Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
До отправления скорого поезда «Москва – Воронеж» остаётся меньше пары минут. Последняя пассажирка ещё на перроне. Под неодобрительным взглядом проводника молодая женщина нервно роется в сумочке, одновременно зажимая подмышкой большое черное портмоне.
«Похоже, потеряла билет», – размышляю глядя на неё я. Она умоляюще смотрит на проводника, но тот лишь пожимает плечами. Разве он может что-то изменить? Поезд начнёт движение точно по расписанию.
Тогда девушка берет сумку и выворачивает её наизнанку. На перрон вываливаются разные женские мелочи: очки, паспорт, одноразовые салфетки, погнувшаяся шпилька, зеркальце, леденец, телефон.
В эту же кучу падает черное портмоне, выскальзывая из-под подмышки своей рассеянной хозяйки. Пассажирка с изумлением поднимает кошелёк, дрожащими руками достаёт из него помятый билет и торжественно протягивает проводнику.
Впрочем, на овации уже не остаётся времени. Девушка быстро подбирает с перрона вещи, не глядя сгребает их обратно в сумку, запрыгивает в вагон и спешно занимает своё место – прямо напротив меня.
«Успела в последний момент», – словно оправдываясь за свой растрёпанный и взмыленный вид, бормочет она. «Вам повезло», – улыбаюсь я ей. Последняя фраза почему-то её задевает: «Вы ошибаетесь. На самом деле мне никогда не везёт». Замечаю в голосе попутчицы грустные нотки и пробую аккуратно поменять тему: «Хотите печенье?». «Спасибо, не откажусь», – соглашается она.
Как это принято в поездах дальнего следования, каждый рассказывает о себе. Оказывается, что моя попутчица работает в Москве вахтовым методом, каждую неделю мотаясь между городами. Дома её ждут дети и муж. Вспоминая о последнем, молодая женщина мгновенно меняется в лице. «Постарела лет на пять», – замечаю я, а ещё в глаза бросаются её частые попытки размять плечи. Со стороны это выглядит так, словно она пытается скинуть с себя невидимую ношу.
«А вы никогда не думали о том, чтобы взять и всё поменять в своей жизни?» – задаю бестактный вопрос я и тут же об этом жалею. «Ничего уже не изменить», – холодно отвечает она, отворачивается к окну и больше не смотрит в мою сторону. По приезде в Воронеж мы сухо прощаемся, зная, что больше никогда не увидимся. На сиденье попутчицы остаётся смятый билет – молчаливый свидетель её суетливой и беспросветной жизни.
Пассажиры, как поезда, разбегаются в разные стороны каждый по своим делам, и я не исключение. Ловлю городское такси, добираюсь до отеля и быстро погружаюсь в глубокий сон. Утром меня ждёт одно из самых сильных трансформационных мероприятий – групповая терапия Михаила Филяева. И это не громкие слова – возможно только здесь можно прожить несколько судеб за один день. Я уже была участницей такого мероприятия, когда сама искала помощи, и знаю, о чем говорю.
Впрочем, консерваторам лучше сюда не приходить – есть риск полностью поменять свою жизнь, снеся прошлое вместе с фундаментом. Заявляю как человек, неожиданно переживший это на собственном опыте. Впрочем, обо всём по порядку.
– Я пришла из-за ребенка. У него аллергии и частые простудные заболевания.
Жительница Воронежа средних лет робко выходит на терапию к Михаилу Филяеву. Она заметно волнуется, а от дальнейших слов психолога буквально впадает в ступор.
– Почему ты не хочешь, чтобы твой ребенок был здоров? Почему ты это с ним делаешь?
Неудобный вопрос заставляет всех собравшихся съёжиться. Разве может любящая мать желать зла своему ребенку?
Женщина опускает глаза в пол, о чём-то сосредоточенно размышляет и, наконец, даёт ответ.
– Наверное, потому, что я хочу внимания… Когда ребенок болеет, муж не задерживается на работе, дарит подарки, становится более ласковым, а родители не критикуют, а сочувствуют и чаще заходят в гости. Надо же! И как мне с этим быть?
Удивление сменяется тревогой и смятением.
– Я окончил Бауманский университет. У меня всё четко, как у любого технаря. Ты привлекаешь внимание – дети болеют. Что нужно сделать, чтобы они не болели?
– Перестать хотеть внимания? Оказывается, всё так легко. Но… мне что-то мешает.
– Поклянись здоровьем своих детей, что ты больше никогда в жизни не будешь привлекать внимание.
Молодая мама становится похожей на девочку, у которой злой дядя пытается отнять конфетку. Судя по напряжённому молчанию, внутри неё происходит нешуточная борьба.
– Итак, давай, говори: «Дорогой Всевышний, я больше никогда-никогда не буду привлекать на себя ни капли внимания».
– Хорошо, – соглашается женщина и сникает.
– Знаешь, за ложь этот парень наказывает так, что мало не покажется.
Женщина пытается повторить сказанное более уверенно, но так и не решается. Слова путаются, голосовые связки зажимаются и вместо обещания с её губ срывается кашель.
