Страхование пациентов

Весь мир работает по системе страхования со времен Бисмарка. Сегодня она есть и в России, но, конечно, тарифы не такие высокие, как хотелось бы для лечения пациентов. Понятно, что операцию на открытом сердце нельзя сделать за 6000 долларов, потому что там одноразовых принадлежностей только на 3199 долларов – это в Америке. А поскольку одноразовые принадлежности в основном производятся не у нас, понятно, что в России они будут стоить еще дороже.

Например, в Италии фактически государственная система медицины. Если человек работает, то из его подоходного налога часть денег переводится на страховку. Таким образом в итоге формируется нормальный страховой пакет, позволяющий делать всем гражданам сложные и дорогие операции.

Имея полноценную страховку, вы не обязаны идти в районную поликлинику или больницу. Вы идете туда, куда вам хочется. Сарафанное радио вам всегда сообщит, какая больница хорошая.

Производитель современного медицинского оборудования видит, что в больницу пришли большие деньги (страховые), и он готов делать для нее современное оборудование. Он создает предприятие и начинает производить оборудование небольшими партиями, он понимает, что оно понадобится завтра во многих местах, тогда он расширит производство. В результате запускается новое конкурентоспособное производство, не тратятся деньги на посредников и таможенные налоги, и начинается саморазвитие медицины.

Так что я надеюсь, что в смысле тарифов со временем появятся дополнительные возможности, потому что с этим непосредственно связано расширение географии оказания профильной помощи в Российской Федерации. 114 центров для нашей страны маловато. Например, в тех же Соединенных Штатах Америки операции на открытом сердце делают в 870 клиниках. Если считать, что у нас населения примерно вполовину меньше… Может быть, нам и не надо 400 клиник, но есть места, где, конечно, желательно было бы открыть специализированные клиники, где делают операции на сердце.

«Московский комсомолец»

Однажды ко мне обратилась супруга известного кинорежиссера. Ее прооперировали в одной из немецкоговорящих стран, и после этого у нее возникла опухоль, которая очень болела. Она приехала к нам в Центр. Я посмотрел и увидел, что ей сделали мини-доступ через правое межреберье на аортальном клапане и затем свели ребра хирургической скрепкой.

Муж этой женщины любил, когда она готовит. И когда она вернулась, счастливая, встала к плите и начала что-то ему рассказывать, размахивая руками, вдруг почувствовала боль. Это соскочила скрепка. Женщина как-то не придала этому особого значения. С рукой стала осторожнее, но было уже поздно – появилась опухоль.

Мы сделали рентген и поняли, что в этом месте образовался ложный сустав. Я говорю: «Дай мне телефон, я позвоню твоему врачу». Она ни в какую: «Я не хочу к нему!» Я опять: «Давай телефон!» В конце концов она дает, я звоню этому человеку и представляюсь по-английски: «Я профессор Бокерия, директор Центра имени Бакулева. У вас оперировалась супруга моего близкого друга». Он переспрашивает: «Как ваша фамилия?» Повторяю: «Бокерия. Бакулевский центр». Тогда он: «Ладно, что у вас?» «Не у меня. У вас: так, так и так». Он ее вспомнил: «А я ей много раз говорил, не размахивай руками, пока все не заживет!» «Это ваше дело, но больную-то лечить надо». «Мы-то за нее взяться не можем. У нас так не принято, понимаете? Если, конечно, нет ничего срочного, какой-то катастрофы. А ее не было». И тогда я ему говорю: «Вы знаете, доктор, ежели вы меня не понимаете, я сейчас позвоню в газету «Московский комсомолец». У него тираж 15 миллионов. И тогда не то что от вас, от всей вашей клиники живого места не останется. Никто к вам не только из России не поедет, но и из всех близлежащих стран».

Главный редактор «Московского комсомольца» Павел Николаевич Гусев – замечательный, умный человек, правильно понимающий свое место в жизни. Он представитель общественного совета одной очень серьезной организации, а я член этого совета. И мы с ним давно дружим. Но звонить никуда не пришлось. Тот доктор быстро все понял: «Ну что вы, профессор Бокерия! Вы же меня знаете, я пошутил. Я у вас выступал на съезде. Пусть приезжает, я все сделаю».

