– Игорек, ну что с тобой происходит?

– Ничего, мам. Все нормально. – Гоша сжал губы и повернулся к стене, неуклюже свернувшись длинным своим телом.

Ирина Петровна с болью посмотрела на сына. Снова предчувствие беды сжало ее сердце. Что-то непонятное творилось с ее Игоречком, всегда таким добрым и чувствительным, отзывчивым к ласке. Эта секция карате, в которую он ходил уже полтора месяца… Ирина Петровна что-то слышала про нее. Отец Ираклий, новоявленный проповедник – он призывал бороться с преступностью, его добрый понимающий взгляд был везде – на плакатах, глядящих со стен, в экране телевизора, на газетных фотографиях. Он обещал научить людей Добру. Но Ирина Петровна не верила ему. Откуда эта отчужденность, эта раздражительность, завладевшие ее сыном? Она не видела в Гоше перемен к лучшему. Пусть кто-то другой борется со злом, но почему это должен делать ее Игоречек? Страшные синяки, разбитые в кровь костяшки пальцев, сухой кашель, мучающий его по ночам – вот награда, которую он получал за свои усердные занятия.

Ирина Петровна горько вздохнула.

– Игорь, мы должны с тобой серьезно поговорить.

– Я не хочу, мам. – Гоша даже не повернулся на голос матери. – Я спать хочу. Все нормально, мам, не волнуйся.

– Ну как же я могу не волноваться? – Ирина Петровна едва сдерживала слезы. – Ведь ты – мой сын, Игорь! Ты хороший, добрый человек. Зачем тебе эта секта? Ты что, не знаешь, чем это кончается? Ты газеты читал? Про Белое Братство – они же все сумасшедшие! Они как зомби, это психическое кодирование! Или вот – Аум Синрике. Они тоже говорили о том, что несут добро и успокоение, а сами людей газом травили. Игорь, ты слышишь меня?

Звонок деликатно тренькнул из прихожей. Ирина Петровна, шаркая шлепанцами, подошла к двери и заглянула в глазок. Это был Демид, сосед по лестничной клетке.

– Демид, добрый вечер! – Ирина Петровна расплылась в улыбке. Дема Коробов определенно был хорошим человеком. Неизменно улыбчивый и вежливый, он всегда был готов придти на помощь соседям. Старушки на лавочке любили перемывать подробности жизни Демида: и с мафией-то он связанный, и в квартире-то у него стреляли, все стеклы побили, батюшки-светы, и с девицей-то он своей живет нерасписанный, и в трусах зимой бегает, стыдно аж. И вообще, не по зарплате живет, это хоть и не видно, но умному человеку завсегда понятно. Но Ирине Петровне Демид был симпатичен – стоило ему улыбнуться, и от него шла такая волна дружелюбности, что могла растопить любое заледеневшее от житейских передряг сердце.

– Ирина Петровна, а Гоша дома?

– Дома Игоречек.

– Я вот попросить хотел… Шкаф мне нужно передвинуть. Игорь не поможет?

– Конечно, конечно! – Ирина Петровна засеменила по коридору. "Господи, может попросить Демида поговорить с Игорьком? Совсем ведь пропадает парень!"

– Игорь, вставай! Демид к тебе пришел.

Игорь знал Демида уже два года – с тех пор, как Дема купил квартиру в их подъезде и переехал сюда. Коробов был личностью притягательной и магнетической, он нравился людям, хотя, казалось бы, не прикладывал к этому особых усилий. И уже поэтому Игорь сторонился его. Игорь не хотел быть как все. Не хотел, как бабочка, лететь на свет дружелюбной души Демида. Казалось бы, так просто – зайти вечером к Деме под случайным предлогом, попить чайку, поболтать о жизни, и – о, как это было нужно Гоше – попросить о помощи! И не было ничего труднее этого. Гоша знал, что Демид не мог не воздействовать на людей, оставлять их такими, какими они были до встречи с ним. А Гоша хотел остаться самим собой! Прав был Ираклий: собственное "Я" – вот что ставил превыше всего Игорь и такие же, как он, пойманные Ираклием в капкан.

На этот раз отступать было некуда. Игорь сам загнал себя в ловушку, и не видел выхода. Сердце его отторгало Ираклия, но он вынужден был тупо следовать воле Армии Добра, боясь обнаружить свою отличность от других.

