступила счастливая жизнь. Не будь этого, не было бы всего хорошего, что последовало. Как считаете, правильно я сказала, нет?

Все единогласно поддерживают.

Тетушка. Тогда этот тост до дна!

Все пьют до дна.

Тетушка. Вторым тостом хочу вознести благодарность душам предков нашего рода Вань на небесах, это они поколение за поколением накопили столько добродетели, что для их внуков стало возможным получить воздаяние.

Все пьют до дна.

Тетушка. Ну а третий тост по главной теме: поздравляю Кэдоу и Львенка, этих взаимно любящих супругов, с тем, что к старости им послан сын, счастья вам и благополучия!

Все поднимают рюмки, звучат громкие здравицы.

Появляется Лю Гуйфан, рядом с ней два человека несут картонные коробки, за ними следует женщина-репортер с телевидения и группа операторов.

Лю Гуйфан. Поздравляю! Поздравляю!

Кэдоу. Почтенная одноклассница, и вы здесь?

Лю Гуйфан. Пришла вот выпить по счастливому поводу! Или нежеланный гость? (Обходит вокруг стола, здоровается со всеми, обменивается приветствиями, берет тетушку за руку.) Тетушка, вы просто помолодели!

Тетушка. И в старого злого духа превратилась!

Кэдоу. Приглашаешь-приглашаешь, всё не приходят! Пришли и хорошо, да еще столько принесли, в такие траты себя ввели!

Лю Гуйфан. Я же тем и занимаюсь, что стряпаю, какие траты? (Указывает на коробки.) Все собственными руками приготовила – жареная рыба, свиной студень, большие пампушки на пару, прошу всех оценить, какой я кулинар. Тетушка, вам подношу бутылку пятидесятилетней «Маотай», специально из уважения к вам.

Тетушка. Эта пятидесятилетняя «Маотай», должно быть, нечто особенное. Прошлой весной один руководитель из города Пиннань прислал со своей невесткой бутылку, как открыли – аромат стоял по всей комнате!

Кэдоу (осторожно). Почтенная одноклассница, а эти люди, они зачем?

Лю Гуйфан (ведет за руку женщину-репортера). Сяо Гао, совсем забыла тебя представить. Корреспондент городской телестудии, ведущая и продюсер программы «Многоликое общество». Сяо Гао, это дядюшка Кэдоу, драматург, в почтенном возрасте обрел сына, вот ведь здорово! А это (подводит женщину-репортера к тетушке) чуть ли не святая попечительница нашего Гаоми, тетушка. Люди разных возрастов, и стар, и мал, все ее так называют. Все мы здесь, одно поколение за другим, благодаря ей на свет появились.

Тетушка (берет женщину-репортера за руку). Какая прелестная девочка, смотрю на тебя и могу представить твоего отца и мать. Раньше, когда выбирали сыну или дочери пару, первым делом смотрели на статус семьи, теперь же я ратую за то, чтобы прежде всего смотреть на гены, а потом уже на статус семьи. Только если гены хорошие, можно родить здоровое и умное потомство; если гены не очень – все понапрасну.

Женщина-репортер (дает знак оператору снимать). Вы, тетушка, поистине идете в ногу со временем.

Тетушка. Какое там в ногу со временем, всего лишь общаюсь с людьми разных профессий, набралась модных словечек…

Кэдоу (тихонько интересуется у Лю Гуйфан). Почтенная одноклассница, стоит ли об этом распространяться?

Лю Гуйфан (вполголоса). Сяо Гао у нас скоро замуж выходит, а на телестудии яростная конкуренция, все дерутся за информацию, за фактический материал, за замысел, нужно ей помочь.

Женщина-репортер. Тетушка, вы считаете, есть связь между тем, что у почтенного Кэдоу и его супруги прекрасные гены, и тем, что они смогли в почтенном возрасте родить сына?

Тетушка. Ну конечно, гены у них обоих хорошие.

Женщина-репортер. А у кого, по-вашему, гены лучше – у почтенного Кэдоу или у его супруги?

Тетушка. Ты сначала уясни для себя, что такое гены, а потом спрашивай.

Женщина-репортер. А вы не могли бы кратко и просто разъяснить нашим зрителям про гены?

