35
Элена

Они дома.

Я вижу, как они возвращаются. Стою сбоку от окна и смотрю, как соседи идут через двор. Вероника идет впереди, Филип – в нескольких метрах позади. Я окидываю их взглядом – сначала жену, потом мужа. Отмечаю элегантную одежду и аккуратные прически. Никаких штормовок, грубых ботинок или пухлых рюкзаков. Значит, сюрпризом был не поход в горы, как я думала. Они не выглядят влюбленными, но они живы. Оба. Где бы они ни были, как бы ни провели день, никто никого не убил. Естественно. Они не такие. Она не такая. И глубоко внутри я всегда это знала.

С мобильным в руке вхожу в гостиную. Я обещала себе ничего не писать, пока супруги Сторм не вернутся домой. Теперь, когда они дома, ничто больше не мешает мне продолжить работу над текстом. Кроме одной вещи. Сперва нужно кое-что сделать. И это нельзя больше откладывать. Я встаю перед книжным шкафом, обвиваю руками стенки и набираюсь сил. Тоска камнем лежит на душе. И еще что-то, другое чувство, с более острыми краями.

Цифра за цифрой набираю номер и жду гудка. Петер берет трубку после второго сигнала.

– Элена, – отвечает он.

Я думала, что была готова услышать его голос, но когда он произнес мое имя, сердце переполнили чувства, а глаза застили слезы. Я осознавала тоску и пустоту внутри, но они были словно прикрыты прозрачной вуалью. А теперь голос Петера сорвал эту вуаль и обнажил мои чувства, выставив их на яркий свет.

Судя по всему, Петер понимает, что надо дать мне время прийти в себя, поскольку задает заурядные вопросы: спрашивает, как я себя чувствую и как мне новая квартира. Я бы хотела сказать в ответ что-то столь же простое, что все идет хорошо или что-то вроде того. Я могла бы спросить, как у него дела на работе, как здоровье родителей, видел ли он наших – до последнего времени – совместных друзей, но у меня нет сил на пустую болтовню. Не сейчас. Не с ним.

– Мне надо кое-что у тебя спросить… Кое-что важное…

В голосе Петера звучит надежда. Он говорит, что ему тоже нужно мне что-то сказать, вот почему он предложил встретиться. Он свободен, так что я могу выбрать время. Он может приготовить ужин или мы можем встретиться в городе, если я так захочу. Дома. Это слово вышагивает вперед из шеренги остальных, вытягивается и идет ко мне. Снова вернуться домой. Нет, это невозможно. Слишком рано.

– Я не это имела в виду, – бормочу я. – Я не могу с тобой увидеться, пока не могу… Я в процессе… в процессе.

Он прокашливается. Да, я же объясняла в письме, что мне нужно кое-что закончить перед встречей. Петер предполагает, это означает, что я пишу, но он знает: я не люблю обсуждать свои книги до того, как они закончены, так что не будет расспрашивать.

Петер замолкает. Мои пальцы впиваются в трубку.

– Ты писал, что что-то случилось. И рассказывал, что видел маленькую девочку в парке.

Петер утвердительно хмыкает на другом конце, я слышу в его голосе улыбку.

– Да, писал.

– Когда ты писал, что что-то случилось, ты имел в виду то, что видел в парке ребенка, маленькую девочку, похожую на меня? Поэтому ты со мной связался?

Только за тем? Хотела я добавить, но удержалась.

Петер тянет с ответом. Раздается какой-то скрип, словно он отодвигает стул и садится. У меня самой трясутся ноги, так что я иду на кухню и тоже сажусь – на то же место, где провела столько времени за последние дни и недели.

– Много всего произошло, Элена. Думаю, можно поговорить об этом с глазу на глаз. Нам действительно нужно…

Он затихает.

Мой взгляд притягивает дом напротив. На кухне темно, хозяев нигде не видно.

– Так приятно слышать твой голос. Я… скучал по тебе. Скучаю.

Его голос совсем близко, словно он прижимает телефон к уху. Я зажмуриваюсь и снова думаю о том, как он обнимал меня, когда я уставала или грустила, как уютно было уткнуться ему в плечо. В его объятиях мне казалось, что я в полной безопасности. Я открываю глаза.

– А она? Как у нее дела?

В трубке долгая тишина. Петер колеблется:

– Я… Не так хорошо…

Я вздрагиваю.

– Что ты имеешь в виду?

Я слышу, как он запинается, не может подобрать слов, замолкает и снова начинает:

– Я понимаю, что ты хочешь знать, Элена, но это сложно обсуждать по телефону. Я бы предпочел встретиться и как следует поговорить.

Рука, сжимающая телефон, вся мокрая от пота.

Я перекладываю трубку в другую руку, пытаюсь дышать ровнее. В горле стоит ком, мешающий говорить. Мне приходится выдавливать из себя слова.

– Ты должен сказать мне, что произошло. Ты должен.

Видимо, по моему тону он понимает, что мне действительно нужно это знать.

– О’кей, – говорит он. – Тогда я просто скажу.

Его дыхание в трубке. Помню, как чувствовала это дыхание на своей коже. Помню тепло и близость.

– Она умерла, Элена. Умерла. Вот что произошло.

Что-то холодное течет по коже. Я зажимаю рот рукой. Петер продолжает говорить, но я не разбираю слов. Комната вращается перед глазами. Я не могу выдавить ни звука. В параллельном мире я задаю вопросы, слушаю, как он рассказывает, как и когда это произошло. В параллельном мире я изображаю интерес, заботу, участие.

Я пытаюсь еще сильнее закутаться в кофту, но это не помогает. Холод идет изнутри. Голова бурлит несвязными вопросами. Наконец я снова слышу голос Петера, идущий откуда-то издалека, и постепенно начинаю разбирать слова…

– Это был несчастный случай. Трагический несчастный случай. Я хочу, чтобы ты знала, что я не…

Тело само реагирует. Прежде, чем я успеваю что-то сообразить. Только отключившись и отшвырнув телефон, я осознаю, что сделала. Меня трясет от страшного холода, проникающего в каждую клеточку тела. Зубы стучат. Зачем я ему позвонила? Зачем? Зачем? Зачем? Мне стоило предвидеть, что этим все и закончится. Ответы на вопросы не приносят покоя или ясности. Только темноту.

По телу проходит судорога. Я думаю о том, как все могло бы быть и как никогда не будет. О том, во что я верила, на что надеялась. Все это больше не имеет никакого смысла. Я нутром чувствую, что во всем этом нет никакого смысла. Ничто больше не играет никакой роли. Сознание сужается, внутренний диалог останавливается. Постепенно прихожу в себя, поднимаюсь на ноги и опускаю жалюзи, отгораживаясь от всего мира. С ноутбуком подмышкой выхожу из кухни.

Я сяду за книгу и не встану, пока не закончу. Я допишу этот рассказ – все до финальной строки. А потом… потом я…

Я выхожу в прихожую и иду к лестнице.

Постепенно. Шаг за шагом.