Демид пришел за его душой . Игорь не сомневался в этом. Удивительно, как много сильных личностей желали заполучить его маленькую, измученную душу и тощее, долговязое тело в качестве вынужденного приложения к душе. Демид находился на одной из чаш весов, которые уравновешивали жизнь, а на другой чаше сидел Ираклий. Демид был противоположен Ираклию, и в то же время похож на него. Кто из них двоих был Богом, кто Дьяволом? Пожалуй, оба они были дьяволами. Ведь демонов в мире, как известно, бессчетное число, в отличие от Бога, который один, но так не любит вмешиваться в дела людские…

Дом стоял окнами к шоссе и Гоша уже привык к неумолкающему рявканью моторов, раздраженных светофорами. Но в квартире Демида стояла необычная тишина. Звуки ударялись об оконные стекла, не могли преодолеть их и падали вниз, кружась как снежинки. В комнате было свежо – словно в сосновом лесу. Игорь поймал себя на странном ощущении – будто он уже полчаса бредет по туманному лабиринту, ежесекундно меняющему свои очертания, хотя не сделал еще и пары шагов по комнате. Демид едва виднелся – там, вдали. Он сидел в кресле и смутно улыбался сквозь дымку, плывущую сиреневыми полосами…

Игорь помотал головой и видения отступили. Комната как комната. Заставлена стильной пластиковой мебелью. Кажется больше, чем есть – эффект удачно расположенных зеркал и картин на стенах. Куча телевизоров – нет, не телевизоров – дисплеев. Аппаратура. Странное, однако, местечко…

– Садись. – Четкий голос Демида прозвучал в тишине неожиданным диссонансом. – Садись, Игорь. Чаю хочешь?

– Спасибо. Собственно говоря… – Гоша уже приготовил какие-то слова, что он спешит, что ему некогда, поэтому ему нужно быстро подвинуть мебель и уходить, что он не против помочь, но вот срочные дела, что ему… – Спасибо. – Гоша, не веря сам себе, обнаружил, что медленно опускается на стул.

Демид пристально посмотрел в глаза подростка. Впервые Гоша видел так близко лицо Демида, и оно оказалось совсем не таким, каким он воспринимал его раньше. Оно оказалось довольно изуродованным. Шрам на лбу, до половины уничтоживший бровь; шрам на щеке, делающий лицо асимметричным; разорванная и неровно сросшаяся верхняя губа, искривляющая улыбку. Как ни странно, эти отметины не превращали лицо Демида в подобие уголовных физиономий. Потому что существовали только глаза. Серые глаза, вместившие в себя все то, что когда-либо знал Игорь, то, чего он не знал и не узнает никогда – все, что существовало, существует и будет существовать во Вселенной.

– Ты удивлен?

– Удивлен? Чему? – Игорь охрип, тщедушные слова его растворились в воздухе, едва сорвавшись с губ. Он настороженно уставился на Демида.

– Я пригласил тебя… Сам понимаешь, не для того, чтобы двигать шкаф. Я просто хочу помочь тебе.

– Помочь? – Игорь скривился в недетской усмешке. – Все хотят мне помочь. А получается только хуже… Кому теперь верить? И во что верить? Чем больше человек обещает, тем больше вероятности, что он предаст тебя. Теперь твоя очередь обещать, Демид? Да?

– Ты просил о помощи.

– Я? – Игорь нервно сжался в уголке огромного кресла. – Тебя я ни о чем не просил…

– Тебе отчаянно нужна помощь, Игорь. И никто не сможет помочь тебе. Даже если ты залезешь с головой под одеяло, и будешь внушать себе, что все это – сон, Ираклий сожрет твою душу. Перемелет ее жерновами! Вечные муки ада – ты этого хочешь?

– Тьфу! – Гошу передернуло и он сделал попытку подняться. Нечего ему было делать в этом доме. – Ты говоришь точно такими же словами, как ОН. Вы как братья с ним! Два сумасшедших, возомнивших себя спасителями! Нет уж, с меня и одного новоявленного мессии хватит! Сам разберусь как-нибудь!