Тетушка. Что такое гены? Гены – это предопределение! Это судьба!

Женщина-репортер. Судьба?

Тетушка. Что такое яйцо без трещин, в которое не проникнуть мухам, понимаешь?

Женщина-репортер. Понимаю.

Тетушка. Так вот люди с нехорошими генами – все равно что треснувшее яйцо, в котором эта трещина остается, когда его снесут. Понятно?

Лю Гуйфан. Сяо Гао, пусть тетушка сначала выпьет рюмочку, передохнет, а ты пока поспрашивай дядюшку Кэдоу, или вот дядюшку Юань Сая, или младшего дядюшку Ли Шоу. Все они мои одноклассники, все прекрасно разбираются в вопросах генетики, можешь задавать вопросы им. (Наливает тетушке.) Тетушка, желаю вам здоровья и долголетия, всегда оберегайте наших дунбэйских детишек!

Женщина-репортер. Дядюшка Кэдоу, насколько мне известно, вы родились в тысяча девятьсот пятьдесят третьем году, в этом году вам уже пятьдесят пять. В наших краях в таком возрасте уже внуков нянчат, а вы только что родили сына. Пожалуйста, расскажите, что у вас на душе от рождения сына в таком почтенном возрасте.

Кэдоу. Вы, наверное, видели в новостях сюжет о том, как семидесятивосьмилетний профессор Ли из Цидунского университета с сыном, которому только что исполнился месяц, отправился в больницу проведать стотрехлетнего отца, профессора Ли-старшего?

Женщина-репортер. Видела.

Кэдоу. Если говорить о мужчинах, в пятьдесят с лишним они в самом расцвете сил, суть вопроса в женщине.

Женщина-репортер. Мы можем взять интервью у вашей супруги?

Кэдоу. Сейчас она отдыхает, может выйдет чуть позже, чтобы произнести тост в честь уважаемых гостей.

Женщина-репортер (обращает микрофон в сторону Юань Сая). Директор Юань, глядя на почтенного Кэдоу, обретшего сына, не горите ли вы желанием тоже попробовать?

Юань Сай. Вы только послушайте, какие выражения! Не горите ли желанием попробовать! Желанием я хоть и горю, да вот пробовать уже не стану. Гены мои, видать, не ахти, родил вот двоих сыновей, так наперегонки только деньги и тянут. Родишь еще одного, тоже, думаю, недалеко уйдет. Да и в делах супружеских почва уже так затвердела, что посадишь деревце, так оно дня через три высохшей палкой станет.

Ли Шоу. Можно «вторую мамашку» привлечь, чтобы помогла родить!

Юань Сай. Ты уже тоже не маленький, братец, как можно говорить такое? Мы все порядочные люди, нравственные и благородные, разве можно заниматься такими грязными делами?

Ли Шоу. Какое же это грязное дело? Это очень модно, новое течение, улучшение генов, поддержка нуждающихся и помощь слабым, развитие спроса на внутреннем рынке и стимулирование прогресса.

Юань Сай. Перестань болтать, это же будет транслироваться, хочешь, чтобы тебя прихватили?

Ли Шоу. А ты спроси, отважатся ли они дать это в эфир?

Женщина-репортер (улыбнувшись, ничего не отвечает и поворачивается к тетушке). Тетушка, говорят, у вас есть некий эликсир, способный вернуть молодость женщинам после климакса?

Тетушка. Многие говорят еще, что после моего снадобья ребенок в утробе может менять пол, в это вы тоже верите?

Женщина-репортер. Скорее верю, чем нет.

Тетушка. Если верить, божество существует, если нет – это идолище. У людей склад ума такой.

Кэдоу. Сяо Гао, вы бы всей своей группой с телестудии сели да выпили. А как выпьете, продолжите свои интервью, ладно?

Женщина-репортер. Вы пейте, пейте, считайте, что нас будто нет.

Ли Шоу. Да вы же явно крутитесь туда-сюда, как тут считать, что вас нет.

Женщина-репортер. А вы не считайте нас за людей, считайте – как хотите!

Юань Сай. Гуйфан, почтенная одноклассница, если вспомнить то время, ты для меня была кумиром, надо как следует выпить в твою честь!

