Ветер. Не сбивающий с ног, не рвущий волосы с головы. Просто ветер. Холодный. До озноба. Это что, похмелье? Или еще рано?

Свет в глаза. Красный, ослепительный, сквозь зажмуренные веки.

Мокрое и липкое на руках. На груди. Везде… Черт!

Павел открыл глаза.

Здесь, снаружи, была ночь. Вершина пирамиды, знакомая – однажды он уже бывал на такой. Пустая и плоская каменная площадка, в центре вечно разверзтый провал спуска в глубь храма. С краю – выход на церемониальную лестницу через всю семидесятиметровую грань до самой земли.

Да, все именно так и запомнилось. Вот только в прошлый раз из провала в центре не бил в небо факел от разорванной газовой магистрали (сколько этажей вниз сейчас залито этим пламенем?). А на камнях вокруг не лежало четырех мертвых жрецов. Должно быть, бежали наверх в надежде спастись, но и тут попались под руку… Ни тени раскаяния, каждый из них хоть раз поворачивал вентиль жертвенного очага, иначе не служил бы в главном храме империи…

И все? Больше никого? Где же твои крылья, Анна?!

Впрочем, нет, еще одно тело – белый раб прямо у ног. Тоже попался под руку. Со знакомым продолговатым чехлом за плечами.

Умно. Очень. Знала, что землянин не сможет отличать своих от чужих, или просто побоялась не успеть к шахте репликатора, отправив к пирамиде раба?

Павел нагнулся, осторожно снял лямки с мертвеца. Чехол вроде бы цел. Значит, медлить больше не стоит, разгром главного храма Империи в центре осажденной столицы не может остаться незамеченным – с минуты на минуту пирамиду возьмут в оцепление, и закованные в штурмовые комбезы интаи шагнут в пламя… Но еще раньше на верхнюю площадку подоспеют летатели с десантом.

Ремни, петли, пряжки… Черт бы побрал того гиперборейского ремесленника, который впервые закрепил эту штуковину на плечах своего сына! И черт бы побрал их верность традициям! Неужели трудно переделать в нейлоновый жилет на «молниях», а тростник заменить углепластиком!

Кажется, великоваты – концы метут камни под ногами. Или все же неправильно надел? Или надо вот так придерживать руками? Как вообще могут держать в воздухе эти полоски ткани на каркасе, притянутые к телу гибкими кожаными лентами и даже не закрепленные на плечах и руках?..

Сквозь ровное, мощное гудение пламени до площадки уже доносились иные звуки. Два или три шагателя остановились по углам четырехгранной пирамиды храма. Несколько машин поменьше перекрыли выходы с площади. И еще топот десятков закованных в армейские ботинки ног, скупые команды, рассредотачивающие личный состав в редкую цепь… Этого, правда, не слышно – высоко. Но это тоже есть. И конечно же, пара-тройка подвижных огней в воздухе, пока на периферии города, но еще минута-другая и…

У края было страшно даже просто стоять, а уж подумать о том, чтобы шагнуть сейчас вниз!.. Это даже не с парашютом из самолета, где нет понимания всей огромной высоты за порогом. Здесь все куда хуже. Пирамида строилась огромными ступенями: три метра вертикальной стены вниз, полтора – горизонтальный уступ, снова три метра вниз и снова полтора… На первом можешь и не разбиться, но и не взлетишь точно. На втором уже костей не соберешь, а шанс запустить гиперборейскую вибрацию за три секунды падения… До третьего можно вообще не допрыгнуть. Но даже если – это плюс всего секунда на лишнюю попытку либо верная смерть. О четвертом уступе и говорить не приходится.

Гиперборей говорил – сила приходит, когда наступает время. Ему хорошо, это время он способен назначать с точностью до мгновения.

Потапов говорил, что сарай для прыжка с крыльями слишком низок. Возможно, и так. Теперь высоты побольше. Но тоже ведь не небоскреб.

За спиной гудело пламя, обдавая жаром даже здесь, на краю площадки. Совсем как тогда, в десяти шагах от очага… Внизу, у подножья, уже собиралась взволнованная, сдерживаемая оцеплением толпа – когда горит святой храм, люди не могут продолжать спать. Не совсем как тогда, но почти… А вот летателей тогда вовсе не было. Но теперь не до мелочей…

Медленно отступая от края, Павел отсчитал пятнадцать шагов, пока жар в спину не стал невыносимым. Ну, давай, гиперборей, не подведи. Если и сейчас не время, то когда же?

