Прошло два дня. Демид все так же лежал без сознания, опутанный трубками и проводами. Лека плохо спала – ей снились странные, порою страшные сны. Она просыпалась и часами лежала в душном полумраке, прислушивалась к ровному дыханию Демида. Никогда время не текло для нее так медленно и мучительно.

К этому добавилась и новая напасть – непонятные боли в груди. Сначала Лека решила, что барахлит сердце, не выдерживая свалившихся на него бед. Потом начался мучительный зуд. Лека обнаружила, что над левой ее грудью появились розовые полосы, слегка пульсирующие при нажатии. Она уже было собралась обратиться к Равилю, чтобы он разобрался с этой кожной болезнью, но рисунок розовых линий заставил ее призадуматься.

Лека тайком рассматривала себя в зеркальце. Надо же, где она умудрилась подцепить эту болячку? Когда-то, кажется, она уже видела такую картинку. Похоже на ромб, внутри аккуратный крестик. Слишком красиво, чтобы назвать это лишайным пятном. Хотя чешется так, что хуже не бывает.

Скрип кровати заставил Леку немедленно повернуться к Демиду. Он сидел в постели и тупо рассматривал трубку, которую вытащил из носа. Лека вскочила, как ошпаренная.

– Дем, ты что? – от неожиданности она растеряла все слова. – Ну-ка, ложись! Тебе нельзя вставать.

Демид посмотрел на нее так, словно видел в первый раз. Растерянно обвел взглядом палату. Медленно провел рукой по забинтованной голове.

– Демид, ты слышишь меня? Ну? Ты хоть помнишь, кто я такая?

– Бу чжидау, – тихо прошептал Демид.

Сработала система мониторинга. В комнату вихрем ворвался Равиль в сопровождении медсестры Лизы Андреевны – огромной накрашенной тетки. Они в момент выставили Леку за дверь и захлопотали над бедным Демкой, впрыскивая ему какую-то гадость в вену. Лека стояла у окошка и кусала губы, пытаясь увидеть хоть что-нибудь через застекленную дверь.

– Ну, иди, поговори со своим героем. – Равиль вышел из палаты.

– Что, по-китайски?

– Почему же? По-русски. Только знаешь что, – доктор положил руку на плечо девушке, – не расстраивайся, если он чудить начнет. Помнишь, что я тебе говорил? Все восстановится.

Лека робко приблизилась к Демиду. Его снова уложили в постель и даже привязали руки к кровати свободными марлевыми тесемочками. Героем назвать его было трудно – бледная тень прежнего Демида.

– Дема, привет. Как дела?

– Добрый день. – Дема говорил тихо, но очень отчетливо. – У меня дела хорошо. Вот, господин доктор сказал, что я буду выздоравливать.

– Ты хоть помнишь, кто ты такой?

– Я был Лю Дэань. Но господин доктор сказал мне. Я знаю, что теперь я – Демид. Я вспоминаю.

– Какой Лю Дэань? Что это значит, Дем? Это что, игра такая?

– Я был Лю Дэань там, откуда пришел. Я жил там.

– Долго?

– Всю жизнь.

– Хорошо, хорошо. А где это было?

– В Поднебесной.

– В Китае? А в какое время?

– Мин…

– Слушай, а у тебя, случайно, халата такого с дракончиками не было? – Лека вспомнила недавний сон.

– Да. Зеленый дракон приносит счастье.

– Классно. – Лека изобразила заинтересованность. – Может быть, тебя так и называть – господин Лю?

– Нет. Лю – это другой человек. Я видел его глазами. Я жил в нем. Я думал, как он. Но теперь я Демид.

– А меня ты помнишь?

– Конечно. – Демид слабо улыбнулся. – Ты – Лека, моя сестра.

– Как – сестра? – опешила Лека. – Я твой друг. Нет, не так. Я твоя любовница! Демочка, милый мой, ты что, забыл, как ты любишь меня? – Лека отчаянно врала. Но, в конце концов, если в голове у Демида пусто, как на ограбленном складе, почему бы не заложить туда хоть чуточку полезной для нее информации?

– Помню. Ты хотела моей любви, но я не мог дать тебе ее. И тогда ты связала меня и била по голове тяжелым камнем.

"Господи! Ну и каша у него в башке! Лучше уж не врать. А то сама запутаюсь насмерть. Не всю правду сразу, конечно. Пускай сначала придет в себя". Лека попыталась проникнуть в мысли Демида, но обнаружила там такой сумбур, что едва не свалилась со стула.

– Дем, о чем ты сейчас думаешь?

– Да вот… – Демид слабо шевельнул рукой. – Размышляю о своем имидже.

– Каком имидже?

– Ну, сейчас в прессе появилось множество разных группировок… Они создают себе определенный имидж. Но это делается в корыстных, вредительских целях, и их необходимо развенчивать. – В слабом голосе Демида появилась маниакальная убежденность. – Допустим, они утверждают, что они представляют синее и желтое, а на самом деле их цвета – красное и черное. Нужно создать свой сильный имидж и преодолеть их!

– Дем, что ты за чушь несешь! Какие цвета?!

– Да ладно, Ирина, ты же все прекрасно понимаешь… – Демид покровительственно улыбнулся. Он поднял руку, без малейшего труда разорвав марлевую лямку, и похлопал Леку по плечу. – Я тебе завидую, Ирка. Ты выбрала правильный самолет. И у тебя в жизни все правильно складывается. А я вот – неудачник. Но я переменю свою жизнь, начну сначала. Главное – все как следует продумать.

– Какой самолет?

– Ну, ты же сама знаешь. Этот, как его там? "One way ticket".

– А кто такой Лю Дэань, ты знаешь? – прищурилась Лека?