Маленькая, но сильная рука легла на плечо Гоши и заставила его сесть. Гоша повернулся и встретился со взглядом больших зеленых глаз – удивительно живых и ярких в этом тихом и сумрачном месте. Девушка улыбнулась и провела по губам острым розовым язычком – как кошка, поймавшая воробья. Да, она была похожа на большую кошку – короткие и блестящие темные волосы, черное трико, обтягивающее длинные ноги, тонкую талию, аккуратную круглую грудь. Лицо ее имело не совсем правильные, слегка монголоидные черты – короткий нос, широко расставленные глаза, круглые ушки с приросшими мочками. Но Игорь никогда не видел лица прекраснее. Игорь вспыхнул – он не раз видел эту девушку мельком на лестнице, но еще чаще она являлась к нему во снах. "Любовница Демида ", – пустым эхом пронеслось в голове Игоря. НЕ ЕГО девушка, столь желанная и столь недосягаемая. Он вдруг почувствовал, что она читает его мысли, но не стал их скрывать. «Да да да я хочу тебя, – подумал он. – Боюсь и хочу тебя странная девушка кошка». Сейчас она мало походила на человека – скорее на духа, грациозное лесное создание, что мерещится путнику в ночном лесу, освещенном призрачным мерцанием звезд. «Девушка кошка мне кажется что ты больше похожа на друга чем этот зачем ты связалась с ним?»

Лека молча опустилась на колени перед Игорем, взяла его руку и погладила пальцы. Боль, не утихающая в разбитых суставах Игоря, встрепенулась и исчезла, оставив место блаженному теплу.

– А он красивый мальчик… – девушка повернулась к Демиду. – Зачем ты напугал его, Дема? Хочешь превзойти Ирокеза красноречием? – Она повернулась к Гоше. – Не бойся Демида, он хороший. Он даже не сумасшедший, только притворяется им. Как тебя зовут?

– Игорь.

– Игорь… Ты такой славный. Ты любишь сказки, Игорь?

– Ненавижу! – Гоша стиснул зубы, пытаясь преодолеть влечение к соблазнительной кошке, мурлыкающей у его ног. Он не должен верить никому. Никому больше! – Я уже наслушался сказок! По горло сыт всякой брехней! – Гоша распалял злость в своей душе, но получалось плохо. – Я, пожалуй, пойду.

– Вот он какой! – Девушка легла на диван, томно вытянулась на нем, обвив ноги друг вокруг друга. Она была удивительно гибка – казалось, у нее нет суставов. – Это и есть твой шпион, Дем?

– Да. – Демида наблюдал за происходящим издалека, отстраненно, слегка прищурившись, словно прикидывая, как лучше расставить на доске фигурки игроков.

– Похоже, он не горит желанием на тебя работать. Может быть, поищешь другого?

– Нет, другой не подойдет. Игорь – наш человек…

– Не ваш я! – Гоша вскочил. – Не ваш! Я – ничей! Я сам по себе! Вам даже лень слово лишнее сказать, объяснить, чего вы от меня хотите! Наверное, я слишком мелкая вошь, чтобы вы интересовались моими собственными желаниями. Но мне плевать на все эти тайны, любопытство меня не замучит. Работать с вами я не собираюсь, что бы вы ни имели под этим в виду.

– Подожди, подожди, Гоша! – Лека торопливо вскочила с дивана. – Ты же ненавидишь Ирокеза. Мы тоже против него. Нам нужен помощник…

– Не надо, Лека, – устало сказал Демид. – Не нужен мне помощник. И шпион в рядах Ираклия не нужен. Совершенно не нужен. Я и так прекрасно знаю, что он вытворяет – каждый его шаг. Я просто хотел спасти тебя, парень. Видишь ли, людям свойственно питать иллюзии, и каждому хочется ощутить себя в роли спасителя. Сколько раз я, самонадеянный зазнайка, уже претендовал на эту роль, и каждый раз получал щелчок по носу. Знаешь, Гоша, дело даже не в том, что ты мой сосед, и я слышу твои мысли сквозь стену. Если бы ты был обычным человеком, я не стал бы пытаться вытащить тебя, несмотря даже на наше соседство. Ты был бы обречен. Счастье твое, но, может, и беда, что ты невосприимчив к гипнозу. Поэтому ты не превратился в безмозглого робота, как прочие бараны Ирокеза. Но нейтралитет тебе сохранить не удастся. Ты ведь знаешь о патрулях АРДО?

– Ну, да.

– Ты уже в списке. Завтра тебе выдадут форму и ты отправишься бить резиновой дубинкой всех, кто не вписывается в стереотипы Ирокеза. Может быть, тебе повезет и ты не забьешь никого до смерти. Повезет, и не выдашь своего подозрительного мягкосердечия к врагам Добра. Но это ненадолго, поверь. Основные сюрпризы Ирокеза еще впереди. Армия – это армия. Солдаты обязаны воевать. И война будет очень скоро.