Толчок вперед с левой… К черту боль надорванных связок, подхватить разбег, не дать потухнуть задору! Лучше уж так, чем у стенки, в назидание белым рабам!.. Лучше?

Близко край, слишком близко. Он не готов! Еще бы шагов двадцать! Да хотя бы десять, пусть из последних сил!.. Нет! Слишком близко! Что ж вы, кони мои!.. Не-ет!

Когда стопа правой ноги легла на ребро последнего блока, он успел лишь сжать покрепче зубы. Первые три метра пронеслись как один, мелькнул у самых глаз уступ…

Только не закричать!.. Не закричать!.. Не дождутся!

Палец ноги ударил во второй уступ… Близко. Третьего не перелететь… Да и надо ли?.. Не сработало. Не время… Жалко, что не небоскреб…

Он втянул в себя тугой воздух – послать хулу этому проклятому миру. Напоследок!.. Чтоб знали белых такинэ!..

Вот только крик захлебнулся в вибрирующей гортани, выбулькнул наружу невнятным индюшачьим клекотанием… Гипербореи вечно испытывают трудности в общении во время разгона боевой вибрации.

Павел еще ничего не понял, когда третий уступ внезапно ушел в сторону, затерялся в ночной тени, слился в одно целое с гранью циклопической пирамиды.

Лишь низкое гудение, словно от крыльев шмеля. И ставший вдруг неподвижным воздух. И город высокорожденных, залитый огнями, плывущий не так уж далеко внизу…

Крылья держали его в воздухе, дожидаясь воли хозяина, выраженной в едва заметном дисбалансе колеблющихся в резонансе мышц. Из карманов и подсумков сыпалась вниз какая-то мелочь – шприцы, недоиспользованные гранаты… Выскользнула из-за пояса и улетела во тьму булава. К черту. Все это больше не понадобится. Павел дотянулся рукой до ремней, сбросил их, одним движением разрывая добротно выделанную кожу. Секунду боролся с искушением включить детонатор на последней гранате, но все же выпустил просто так. Пирамида осталась в стороне, и его дрейф пока оставался незамеченным. Ни к чему привлекать внимание.

Вот бы еще разобраться с управлением…

Мельком подумав, что, пожалуй, летит все же слишком низко – услышать могут, – он оглянулся на звезды над головой, непроизвольно потянулся ввысь… Тон крыльев неуловимо изменился, и огни города под ногами ощутимо провалились вниз. Ага… Значит, вот так все просто… Ну что ж, тогда на запад. Анна ведь на запад говорила?

Оглянувшись вокруг в поисках хоть какой-нибудь подсказки относительно сторон света, он вдруг увидел, куда нужно лететь. Странно, что не заметил сразу. Чуть в стороне от маяка подсвеченной пожаром храмовой пирамиды почти такое же циклопическое сооружение, но в окаймленных огнями и прожекторами контурах его ни единого намека на традиции национальной архитектуры.

Репликатор – огромная труба белого металла, пробившая твердь планеты на многие сотни метров вглубь. Вокруг нее уже не город – площади открытых складов готовой продукции и образцов для копирования. Какие-то штабеля, контейнерные этажерки, скопища цистерн… И тут же ряды новеньких, с иголочки, шагателей, летателей, каких-то других машин… Краны, прожектора, повякивающие сирены. Больше всего это походило на загруженный круглосуточной работой портовый терминал. Нужно быть параноиком, чтобы держать такое посреди столицы и чуть ли не на заднем дворе собственного дворца. Однако первый Сапа Инка, взявший в руки лучемет, слишком хорошо понимал цену найденного могущества. Тот, кто однажды его нашел, мог так же в одночасье и потерять. Стоит только доверить управление хоть брату, хоть ближайшему соратнику, хоть другу… Хотя откуда у императоров друзья?

Быстрее! Замешкался, черт! Забылся! Гиперборейского темпа телу землянина долго не выдержать. Две-три минуты полета. А сколько уже прошло?