Лю Гуйфан (поднимает рюмку и чокается с Юань Саем). Желаю лягушачьему бизнесу почтенного одноклассника развиваться, желаю тебе быстрее выпустить средство по уходу за женской и детской кожей.

Юань Сай. Ты разговор на другую тему не переводи, мне нужно еще поговорить с тобой о том, как я когда-то был от тебя без ума.

Лю Гуйфан. Не прикидывайся простачком и чувства свои притворные не выказывай. Кто не знает, что у директора Юаня в компании по разведению лягушек красоток пруд пруди!

Женщина-репортер (пользуясь паузой, говорит в микрофон). Дорогие телезрители, сегодня в программе «Многоликое общество» я расскажу о радостном событии, которое произошло у нас в дунбэйском Гаоми. У вышедшего на пенсию и вернувшегося творить в родные места известного драматурга Кэдоу и его супруги Львенка – им обоим уже за пятьдесят – наконец, как говорится, «потаенно завязалась жемчужина в раковине», и пятнадцатого числа прошлого месяца родился здоровый и бойкий пухленький сынок…

Тетушка. Надо бы ребеночка вынести да дать всем посмотреть!

Кэдоу бегом покидает сцену.

Лю Гуйфан (глянув на Юань Сая, вполголоса). Перестань чепуху молоть, тетушка недовольна.

Входит Кэдоу со Львенком. Голова у Львенка замотана махровым полотенцем, на руках у нее ребенок в пеленках.

Операторы занимают выгодную позицию для съемки.

Все хлопают в ладоши и поздравляют.

Кэдоу. Давайте, пусть сначала бабушка посмотрит.

Львенок подносит ребенка тетушке. Тетушка отворачивает угол пеленки и смотрит.

Тетушка (растроганно). Какой славный ребенок, просто прелесть, прекрасные гены, черты лица правильные, родись он при феодальном обществе, точно стал бы чжуанъюанем!

Ли Шоу. Не то что чжуанъюанем, глядишь, и императором.

Тетушка. Вы с матерью хвастуны – не отличишь!

Женщина-репортер (подсовывает микрофон тетушке). Тетушка, этого ребенка тоже вы принимали?

Тетушка (засовывает в пеленки красный сверток, Кэдоу и Львенок отнекиваются, тетушка машет рукой). Так заведено, у бабки деньги имеются. (Обращается к репортеру.) Это благодаря тому, что они мне доверяют. Она же позднородящая, нервное напряжение очень высокое. Я предлагала ей поехать в больницу и «разрезать арбуз», так она не захотела. Тетушка ее поддержала. Только родив естественным путем, женщина понимает, что значит быть женщиной, понимает, как становятся матерью!

Пока тетушка отвечает на вопросы, Львенок и Кэдоу подносят ребенка к каждому из гостей и дают взглянуть на него, а те засовывают в пеленки свои красные свертки.

Женщина-репортер. Тетушка, этот ребенок, возможно, последний принятый вами?

Тетушка. А ты как думаешь?

Женщина-репортер. Слышала, что боготворят и доверяют вам не только наши дунбэйские женщины, но к вам обращается немало рожениц из Пинду и Цзяочжоу?

Тетушка. Тетушка – рабочая лошадка от рождения.

Женщина-репортер. Говорят, что у вас в руках заключена какая-то магическая сила: стоит вам положить ладони на живот роженицы, как у нее становятся значительно менее болезненными схватки, ее тревоги и страхи тоже исчезают.

Тетушка. Вот так мифы и рождаются.

Женщина-репортер. Тетушка, можно вас попросить протянуть руки, мы их снимем крупным планом.

Тетушка (насмешливо). Народным массам мифы подавай! (Ко всем.) Знаете, кто это сказал?

Ли Шоу. Судя по манере речи, какой-то выдающийся человек.

Тетушка. Это я сказала.

Юань Сай. Тетушка, считай, почти выдающийся человек!

Лю Гуйфан. Что значит, «считай, почти выдающийся человек»? Тетушка выдающийся человек и есть!

Женщина-репортер (торжественно). Вот это и есть обыкновенные руки, которыми приняты на свет тысячи младенцев…

Тетушка. И этими же обыкновенными руками тысячи младенцев отправлены в ад! (Залпом опрокидывает рюмку.) Тетушкины руки в крови двух видов: одна – благоуханная, другая – зловонная.