– И что же мне делать?

– Ничего. Можешь идти.

– Демид… Прости меня. – Гоше стало страшно. Он вдруг почувствовал, что душа его ожила. – Ты же хотел мне помочь, Демид… Извини, что я брыкался, как козел. Я совсем запутался. Тебе хорошо, ты что-то понимаешь во всей этой катавасии. А я кто? Я – пешка… Я не хочу убивать людей!

– Я помог тебе уже тем, что предупредил. Пожалуй, у тебя только один выход: уехать из города далеко-далеко, не сказав никому, даже матери. Хотя… Если Ираклий – тот, кого я в нем подозреваю, он найдет тебя без труда в любой части света. Может получиться даже хуже. Своим бегством ты выдашь себя. А ЭТОТ не любит отпускать свои жертвы.

– Я останусь здесь.

– Ладно… Лека, дай ему кольцо.

Лека подошла к Гоше и надела ему на палец тонкое белое колечко – тусклое, ничем не примечательное. Игорь увидел, что такие же кольца имеются на руках Леки и Демида.

– Спасибо. Оно защитит меня?

– Не только тебя. Оно может спасти многих, если у нас что-то получится. Замотай палец бинтом. Ираклий не должен видеть его, он не любит серебра.

– Слушай, Демид. У нас есть еще один парень – такой же, как я, неподдавшийся. Он бывший жулик, но, по-моему, неплохой. Ему можно доверять. К тому же, он в близких отношениях с Ираклием. Хотя и разочаровался в нем.

– Посмотрим… Может быть, позже мы встретимся с ним. А сейчас иди. Дай тебе Бог удачи.

– Демид, знаешь, кто тебе звонил? – Лека выглядела встревоженно.

– Кто?

– Крот!

– Что же, этого следовало ожидать. Хотя не могу сказать, что в восторге от этого.

– Он приедет сейчас. Голос у него был взвинченный.

– Неудивительно. Слыхала, что случилось? Кафе его сожгли.

– Да ты что! – Лека открыла рот. – Но это же невозможно! Там охрана такая – на танке не подъедешь!

– Насчет танка не знаю. А подъехали на БМП, и из огнеметов по кафе, из огнеметов! Представляешь картинку? Костер до неба, стекла плавятся, машины взрываются, и хрен подойдешь к этому броневику! Братва ведь не привыкла с армией сражаться. Постреляла бээмпэшка и покатила себе. А Крот остался с кучей головешек. Десять человек его погибло.

– Значит, армия против уголовников пошла? А как же закон? Они же не имеют права – вот так, огнеметами.

– Ага, армия… Армия Добра. А законов на войне не существует, милая. Никогда наши официальные структуры не пойдут на такой открытый террор. А АРДО – пожалуйста! Поэтому дать ей любое оружие – и пусть лупит криминальную шушеру! Кто разберется? А официально то, что произошло – это так, мелкие разборки уголовников. Ты же каждый день про них в газетах читаешь.

– Крот их в порошок сотрет, – уверенно сказала Лека.

– Ты думаешь?

Демид недобро усмехнулся.

Дема не сказал бы, что Кротов выглядел взвинчено. Мрачно – да. Но Крот всегда выглядел мрачно. В конце концов, потеря этой кафешки, стоявшей на отдаленном шоссе, не была для него значительной, он вполне мог купить десяток других. Дело было в другом.

– Здорово. – Крот сунул Демиду огромную лапу.

– Привет.

– Слыхал?

– Да уж… Говорят, дым из самой Москвы виден был.

– Ладно прикалываться-то! Люди погибли, между прочим. И Сиварь, твой знакомый, между прочим, тоже. Пулю ему прямо в башку влепили.

– Ну и хрен с ним, – сказал Демид, – дерьма не жалко. Ты что, из-за Сиваря сюда приехал?

– Поговорить надо. – Крот выразительно глянул на Леку. – Без лишних ушей.

– Ты тогда своих тоже убери. – Демид кивнул на трех хлопцев, загромоздивших своими квадратными телами всю прихожую. – Сколько в подъезде там? Еще пятеро? Всех соседей мне напугают.

– Двое останутся.

– Убирай, убирай всех, ничего с тобой не случится. Со мной одним ты в большей безопасности, чем со взводом своих тупорылых броненосцев. У меня от них несварение желудка.