Мускулатура отозвалась правильно – пока еще! Вектор движения совпал с направлением взгляда, и шахта репликатора ринулась навстречу. Впрочем, не только она…

Один из двух летателей, что кружили над освещенной пламенем вершиной храма, вдруг дернулся, резко перекладывая крен, и метнулся наперерез. Павел увидел его сразу, несмотря на двоение и резь в глазах от собственной вибрации и набегающего ветра. Трехместная боевая машина, вроде той, на которой они с Анной прорывались в столицу, – стремительно приблизилась, толкнув в спину воздушной волной, сбавила ход, зависла на траверзе в трех десятках метров. Переливающиеся огни по окружности, белая броня, мерцающяя радужной пленкой защиты, черточки иллюминаторов, которые вдоль пола… Красивая, зараза! Убийственно красивая.

Всего один луч самой малой мощности… Один косой взгляд пилота и короткое движение пальца… Да хотя бы просто вираж в сторону странной воздушной цели биологического происхождения!

Вот и все. Очень просто. Очень логично. Сколько же может так бессовестно везти, в самом деле? Чудо ведь, что он не валяется сейчас с размозженным черепом где-нибудь на четвертом или пятом уступе. Или даже там, в лесу, головешкой прогоревшего живого факела… Как же тяжко ждать неизбежного. Белой бесшумной вспышки, перечеркивающей былые удачи и надрывные усилия…

Павел осклабился, приглашающе махнул рукой. Давай, чего медлишь?

Летатель на миг вспыхнул поярче всеми своими огнями, повисел еще секунду, а затем плавно, явно опасаясь потревожить воздух, отвалил в сторону и, набирая скорость, ушел обратно к храму.

А землянин, как последний дурак, остался висеть между черным небом и залитой светом землей. Что это было? Провалиться на месте, если не ответный приветственный салют. Пилот ослеп? Крылатые белые рабы над столицей не редкость? Или Анна умудрилась всучить свое золото не только капитану стражи, но и командующему ПВО столицы?

Разогнанная до гиперборейской вибрации мускулатура подобных сомнений, слава богу, не испытывала, иначе еще полминуты – даром. Труба репликатора приближалась прежним темпом. Уже различимы надписи на контейнерах, яркие предупреждающие знаки на цистернах.

Турели зенитных установок на дворцовых башенках, отчетливо поблескивая прицельной оптикой, проводили его стволами. Павел не удивился, лишь вовремя пресек порыв подняться повыше. Пара прожекторов скрестилась на нем в момент пересечения периметра шахты. Где-то в стороне вякнула сирена, не угрожающе – привлекая внимание. А прожектора погасли, едва он заслонился рукой от ослепительного сияния.

Его ждут – сомнений больше нет. Приглашают. Буквально ведут вот на ту окаймленную красным пунктиром площадку, где пересеклись теперь лучи. Еще один уровень интриги? Еще одно предательство? К черту! Не для ума землянина!

Мышцы уже болели. Кажется, вибрация еще ни разу не держалась так долго, и если тело откажет именно сейчас… Если порвутся ткани, не выдержав заданного взбесившимся разумом темпа…

Задавая новый вектор движения, он снова потянулся вверх, перемахнул через край шахты – метров сто над землей, не меньше. На рифленом настиле мостков по верхнему торцу интай в штурмовом комбинезоне отчаянно махал руками, не пытаясь, однако, схватиться за лучемет. Снова вякнула сирена, по краю вспыхнули прожектора, провожая не то полет, не то падение землянина прямо в сердце машины, сотни лет обеспечивавшей могуществом вероятностную ветвь инков. Туда, где прямо сейчас клубился серый, блестящий металлом туман, воплощаясь в уже вполне узнаваемые контуры нового шагателя.

Вниз, куда почти не пробивается свет, где колышется нечто, вольным образом управляющее материей… Где-то там наверняка есть дно и нет ни одного краснокожего – во время процесса зона наверняка изолирована. Но двери, двери-то там должны быть? Шлюзовые ворота номер четыре, за которыми будет ждать…

Мерцающий туман оказался плотным и в то же время рыхлым, как свежий сугроб. В него можно было зарываться, проваливаясь все глубже и глубже, закрывая лицо рукавом, стараясь поменьше вдыхать этой адской смеси из конструкционной минеральной пыли и нанороботов, собирающих из нее…

Глубже, глубже… Куда-то делись крылья – тоже пошли в дело? К черту, лишь бы не ушла вибрация. Еще минуту… Ну хоть половинку…

Сработали какие-то предохранители в машине древних богов, или инки сами прервали процесс. Сухой туман в шахте перестал упираться, теперь он просто оседал вниз, быстро и плотно, как стальная стружка в масле. И Павел падал, падал уже по-настоящему… Хорошо, что теперь невысоко.

С треском и скрежетом расползлась обшивка недостроенного шагателя, подогнулись недоформированные ноги, груда металла обрушилась на пол, раскидывая в стороны ломаные железяки. Снова взметнулась пыль, на этот раз уже простая – не активная.

И тогда наконец распахнулась ближайшая дверь… Вернее, ворота. С огромным номером «4».

Анна? Уже?

Черта с два! Вместо дочери посла к Павлу спешили другие краснокожие.

– Ты обезумел, воин?! Если б я не приказал остановить машину!..

Даже не интай, скорее, инженер из обслуги. Но интаи тоже здесь, за его спиной. И хотя стволы еще не направлены на землянина…

– …Я доложу процесс-мастеру!.. Вам придется платить за шагатель и за очистку шахты!..

Кажется, цирк продолжался. Клоунов звали? Не волнует – оплачено! Пока еще слушается подстегнутое стимулятором тело…

– …Постойте!.. Вы же не… – инженер наконец всмотрелся в шагнувшего навстречу землянина. – Охрана!..

Первый удар не насмерть. Работник – такой же укатэ, как и жрецы, готовый сотнями жечь белых рабов, но рука почему-то не поднялась… Зато интаи позади оживились. Хорошая реакция, профессиональная. Первый залп должен был зажарить землянина прежде, чем инженер без сознания рухнул в пыль под ногами. Если б только Павел не ждал этого заранее…

Когда-то Градобор сказал, что дарованное умение не ставит землянина в один ряд даже с учениками воинов Гипербореи. Интересно, что бы он сказал теперь? Порадовался или ужаснулся бы столь убийственному прогрессу? Скорее второе, потому что и сам Павел на секунду испытал ужас.

От обыденной деловитости, с которой крушил черепа, не сомневаясь в превосходстве, не рискуя стать уязвимым. Как и в храме, это было не сражение – убийство, ставшее вдруг рутиной, не вызывающей ровно никаких эмоций, кроме чувства безмерной усталости.

Ведь даже укатэ не виновны в том, что родились рабовладельцами…

Даже интаи всего лишь исполняют свой долг…

Даже кровавые жрецы золотого бога всего лишь служат ему так, как это делали предки…

Последний краснокожий упал. В руках землянина остался согнутый пополам лучемет. Надо же, оказывается, эту штуку можно согнуть!

Анна! Где?.. Не могла же она?..

Несколько шагов до ворот он преодолел, казалось, в одном прыжке.

– Павел!.. – Дочь посла была здесь. И даже сумела крикнуть, пока интай с командирскими знаками различия тряс прокушенной до крови кистью: – Ловушка! Беги!..

Инка коротко ударил ее в солнечное сплетение. За волосы оттянул голову назад, приставил к обнаженному горлу клинок.

Вот теперь цирк, кажется, кончился. Человек сорок интаев – широким полукругом. Во втором ряду пара невиданных еще боевых машин – десяток турелей на землянина. Над головой – летатель. Может быть, тот самый, что салютовал несколько минут назад…

А тело уже ломит и крутит в постстрессовом напряжении – ни с чем не спутаешь, после угасания боевой вибрации так бывало и раньше.

Сила ушла, и осталась разве что злость. Бешеная и бессмысленная теперь уже ярость окончательно загнанного зверя…

Ну, стреляйте! Что ждете?! Стволов хватит не просто испепелить – закатать в лаву раскаленного гранита под ногами!.. Аня, прости. Ты выбрала не того…

Интаи медлили. Жались в тень боевых машин, настороженно, выжидающе… Что-то заставило их перестать доверять своему могучему оружию.

– …Павел…

Он скорее почувствовал это, чем услышал: Анна, которую теперь держали двое, казалось, была ошеломлена не меньше воинов.

Ах, вот в чем дело! Этот гул крыльев за спиной! Не своих крыльев…

Они все-таки ударили. В спину, стоило ему вновь повернуться к полутьме шахты репликатора за воротами. Вот только…

Интаи не мажут с такого расстояния. А Слуги Посейдона – тем более. Что-то заставило атлантов напялить комбинезоны инков и встать в их ряды, но техника нападения выдавала с головой. Десятки шаровых молний, электрические пробои с их орихалковых стиков сплелись с лучами и разрядами из стволов лучеметов.

Вот только бесполезно.

Лучи искривлялись, полосуя стены, ворота, камни. Шаровые молнии гасли, не долетая трех шагов. Разряды ветвились, в обилии находя заземленное железо, поражая своих…

Бойцы спохватились не сразу и продолжали, продолжали стрелять, круша все вокруг. Но оглушенный бешеной атакой Павел понимал еще меньше.

Гипербореи набегали из сумрака шахты как тени – бесшумно и неудержимо. Гул их вибрации тонул в хаосе огня. Ну хоть ясно теперь, с кем его перепутали в полете. Только вот все остальное!..

Стрельба кончилась вовремя, как раз в тот момент, когда возникла опасность вместе с объектом атаки накрыть полярных воинов. Те были близко, слишком близко. Теперь их не сдержать уже и лучеметом. Размытые контуры, обнаженные клинки, вибрирующие со скоростью держащих их рук, способные в таком состоянии рубить сталь… И еще пыль из-под легких, неумолимо быстрых ног…

Пыль? Кто-то вновь включил репликатор?

Первый воин замедлил бег, удивленно глядя на тающий в руке клинок. Не велика потеря для способного убивать раскрытой ладонью, но секунда ошеломления и… Остальных уже скрыл вновь поднявшийся в воздух блестящий металлом туман. Снаружи кто-то что-то сообразил, стволы ударили вновь. Но поздно. Поздно… Туман хлынул из раскрытых ворот, гася лучи лазеров и свет прожекторов, глотая разряды, впитывая молнии, заглушая звуки сирен и тяжелую поступь зашевелившихся машин…

Только серый вихрь вокруг землянина, пожирающий сталь, камень и плоть…

Только тихий шорох трущейся в мелкую пыль материи…

И еще холод вместо огня… И тишина вместо рева боевой энергии…

Где-то неподалеку что-то тяжело рухнуло – с лязгом и дрожью земли через подошвы. Крикнул интай… Или атлант? Коротко и страшно. В последний раз.

А Павел все озирался, озирался, надеясь найти в этом хаосе того единственного, кто способен на ходу предать союзников и обмануть врагов, мгновенно перестраивая план очередной интриги. Кому единственному, без сомнения, было подвластно происходящее…

Туман сгустился в человеческую тень, и на не тронутый разрушением пятачок шагнула Анна. Пошатываясь, закрываясь локтем от серой сухой метели, вышла, словно вслепую, протянув вперед другую руку. Увидев Павла, бросилась вперед, споткнулась на последнем шаге, повисла на его руках, словно лишившись последних сил.

– Остановись!.. Хватит!..

– Что? – Он не понял. Он осматривал и ощупывал, не веря себе. То, что крушило вокруг саму основу любой материи, даже одежду на индеанке оставило невредимой.

– Перестань! – Она нашла в себе силы оттолкнуть его. – Репликатор уничтожен, мы спасены!.. Хватит!

– Да, – он кивнул. – Наверно, хватит… Хотел бы я знать, зачем ему это понадобилось.

– Кому?

– Чщахту, конечно! Час назад ящер желал моей смерти. Что теперь задумала эта тварь?

– Ящер? Павел, здесь его нет!

– С чего ты взяла? Ты же говорила, что он захочет…

– Вот именно! Поэтому проверила, как только ушла из храма! Новый посол при Ассамблее болван, но он точно знал бы про ящера, поскольку только в его власти представить Чщахта императору!

– Представить? – растерянно повторил Павел. – Если тот вообще собирался представляться…

– Без сомнения – да! Ловушку в репликаторе невозможно организовать без ведома Сапа Инки. Вот только переговоры в этот раз были заочными!

– Ну, как это? А что же тогда здесь?..

– Павел! – Она вдруг оказалась рядом. – На планете сейчас нет ни одного ящера! Остановись наконец! Ты разрушишь весь город!

– Я? – Он уже понял. Не настолько туп был, к сожалению. Вот только поверить… Нет, ну кто бы в это поверил?

Анна с размаху залепила оплеуху, которую он даже не пытался парировать.

– Очнись, воин! Подумай лучше, как нам теперь выбраться на Землю!..

– Я… Я подумаю… – прошептал он, ошеломленно глядя, как затихает вокруг серый вихрь и блестящий металлом туман медленно оседает под ноги. – Я подумаю…