Лю Гуйфан. Тетушка, вы – наш дунбэйский живой бодхисатва, избавительница, Матушка Чадоподательница, святой образ в храме Матушки Чадоподательницы, чем дольше смотришь на него, тем больше похож на вас. Мне кажется, они с вашего лика его и создавали.

Тетушка (плохо слушающимся языком). Народным массам мифы подавай…

Женщина-репортер (подступает с микрофоном ко Львенку). Уважаемая супруга, расскажите, пожалуйста, немного о ваших впечатлениях.

Львенок. О чем именно?

Женщина-репортер. О чем угодно, например, ваши ощущения, когда вы узнали, что беременны, ваши ощущения во время беременности, почему вы хотели, чтобы именно тетушка принимала роды…

Львенок. Когда я узнала, что беременна, мне казалось, что это сон: ну как могла забеременеть женщина за пятьдесят через два года после наступления климакса? Даже во время беременности это была наполовину радость, наполовину беспокойство. Радость в том, что я наконец стану мамой, я вместе с тетушкой больше десяти лет проработала акушеркой, помогала ей принять множество детей, но у самой детей не было, а женщина без детей – не полностью женщина, бездетной женщине перед мужем головы не поднять. Ну а теперь все это кончилось.

Репортер. Наполовину беспокойство? А в чем состояло это беспокойство?

Львенок. Главное, что лет много, боялась, что не рожу здорового ребенка, а во-вторых, боялась, что если не родить, будут «резать арбуз». И конечно, во время родов тетушка положила мне руку на живот, и все тревоги исчезли. Оставалось лишь выполнять указания тетушки и завершить процесс родов.

Тетушка (заплетающимся языком). Кровью благоуханной смыть кровь зловонную…

Опираясь на костыли, на сцене незаметно появляется Чэнь Би.

Чэнь Би. Внуку исполнился месяц, а деда не пригласили выпить, куда это годится?

Все поражены.

Кэдоу (в панике). Извини, дружище, правда извини, про тебя и забыли…

Чэнь Би (разражается хохотом). Ты меня «дружище» называешь? Ха-ха-ха (указывает костылем на младенца на руках Львенка), ежели по нему судить, не надо ли тебе на колени бухнуться, отбить мне три поклона да называть «почтенный тестюшка»?!

Юань Сай (подходит к Чэнь Би и тянет его прочь). Лао Чэнь, Лао Чэнь, пойдем, пойдем, отведу тебя в «Баочихуан», там и попируем.

Чэнь Би. Убирайся вон, подлый и бесстыжий человечишка, хочешь тухлой рыбой и гнилыми креветками мне рот заткнуть? И не мечтай. Нынче у моего внука праздник, и никуда я не пойду, здесь испрошу чарочку выпить за его здоровье! (Плюхается на стул, замечает тетушку.) Тетушка, у тебя душа, что чистое зеркало, все, связанное с рождением детей у нас в дунбэйском Гаоми, в твоем ведении, у кого в семье семена ростков не дают, у кого на земле трава не растет – все знаешь. Бабам с семенем помогаешь, мужикам с землей, стащишь балку – подменишь на столб, «тайно переправляешься через реку Чэньцан», «обманом вынуждаешь императора переплыть море», у тебя и «слива засыхает вместо персика», ты и «приотпускаешь, чтобы вернее схватить», и «убиваешь взятым взаймы ножом»… Тридцать шесть стратегических планов – все применила…

Тетушка. А ты пользуешься лишь двумя – «поднимать шум на востоке, а удар наносить на западе», и, что называется, «золотая цикада сбрасывает оболочку» – делаешь что-то для отвода глаз, а сам скрываешься. Было время, чуть меня не одурачил. Половина зловонной крови, в которой мои руки измараны (подносит их к носу и нюхает), по твоей милости пролита!

Ли Шоу (наливает Чэнь Би). Лао Чэнь, Лао Чэнь, выпей давай.

Чэнь Би (выпивает одним глотком). Ты, братец, человек честный, рассуди по справедливости…

Ли Шоу (перебивает Чэнь Би и наливает ему еще одну большую рюмку). Честный не честный, это одному Небу известно! Давай, дружище, возьми вот рюмку побольше!