– Ладно. – Крот показал ребятишкам два пальца, потом один, и сделал им такое движение, как будто крутится колесо. "Оставить одну машину, в ней – двое человек, ждать у подъезда", – понял Демид. Прихожая освободилась.

– Слушай, Демид, за тобой должок. Я тебя, вроде как от смерти спас – зимой, когда башку тебе продырявили.

– Хорошо, пускай будет так. – Демид не стал напоминать о том, что он заплатил за свое лечение полновесными долларами, и о том, сколько раз Крот ставил его на грань смерти – чего стоили только поход в логово Султана и нападение на Демида киллеров. Сейчас это не имело особого значения. Крот пришел сам, и они говорили на равных. Значит, Кротов все же имел что-то в голове и мог правильно сопоставить связь событий.

– Вот, пришел к тебе за помощью… – Крот развел руками. – Знаю, знаю, что работать ты на меня не будешь. Но хоть совет-то дашь? Я даже бабок тебе за него не предлагаю. Потому что просто по-человечески… Помоги, Дем!

"По-человечески? – подумал Демид. – Я знаю, Крот, что ты лично убил шесть человек. Хоть на секунду мелькнула в твоей башке мысль о том, что будет с их детьми, женами, матерьми? Когда ты выколачивал деньги из своих клиентов, сдирая с них последние подштанники, интересовало ли тебя, сколько крови и пота они потратили, чтобы заработать эти деньги? Для тебя в мире существует только один человек – ты сам. Все остальные – только что-то вроде низших позвоночных, разделяющихся на подвиды в зависимости от степени их полезности для тебя. И знаешь, что самое забавное, Крот? Я помогу тебе сейчас. Потому что Ираклий – хуже тебя в миллион раз. Но радости тебе, Крот, от этого не будет".

– А что такое? – Демид слегка наклонил голову, брови его участливо поднялись. – Дело-то обычное. На тебя наехали, ты на них наедь. Покажи, кто в городе хозяин. Я тут причем? Своих громил не хватает?

– Мои тут без толку. – Крот закурил, руки его дрожали. – Да и вообще все без толку. Здесь и военные, и менты – все в одну кучу завязаны, а я с ними воевать не собираюсь. Я с ментами всегда по понятиям разбирался – платил, кому сколько нужно. А сейчас как свихнулись все! Я ж не идиот, вижу, кто всех за ниточки дергает – Ирокез! Этот, как его там… отец Ираклий, скотина недорезанная! Не добили его в свое время, когда он еще Сашкой Бондаревым назывался. Знал бы я, что так получится – всю больницу, где он отлеживался, взорвал бы на хрен! Это ж надо, какая тварь из него получилась…

– Ну так убей эту тварь. Я возражать не буду.

– Да как его убьешь? – Крот стукнул кулаком по колену. – Именно, что тварь это, а не человек!

– В каком смысле – не человек?

– Слушай, Демид, – Крот уставился Демиду в глаза. – Ты меня за фраера не держи, а? У меня ведь высшего образования нету, мне никто не объяснял, что колдунов быть не может, потому что наука не велела. Я человек простой. Если я вижу, что этот урод – ведьмак, я прямо так и говорю. Нежить и есть нежить! Он ведь умер тогда, этот Бондарев. Совсем умер! Так, для приличия его пару дней в реанимации пару дней продержали, и уж совсем отключать собирались, чего на труп зря башли тратить? Я знаю, у меня там свои люди были! А он вдруг взял и ожил! Бляха-муха! "Ну ладно, – думаю. – Два раза не вешают". Взял, и оставил его в покое. "Все равно инвалид полный, – думаю. – Вреда от него не будет". А тут вон что получилось!

– Ведьмак, говоришь? – Демид прищурился. – По мне, хоть Антихрист. Я тут при чем?

– Как причем? Ты только один таких нежитей убивать и можешь.

– С чего ты так решил?

– Потому что знаю. Сыча ведь ты замочил?

Дема едва не подпрыгнул на месте. Похоже, про то, что он убил Агея-Сыча, скоро будет знать весь город.

– Какого Сыча? Что ты плетешь-то?

