Представьте себе, что на дворе 1970 год, вам четыре года и вы участвуете в эксперименте Уолтера Мишеля в Стэнфордском университете. Вы в детском саду, и к вам в группу приходит симпатичный дяденька, который сначала дает вам игрушки и немножко с вами играет. А потом спрашивает, во-первых, любите ли вы зефир (да, любите), а во-вторых, какую тарелку вам хочется взять – вот эту, с одной зефиринкой, или вон ту, с двумя (вон ту, конечно). Потом дяденька говорит вам, что ему надо ненадолго выйти, и если вы подождете, когда он вернется, то получите две зефиринки. Если вы не хотите ждать, то позвоните вот в этот колокольчик, и дяденька сразу вернется и даст вам тарелку с одной зефиринкой, но тогда вам уже нельзя будет взять две. Дяденька уходит. Вы глядите на зефиринки. Глотаете слюнки. Боретесь с собой. Если вы ничем не отличаетесь от других четырехлетних детей, то вытерпите всего несколько минут. А потом позвоните в колокольчик.

Теперь перенесемся в 1985 год. Мишель отправил вашим родителям анкету, в которой просит описать ваши личные качества, способность дожидаться отложенного вознаграждения и терпеть фрустрацию, а также указать, как вы сдали вступительные экзамены в колледж (Scholastic Aptitude Test, SAT). Родители заполняют анкету. Мишель обнаруживает, что количество секунд, которые вы прождали в 1970 году, прежде чем позвонить в колокольчик, позволяет спрогнозировать не только то, что скажут о вас родители, когда вы станете взрослыми юношами и девушками, но и вероятность, что вы поступите в престижный университет. Дети, в 1970 году сумевшие побороть стимульную регуляцию поведения и отложить награду на несколько лишних минут, лучше сопротивлялись и искушениям подросткового возраста, сосредотачивались на учебе и контролировали себя, когда что-то шло не так, как им хотелось (Shoda, Mischel and Peake, 1990).

В чем же был их секрет? По большей части дело в стратегии – в том, как дети задействовали свои ограниченные способности к самоконтролю, чтобы переключить внимание. В ходе дальнейших исследований Мишель обнаружил, что дети, сумевшие дождаться удвоенной награды, либо отворачивались от соблазнительного угощения, либо были способны придумать себе другое приятное занятие (обзор этих исследований и подробное описание взаимодействия между горячей (автоматической) и холодной (контролируемой) системой см. в Metcalfe and Mischel, 1999). Подобные навыки мышления – одна из сторон эмоционального интеллекта, способности понимать и регулировать свои мысли и чувства (Salovey and Mayer, 1990. Выражение «эмоциональный интеллект» не подразумевает, что эмоции человека носят интеллектуальный характер). Человек с развитым эмоциональным интеллектом – обладатель умелого наездника, который знает, как отвлечь или заманить слона, не устраивая поединок воль.

Контролируемая система не может одолеть автоматическую одной лишь силой воли; словно усталая мышца, она вскоре теряет силы и уступает, а автоматическая система продолжает действовать сама по себе, вечно и безо всяких усилий. Если понять, в чем могущество стимульной регуляции поведения, можно обернуть ее в свою пользу – менять стимулы окружения и избегать нежелательных, а если не удается, заполнять сознание мыслями об их не слишком соблазнительных сторонах. Например, буддизм стремится избавить людей от привязанности к своей (и чужой) плоти, поэтому буддисты разработали методы медитации на разлагающихся трупах (Obeyesekere, 1985). Приняв волевое решение смотреть на предмет, вызывающий отвращение у автоматической системы, наездник может повлиять на желания слона в будущем.