– Я за тебя не могу принять решение. Всё, давай, ты отказываешься от внимания на всю жизнь, будешь жить без него. Как ты будешь жить без внимания?
– Не знаю.
– Я тоже не знаю, надо будет учиться. Готова?
Здоровье детей и жизнь без аллергии или внимание? Кажется, что выбор очевиден, ведь любая мать в первую очередь заботится о благополучии своего малыша, но, похоже, у каждого свои приоритеты.
– Нет.
В голове рождается, на мой взгляд, неплохой журнальный заголовок:
Изучая психосоматику, я пришел к новому пониманию, как запускается аллергическая реакция. В официальной медицине принято, что есть аллерген, который её запускает. Доля смысла в этом есть, просто важно понимать, как это устроено.
А устроено это следующим образом. Например, ребёнок видит, как сбивают его котёнка. Это происходит в то время, когда на улице много тополиного пуха. Так появляется ассоциация с травмирующим событием. Мы говорим, например, слово лимон, и у нас вырабатывается слюна; мы говорим слово котенок, первая любовь или любимый человек и сразу же погружаемся в то воспоминание. И здесь то же самое.
Любой из компонентов, который запомнил ребёнок в той ситуации, может запускать те самые реакции. Например, ребёнок уже вырос и вдруг взаимодействует с котёнком, в результате у него запускается аллергия на котенка. Потом, например, полетел тополиный пух, и у него тоже запускается аллергия, потому что каждый компонент несет в себе свой раздражитель, своё воспоминание, свою эмоцию.
Используя методы психосоматики, метод PSY2.0, мы находим, в какое событие «проваливается» человек, взаимодействуя с аллергеном. О чем ему напоминает тот или иной компонент окружения – котята, тополиный пух, весна, цветение и т.д.
Если мы меняем эту эмоцию, эту ситуацию, то, соответственно, тот или иной раздражитель не будет запускать цепную реакцию, и, значит, аллергии не будет.
Тут важно сделать одно пояснение. Аллергеном может быть не только реальный биологический объект – котенок, тополиный пух или береза. Это может быть и воображаемый объект – нелюбимая работа, супружеские обязанности и т.д. Так происходит, потому что человеческая психика все воспринимает в виде образа, в виде целостной картинки. Например, мы говорим человеку с аллергией, находящемуся в гипнозе: «Погладь котенка», и он, гладя воображаемого котенка, воспроизводит все симптомы аллергии.
Когда мы говорим про аллергию на работу, там, как правило, нет аллергии физической, нет прыщей или чего-то подобного, но там могут быть эмоции – обида, угнетенность, депрессия, хотя может и зачесаться что-то. Но это не потому, что у человека аллергия на работу как таковую, а на то, что происходит на работе и на те эмоции, которые человек испытывает на этом рабочем месте.
Может ли быть аллергия на всех питомцев? Конечно. Например, в детстве мама говорила, что от животных одна зараза или от животных можно подхватить заразу. И у человека на всех животных будет аллергия. Всего лишь одно внушение об опасности – и привет, болезнь.
Вот у меня сегодня была пациентка, у ребёнка которой с года постоянные запоры, и он не ест фрукты и овощи. И мы находим, что в годик, когда она его кормила грудью, подошла бабушка и сказала: «Ты, главное, не ешь сырые овощи и фрукты, иначе у ребёнка поносы будут». И поэтому у ребёнка возникли запоры, чтобы не было поноса, и он не ест овощи и фрукты, потому что они для него крайне опасны. Хотя ему уже не год, а восемь лет. Не владея в тот момент речью, он все считал и все понял. Через свою маму.
Клиентский день продолжается, и одна судьба сменяет другую. Михаил Филяев приглашает на терапию следующую участницу – стройную симпатичную блондинку с аккуратной короткой стрижкой. Она теребит руками свитер и от волнения покрывается красными пятнами.
– Чего вы хотите?
– Уже очень долго меня беспокоят тревога и дрожь.
– Что за тревога?
– Не могу даже ручкой писать – так сильно трясутся руки.
– А что произошло?
– Всё началось примерно 10 лет назад с проблем на работе.
– Сейчас ты работаешь?
– Конечно.
– Всё, увольняешься.
Предложение Михаила производит на участницу терапии оглушительный эффект, в прямом смысле этого слова. Блондинка сначала замирает, а затем начинает дрожать. Волной её тревоги накрывает всех собравшихся.
– Нет! Кто меня потом на другую работу возьмет, если меня трясет?
И тут в моей памяти появляется суетливая попутчица, сама на себя взвалившая непосильный груз мужских задач и избегающая даже разговоров о каких-либо изменениях. Не знаю почему, но мне вдруг начинает казаться, что всего одного «Да», сказанного сегодня, было бы достаточно, чтобы поменять судьбы всех измотанных женщин на планете.
– А какие варианты? Ты живешь на атомной станции, и я тебе должен дать антирадиоактивную медитацию?