– Нет… Такого не знаю… – Демид сжал губы, нахмурился, стараясь вспомнить. – Голова болит! Врача, позови врача. Ведь они не имеют права так больно делать… Я ведь не могу так больше! Ну пожалуйста! – Он застонал и попытался встать. Лека схватила его за запястья и аккуратно вернула на подушку. Демид закрыл глаза.

– Ну как? – сочувственный голос доктора раздался над самым ухом.

– Да… Крыша у него, конечно, здорово поехала, – Лека говорила шепотом. – Говорил, что он китайцем был где-то в другом воплощении. Самолет какой-то…

– Ладно, хватит пока. Ему вредно много разговаривать. Сейчас укольчик ему сделаем, и баиньки. Сон – лучшее лекарство.

Прошла лишь неделя, а Демид уже ковылял по коридору, держась руками за стены. Никакие уговоры и запреты врачей не помогали – он упорно спешил встать на ноги. Он вдруг заявил Леке, что за ними гонится могущественный враг, и поэтому нужно быстро восстанавливать свою физическую форму. Демид пугал Леку – он вспоминал многие вещи, произошедшие с ними, с поразительной точностью – например, подробно рассказал ей сцену, когда она прострелила ему голову. Вспомнил и то, что является неким Защитником. Но в то же время в памяти его остались множественные провалы. Он отчаянно пытался собрать целостную картину мира, из которого выпал, но картина не складывалась. Лека знала теперь намного больше его. Она знала, что в Демида некогда вселился Дух – некое нематериальное начало, контролирующее всю его жизнь и заставляющее бороться с врагом – таким же Духом, только с более зловредным характером. Помнила она и врага, его волчий взгляд, мощные импульсы воли, исходящие из его мозга и подавляющие сознание Леки. Но главное, в чем уверялась Лека все более – в том, что Дух, который прежде "сидел" в Демиде, покинул его. И вселился в нее, в Леку!

Нет, она не чувствовала, что действия ее контролируются другой личностью, пусть даже не имеющей собственного тела. Осознание своей новой роли пришло постепенно – вместе с Ромбом, проявившимся на груди, вместе с усилившимся зрением, обонянием и осязанием, вместе с силой, возросшей настолько, что Лека с трудом контролировала себя. Знак на груди Демида исчез, и девушка не сомневалась, что избирательность провалов в его памяти вызвана той же причиной: кто-то стер из его памяти все лишнее.

Он перестал быть Защитником. Именно так.

Лека стала скрытной. Она заклеила Ромб на груди куском пластыря, чтобы чужой взгляд не обнаружил его в вырезе распахнувшегося халата. Она старательно избегала разговоров о прошлом, несмотря на просьбы Демида. И все отчетливее чувствовала приближение врага. В образе волка-оборотня или в личине человека-Табунщика он бродил где-то рядом.

Запершись в ванной, девушка внимательно исследовала содержимое виолончельного футляра. Кроме изрядного количества долларов, здесь был уже знакомый Леке меч – легкий и красивый. Демид не раз размахивал им в комнате, тренируясь перед зеркалом, и никогда не показывал посторонним. Леке очень нравились эти упражнения – голый по пояс Демка походил на средневекового китайца из гонконгского боевика. Но Демид раздраженно обрывал ее восторженные возгласы, заявляя, что фехтовальщик он отвратительный, а жители Китая никогда не ходили голыми – это не папуасы.

Очень понравилась Леке цепочка, спасшая ее при встрече с волколаком. Лека обнаружила, что если бить кольцами с размаху, они приобретают неожиданную тяжесть, словно весят десятки килограммов, и крушат все на своем пути. Демид когда-то рассказывал, что такими цепями ловили ведьм в средневековой Европе. Если цепочка обматывалась вокруг колдуньи, снять ее могла только благочестивая рука. На теле же слуг Дьявола серебро прожигало след подобно раскаленным углям. Лека постоянно таскала Тинснейк в кармане, с любовью поглаживая теплую поверхность колец. Ей казалось, что серебряная змейка подружилась с ней.

Кроме того, Лека обнаружила в футляре заграничные паспорта, выписанные на нее и Демида, и другие полезные мелочи, заготовленные предусмотрительным Демидом на случай бегства.

А бежать пришлось скоро.

Лека ожидала, что Табунщик пожалует к ним собственной персоной или нашлет стаю каких-нибудь мерзких оборотней. Но все случилось иначе. Слабым местом оказался Оляпка.

Лека знала, что Табунщик может заставлять людей выполнять свои приказы на расстоянии. Но когда Оляпка ворвался в палату ночью, размахивая пистолетом, она решила, что парень просто сбрендил.

Все произошло почти мгновенно. Оляпка распахнул дверь и с порога начал палить в кровать Демида. Лека завизжала, Демид молнией метнулся в сторону и исчез из виду. Выстрелы подняли фонтаны перьев из разорванной подушки, с грохотом лопнул монитор. Оляпка повернул голову к Леке – пустой взгляд, перекошенное лицо. Следующая пуля предназначалась ей, но Лека успела быстрее. Быстрое движение рукой – серебряные кольца вылетели в воздух, ударили по пистолету и выбили его из пальцев охранника. В следующую секунду сбоку от парня появился Демид и отправил его в нокаут одним ударом. Оляпка перегнулся пополам, упал на пол и забился в корчах.

– Похоже, я снова стал мишенью. – Демид дотронулся до охранника босой ногой. – Ты же заплатила им, чтоб нас охраняли…

– Этот придурок не причем. Им просто манипулировали, – просипела Лека. – И это значит то, что нас нашли.

– Кто нашел?

– Тот же, кто заставил меня выстрелить в тебя. Враг, Табунщик.

– И что теперь?

– Надо срочно сматывать удочки.