Жена режиссера нехотя, но все-таки поехала. Там ей опять поставили скрепку. Она вернулась и через неделю опять звонит, плачет. Говорю: «Приезжай». Посмотрел, опять все разошлось. Я позвонил директору Института Склифосовского, своему товарищу. Это их дело, травматологов. «Вот, – говорю – такая история. Сделай по нашему методу – проволокой». Есть такая специальная проволока, которую сколько ни крути, она не ломается. Три раза закрутили, и все. Сделали, и вот уже несколько лет эта женщина прекрасно себя чувствует.

Уроки спорта

Для меня как для руководителя всегда был примером Валерий Лобановский. Этого человека я считаю идеальным футбольным тренером. На первых порах никто не понимал даже, чего добился этот кудесник, а он разработал свой принцип подготовки команды.

Валерий Лобановский понимал главное: для того чтобы вывести на поле самый лучший состав, он должен научиться точно определять функциональное состояние каждого футболиста именно на данный момент.

Лобановский, например, мог не выставить на игру прославленного Олега Блохина, если он сегодня показывал на контрольной стометровке худший результат, чем вчера, и без колебаний ставил того, кто демонстрировал стабильные результаты. Вот почему его команда всегда играла на пределе возможностей и показывала лучшую игру от первой до последней секунды.

Принцип Лобановского завоевал Европу и весь спортивный мир. В нашей стране, к сожалению, не было больше таких великих тренеров. Зато, когда судьба предоставила мне возможность формировать научные и хирургические команды, я убедился, что подход Лобановского можно использовать для любого коллектива. В моей жизни вообще очень многое пришло именно из футбола, за что я ему безмерно благодарен.

Спорт научил меня подбирать людей, ориентируясь на их мечты, желания, умения и возможностям, настраивать их на достижение цели, чувствовать плечо товарища. Любая настоящая работа, где задействован коллектив, по сути, та же самая командная игра, в которой ты должен научиться вести коллег за собой и настраивать людей на победу.

Для этого ты должен, как Лобановский, разбираться в людях, не теряться в трудных ситуациях, бороться за позицию, перехватывать инициативу и успевать все это делать вовремя. Именно футбол может научить ценить дружбу, не предавать даже в мелочах и никогда не прощать предательства.

Был случай. Он вроде как не очень серьезный, но стал для меня уроком на всю жизнь. Мы учились тогда в седьмом классе. Наш одноклассник Юра Гвазава уже тогда играл за юношескую сборную города по футболу. Юра был старше и крупнее нас. Большой технарь и негласный лидер нашего класса. Это неудивительно, все-таки почти профессиональный футболист из настоящей команды. У него была красивая форма, шерстяной спортивный костюм, шикарные бутсы, о каких мы могли только мечтать, причем не одна пара. Примерно раз в месяц он уезжал на сборы, официальные и товарищеские игры и соревнования.

Как-то на уроке физкультуры мы должны были сдавать нормы БГТО. Бежали 60 метров, причем без учета времени. Нужно пробежать, и все. Бегали группами по три человека. А у Юры тогда была травма. Он подошел ко мне и попросил: «Давай побежим вместе, я сейчас на одной ноге, но ты меня сильно не обгоняй, чтобы все нормально выглядело. Я сейчас еще кого-то третьего найду». И нашел. Мы встали так, чтобы Юру хорошо прикрыть. Тот парень справа, Юра в середине, я слева.

Смеркалось уже. Осень. Да мы еще во вторую смену. Одна тройка пробежала, другая. Наша очередь подошла. Дали старт, мы побежали. Юра на одной ноге хромает, бежать толком не может. Учитель ничего не понял, закричал, мол, кончайте дурака валять, бегите как следует, а то не сдадите норму! Дети вокруг начинают смеяться, подначивают. Хромого, мол, обогнать не могут! Тот, что справа был, не выдержал и побежал. Я некоторое время держался рядом, а потом тоже побежал. Ну, а следом уж наш Юра кое-как доковылял.

Вроде бы мелочь. Тем более что время не засекалось. Подошел Юра и сказал очень серьезно, по-взрослому, что, мол, человек, который один раз предал, может предать и в другой раз. Помню это всю жизнь и боюсь подобную ошибку повторить. Вот так, через Юру, через футбол, получил я тогда главное свое жизненное кредо: не предавать, даже в мелочах.