– На самом деле, на работе ничего сверхъестественного не происходит, не знаю, почему я так реагирую. Может быть, я должна больше высказывать?
– Ну, так высказывай.
– Не могу. Боюсь, что уволят.
Глазами загнанного зверя девушка смотрит на Михаила, не понимая, что сама посадила себя в капкан. «Пожалуйста, скажи «Да» переменам, предприми хоть что-то», – умоляю я ее про себя.
– Тогда не работай вообще. Ты красивая женщина. Пусть любимый мужчина содержит.
– Скажите это моему мужу.
Взгляд женщины тускнеет и на мгновение угасает.
– Давай тогда менять мужа.
– Нет, я без него не смогу!
«Ничего уже не изменить», – доносятся до меня слова, произнесенные попутчицей. Как мне тогда хотелось ей возразить, сказать, что жизнь – это не поезд, отправляющийся строго по расписанию. Мы сами прокладываем рельсы к своим мечтам и целям и сами решаем, когда наш вагон отправится в путь.
– Вы сами себе запретных флажков понаставили. Как вам помочь?
Блондинка погружается в собственные мысли и смотрит куда-то вдаль, а Михаил обращается к собравшимся.
– Вот пришла девушка. Говорит, хожу на работу и там у меня такая лёгонькая тревога – руки трясутся. Какие у нее варианты выхода из этой ситуации? Через тело: бухать. Позволить себе говорить все, что хочется, но она боится – уволят. Поменять мужа – не готова. Чем-то надо жертвовать, вам не кажется?
Девушка закрывает лицо руками.
– Поклянись, что теперь ты все будешь высказывать. Либо найдешь нового нормального парня, либо уволишься, – голос Михаила становится строже.
– Меня такой выбор смущает.
– Вот как быть? Женщина приходит и говорит, к примеру, муж меня бьет, научите меня к этому относиться по-другому. Дорогие мои, я этим не занимаюсь, я делаю людей счастливыми. Скажи, ты же знаешь, чем ты заболеешь, чтобы не работать. Чем самым страшным можно заболеть, чтобы не работать?
Ответ на этот вопрос блондинка даёт почти мгновенно.
– Полностью стать инвалидом. Рассеянный склероз, паралич.
– Теперь ты понимаешь, что ты туда и идёшь?? Решай и выбирай сама.
В этот момент в моей голове промелькнул еще один заголовок:
Как жаль, что и вторая участница групповой терапии отказалась что-то менять в своей жизни. Теперь я понимаю, что многим из нас проще жить в привычном «болоте», чем рискнуть и отправиться в путешествие к новым берегам. Вдруг задумываюсь: «Интересно, а за что цепляюсь в своей жизни я?»
Напротив Михаила оказывается ещё одна молодая мама – привлекательная женщина с ярко-голубыми глазами.
– У меня запрос по ребенку. У дочки повышенный гемоглобин. Динамика положительная. Мы каждый год ездим на обследования, лечимся, но показатели всё равно высокие.
– А как узнали?
– Меняли детскую поликлинику, сдали анализы. Оказалось, высокий гемоглобин. Впервые диагноз поставили в 6 лет. При этом она всегда прекрасно себя чувствовала.
Михаил погружает женщину в легкий гипноз, и та мягко ныряет в свои ощущения.
– Какие мысли приходят при упоминании диагноза дочери?
– Знаете, я с детства всегда переживала… Мама и бабушка говорили, что первые дети всегда погибают.
Вот это поворот! Становится жутковато, и по моему телу пробегают мурашки.
– Что вообще в жизни человека самое страшное может произойти?
– Потеря ребенка.
– Дочки не стало, что тогда? Как тебе?
Лицо женщины искажается от горя. Похоже, Михаил нашёл её самую болезненную точку.
– Что дальше? Её не стало, что дальше? 5 лет проходит, 10, 20 лет. Что дальше?
– Жить.
– Пойми, её гемоглобин растет, потому что ей надо выжить вопреки мнению мамы и бабушки. Так искусственно увеличивается сила её организма. У тебя внутри есть информация, что первые детки погибают, я у тебя эту информацию забираю. Что в тебе еще есть того, что не твоё? Да вот оно, я и это забираю.
Тело женщины заметно расслабляется. Наверное, именно с таким видом люди должны выходить из спа-салона.
Михаил объясняет произошедшее всем участникам терапии:
– У деток есть некая задача, которая передаётся им от предыдущих поколений. И как только гештальт закрывается, некая задача выполняется, происходит эволюция, и весь род получает информацию. Не парьтесь на тему анализов.
Это же отличная новость:
Моя журналистская ищейка тут же просыпается, заинтригованно высовывает свой длинный нос и жадно втягивает воздух, раздувая ноздри – учуяла сенсацию. Судьба, карма, наследственные заболевания – всего-навсего родовые установки, информационные вирусы, которые существуют только в наших головах, вдруг понимаю я. Значит, не всё так уж неизменно и при желании жизнь можно развернуть на 180 градусов.
Войти с помощью соц. сетей: