XVI. Нейротеология: мозг и религия

Как возникли все эти нелепые правила поведения и все эти абсурдные верования, мы не знаем… но обращает на себя внимание тот факт, что вера, беспрестанно внедряемая в ранние годы жизни, когда мозг еще так восприимчив, становится чем-то вроде инстинкта, а сущность инстинкта такова, что ему повинуются даже вопреки разуму.

Чарлз Дарвин, 1871

XVI.1 Почему столько людей религиозны?

Всё то, чего мы не понимаем, мы называем Богом: это позволяет материи мозга не так изнашиваться.

Эдвард Эбби (1927–1989)

Поскольку невозможно допустить, чтобы все религии были правы, наиболее очевидный вывод, что они все не правы.

Кристофер Хитченс (1949–2011)

Для меня наиболее интересный вопрос относительно религии не в том, есть ли Бог, а в том, почему столько людей религиозны. Всего в мире насчитывается примерно 10 000 религий, и все они убеждены в том, что существует лишь одна-единственная фундаментальная истина и что именно они обладают истинной верой. Именно этим, вероятно, объясняется религиозная ненависть к людям другой религии. Около 1500 года церковный реформатор Мартин Лютер назвал евреев «змеиным отродьем». Столетиями не прекращавшаяся ненависть христиан к евреям приводила к погромам и в конце концов сделала возможным холокост. При разделе Британской Индии на Индию для индусов и Пакистан для мусульман было уничтожено свыше миллиона человек. Ненависть религий друг к другу нисколько не стала меньше. Уже только после 2000 года 43 % гражданских войн велись на религиозной почве.

Почти 64 % населения Земли являются либо католиками, либо протестантами, либо мусульманами, либо индуистами. И просто так религии не исчезают. В Китае долгие годы разрешалось верить исключительно в коммунизм, и религия, согласно Карлу Марксу, считалась «опиумом для народа». Но в 2007 году треть китайцев от 16 лет и старше снова стали считать себя верующими. И поскольку эти данные исходили из контролируемой властями газеты China Daily, истинное число верующих уж никак не было меньше. Примерно 95 % американцев говорят, что они верят в Бога, 90 % молятся, 82 % убеждены, что Бог может сотворить чудо, и более 70 % верят в жизнь после смерти. Примечательно, что только 50 % верят в существование ада, что выглядит не слишком последовательно. В секуляризованных Нидерландах эти цифры ниже. Исследование God in Nederland [Бог в Нидерландах], опубликованное в апреле 2007-го, показывает, что отход от Церкви в течение 40 лет увеличился с 33 % до 61 %. Более половины населения страны испытывают сомнения и поэтому они либо агностики, либо верят во «что-то такое». Только 14 % атеисты, что соответствует тому же проценту протестантов. Католиков чуть больше: 16 %.

Херман ван Прааг, ушедший на покой профессор биологической психиатрии, указывал мне на симпозиуме в Стамбуле в 2000 году, что, поскольку 95 % американцев являются верующими, атеизм – это «аномалия». Я ответил, что это зависит от того, кого вы учитываете. В 1996 году был проведен опрос среди американских ученых, и из него следует, что процент верующих здесь значительно ниже по сравнению со всем населением, а именно 39 %. Из ведущих ученых в составе американской National Academy of Science [Национальной академии наук] всего лишь 7 % верили в Бога, а среди нобелевских лауреатов верующие практически не встречаются. Среди Fellows of the Royal Society for Science [членов Королевского научного общества] только 3 % религиозны. Мета-анализ позволил также установить взаимосвязь между атеизмом, уровнем образования и коэффициентом интеллектуальности [IQ]. В населении имеются существенные различия, и совершенно ясно, что распространенность атеизма связана с интеллектуальным уровнем, образованием, научными достижениями и позитивным интересом к естественным наукам. Ученые, кроме того, различаются в зависимости от дисциплины, которой они занимаются: биологи менее часто верят в Бога и в загробную жизнь по сравнению с физиками. Поэтому не удивительно, что крупнейшие биологи-эволюционисты в подавляющем большинстве (78 %) называют себя «чистыми натуралистами» (то есть материалистами). Почти три четверти из них (72 %) видели в религии социальный феномен, который развивался с эволюцией homo sapiens. То есть как составная часть эволюции, а не в противоречии с эволюцией.