– Агея, – деловито объяснил Крот и снова полез за сигаретой. – Да не дрожи ты тут. Никто об этом не знает. Хотя, вижу, что в точку попал – по тому, как глазки у тебя забегали. Это мой собственный вывод. С Агеем какие-то отношения у тебя были? Были. Девчонку вы канадскую поделить не могли. Потом оба вы куда-то пропали. Потом ты один появляешься, весь сам не свой. Ну, а раз два таких колдуна, как вы с Агейкой, схлестнулись, ежу понятно – один копыта откинет. Выжил ты – значит, Агея ты замочил. К тому же ты помоложе, а Агей совсем старый стал.

– Бр-р-р! – Демид помотал головой. – Что, я, по-твоему, колдун? И откуда ты Агея знаешь?

– А кто ж его не знал? Знаешь, кто был Сыч? Вор в законе, да такой, каких мало бывает. В "авторитеты" крестили его в новосибирской тюрьме аж в одна тысяча девятьсот тридцать пятом году. И попробовали бы не крестить, он бы полтюряги перебил. Это ж знаешь, какой убивец был? Равных ему в "мокром деле" не было. Людей убивать – для него даже не профессия, а удовольствие было. Если уж он на кого глаз клал, на том можно было крест ставить. Хоть в бронированный сейф запирай – голову отрежет. А сам он заговоренный был – и от пули, и от ножа. Как и ты, кстати. Убить его, считай, совсем невозможно было. Сколько раз пытались!

А вообще-то, он колдун был, этот Сыч. Да что там колдун, сам черт! Об этом все урки знали. Он, похоже, и в тюрьму-то сел, чтобы поразвлечься. Что ему тюряга?! Когда надоело, исчез в одночасье, как сквозь каменную стену просочился. Все его боялись до колик. Он, представляешь, однокамернику своему руку отпилил и съел. Просто так, ради развлечения!

Лет пятнадцать назад приходилось мне с Сычом встречаться. Старик-стариком, но страшный… Никогда не забуду. А уж рассказов о нем на зоне наслушался – думал в штаны наложу, если встречусь. И вот, представляешь, прошлым летом появляется Сыч снова в нашем городе. Все думали, что он уж сдох давно, мразь такая. А он идет прямиком ко мне, и говорит: Ты, Крот, должен для меня одну бабенку скрасть – у Демки Коробова. А нето жизни тебе не будет. Не в службу, а в дружбу".

Ни хера себе, дружба, думаю! Два колдуна между собой разбираются, а я отдуваться должен! Я ведь к этому времени давно понял, что ты, Динамит, тоже из ведьмацкой братии. Тебе ж у Султана в спину в упор стреляли, я точно знаю. А не убили. Колдун ты, Демид, это уж как пить дать. Когда тебя подружка твоя с простреленной башкой привезла, я только усмехнулся. "Этот, – думаю, – выживет. Его только серебряной пулей убить можно". И точно! У тебя ведь в затылке дырка была – два пальца засунуть можно…

– По твоим словам я не лучше Агея! – Демид обиженно оттопырил губу. – Может, я у тебя тоже сейчас руку отпиливать буду?

– Не знаю, что уж вы там между собой не поделили, – проворчал Крот. – Но за то, что Сыча ухлопал, спасибо. И вообще, человек ты приличный – правильной, можно сказать, морали. А потому Ираклий должен быть тебе враг, он-то больше на Агея смахивает. Я, конечно, урка грязный, руки у меня по локоть в крови, такому ангелу, как ты, может быть, и связываться бы со мной не пристало. Но, кто вас там знает, колдунов-ангелов? Может, и пригожусь я для чего-нибудь? У нас ведь тоже в запасе кое-что есть. Наши бы давно уже войну развязали. Да только я говорю: "Погодьте, ребята. С Динамитом пошептаться надо, без него не пойдет".

– Да, сильно вас припекло, если ты сам ко мне пришел! – Демид встал и пошел по комнате, расправляя затекшую спину. – Ираклий, конечно – это моя забота. Но ты правильно сделал, что здесь появился. Глядишь, крови меньше будет. Лишнего говорить я тебе пока не буду. Умный ты, как Шерлок Холмс, о чем нужно, сам догадаешься. Одно только скажу – пока своих молодцев на войну не заряжай, хуже только сделаешь. Потерпи, недолго еще осталось. А когда надо будет, я тебя извещу. Расскажу подробно, что и как сделать.

– Ну, смотри… Тебе виднее.

– Можешь мне поверить. Хоть и не люблю я вас… что уж там скрывать? Но Ирокез еще хуже. Выбирать не приходится.