Чэнь Би. Напоить меня хочешь? Вином глотку залить? Как бы не так.

Ли Шоу. Ну конечно, эх, сплоховал я, ты же целое море выпить можешь, с тысячи чарок ни в одном глазу. Тут сегодня наливают настоящую «Маотай», отчего ж не выпить на дармовщинку? Давай, до дна!

Чэнь Би (задрав голову, выпивает до дна большую рюмку, тяжело дышит, переводя дух, из глаз катятся слезы). Тетушка, Кэдоу, Львенок, Юань Сай, Цзинь Сю, я, Чэнь Би, от страданий докатился до такого! Есть ли здесь, в дунбэйском Гаоми, во всех восемнадцати деревнях, среди более чем пятидесятитысячного населения кто-нибудь, кто страдает больше моего? Вот скажите, есть? Нет и нет, никто не страдает больше меня. А вы все заодно обижаете меня, калеку, обижаете меня, и всё, просто потому, что я изначально плохой, обижаете, словно творя возмездие от лица неба! Но вы не должны обижать мою дочь, Чэнь Мэй, на которую вы смотрите как на большого ребенка, самую красивую девушку в Гаоми. А еще ее старшую сестру Чэнь Эр. Им бы повыходить за представителей царствующего дома, стать императрицами или наложницами, но… всё из-за меня… воздаяние… Дочка для тебя выносила ребенка (яростно тычет пальцем в Кэдоу), чтобы заплатить за мое пребывание в больнице, а вы, любезные одноклассники, вы, все эти старшие и младшие дядюшки, вы, драматурги, вы, управляющие, в конце концов измышляете ложь, говорите, что ребенок после рождения умер. Вы зажимаете ее вознаграждение за суррогатное материнство – сорок тысяч юаней… но в трех чи над головой есть чистое небо! Правитель небесный, почему ты не разомкнешь глаза и не посмотришь? Не видишь, как распоясались эти негодяи… Вы, товарищи с телевидения, снимайте меня, всех снимайте, меня снимайте, ее, их, покажите всему народу…

Лю Гуйфан. Лао Чэнь, а еще говорят, что ты целое море выпить можешь. Две рюмки пропустил и несешь всякую околесицу.

Чэнь Би. Лю Гуйфан, ты женщина умная, в гостиничном доме у тебя все по-новому, в один миг перестроилась, стала управляющим, у тебя теперь собственности и не сосчитать. Умоляю, помоги моей дочери с работой, хоть на кухне огонь разводить. Но ты благодеянием не занимаешься, скажешь в компании сейчас сокращение штата, как говорится, врата добра открываются с трудом, всем не поможешь, но все же…

Лю Гуйфан. Почтенный одноклассник, все про меня ты не так говоришь. Чэнь Мэй я беру на себя, подумаешь, на один рот больше! Я прокормлю ее, хорошо?

Юань Сай, Цзинь Сю и другие пытаются увести Чэнь Би.

Чэнь Би (пытаясь вырваться). Я еще так и не увидел внука. (Достает из-за пазухи красный сверток.) Внучек, дед хоть и не богач, но на подарок набрал, дед тоже тебе красный сверточек приготовил…

Юань Сай, Цзинь Сю и другие уводят Чэнь Би. В это время сбоку на сцену выходит Чэнь Мэй в черном халате и с закрытым черной вуалью лицом.

При виде Чэнь Мэй все ошеломлены и на какое-то время застывают.

Чэнь Мэй (преувеличенно принюхивается и говорит сначала вполголоса, а потом все громче). Ребеночек, сокровище мое, я тебя по запаху услышала, такой ароматный, такой сладкий, такой пахучий. (Как слепая на ощупь она приближается ко Львенку, и в это время ребенок в пеленках издает звонкий плач.) Дитятко, хороший мой… С рождения ни капли молочка не съел, заморили голодом моего ребеночка… (Выхватывает ребенка из рук Львенка и торопливо убегает со сцены. Все застывают, пораженные, в крайнем замешательстве.)

Львенок (в отчаянии простирает руки). Дитя мое, крошка Цзиньва…

Львенок бросается за Чэнь Мэй, Кэдоу и другие за ней, на сцене переполох.

Занавес