Действительно, кажется, что религия давала эволюционное преимущество. Спиритуальность – это восприимчивость к религии, и, как показывает исследование близнецов, на 50 % она бывает задана генетически. Спиритуальность – свойство, которым в той или иной степени обладает каждый из нас, и вовсе не означает формальной принадлежности к определенной Церкви. Религия – обусловленное местными особенностями оформление наших спиритуальных чувств. Выбор между тем, чтобы стать – или не стать религиозным, разумеется, не «свободный». Всё наше окружение приводит к тому, что в период раннего развития религия родителей укореняется в нашем мозге так же, как родной язык. Химические нейротрансмиттеры, как, например, серотонин, играют роль в том, насколько мы религиозны. Число рецепторов серотонина в мозге соотносится со степенью спиритуальности. И вещества, которые воздействуют на серотонин, такие как ЛСД, мескалин (из кактуса пейот) и псилоцибин (из грибов), могут вызывать мистические и спиритуальные чувства. Такое же влияние могут оказывать и вещества, воздействующие на опиатную систему мозга.

Дин Хеймер открыл ген, небольшие изменения в котором определяют степень спиритуальности, как он описал это в книге The God Gen: How Faith Is Hardwired into our Genes [Ген Бога: Как вера встроена в наши гены] (2004). Но ему следовало бы назвать свою книгу A God Gen, поскольку найденный им ген, вероятно, лишь один из многих, влияющих на степень спиритуальности. Ген Хеймера кодирует VMAT2 (везикулярный транспортер моноаминов-2). Это белок, который упаковывает химические трансмиттеры (моноамины) в мозге в пузырьки для транспортировки по нервным волокнам мозга и является ключевым для многих его функций.

Религиозное программирование в мозге ребенка начинается после рождения. Британский биолог-эволюционист Ричард Докинз (2006) может с полным правом испытывать сильное раздражение, когда слышит о «христианских, мусульманских или иудейских детях», потому что маленькие дети вообще не имеют никакой веры; им ее прививают их христианские, мусульманские или иудаистские родители в той ранней фазе развития, когда дети ко всему этому особенно восприимчивы. Докинз справедливо указывает на то, что для общества абсолютно неприемлемо, когда четырехлетних детей характеризуют по принадлежности их семьи к атеизму, гуманизму или агностицизму, и что детям нужно преподносить не то, что они должны думать, но как они должны думать. В религиозной программируемости он видит побочный продукт другого свойства детского мозга, которое дает большое эволюционное преимущество. Дети должны тотчас же и без обсуждений принимать предостережения своих родителей и других авторитетов и следовать их указаниям, чтобы предостеречь себя от опасностей. Оборотной стороной этого свойства является детское легковерие. На ранней стадии развития дети легко впитывают в себя систему верований, которая им преподносится. Это может служить объяснением того, что повсюду продолжает сохраняться вера родителей. Подражание, основа социального обучения, – механизм в высшей степени эффективный. Для этого в нашем мозге имеется даже особая система зеркальных нейронов. Так от поколения к поколению передаются и укореняются в наших мозгах религиозные представления, что есть жизнь после смерти, что после мученической смерти мы попадем в рай, где нас будут ждать 72 девственницы, что нужно преследовать неверных и что вера в Бога – величайшее из всех благ. Каждый из нас видит в своем окружении примеры борьбы, которая требуется, чтобы освободиться от таких представлений, привитых нам еще в младенческом возрасте.