Выводы

Отступление № 1

Дом

Он и она прожили бурную совместную жизнь. Настолько бурную, что прокрутили фильм, рассчитанный часа эдак на два, за полчаса, случайно нажав на ускоренный просмотр. И устали… Чуть-чуть, не желая признаваться в этом ни себе, ни друг другу. Сжатая в пружину прожитая жизнь распрямилась, ушла за горизонт и удивляла прямолинейностью и простотой будущего. Она, чувствуя надвигающийся штиль, приняла жизнь, такой как есть, спокойно и рассудительно. Он, наоборот, забеспокоился, вздернулся и как-то не принял. Не захотел, совсем не захотел и купил… дом. Они не были настолько богаты, чтобы покупать дом. В жизненную модель продвинутого среднего класса этот дом не вписывался никак. Он это понимал, но сердце рвалось скрутить пружину жизни обратно и заодно осуществить великую мечту Мужчины — поместье с роскошным садом. В ход пошло все — хитрые финансовые схемы, ипотека, переговоры с хозяевами, парой итальянцев в возрасте где-то под 80. Он все делал втайне от нее, предвидя женское сопротивление подобным авантюрам. Но хозяева захотели увидеть семью. Пришлось все раскрыть и притащить ее с дочкой во Францию.

Придя вечером в гости, она первым делом увидела огромную террасу в классических мраморных балясинах. Полусфера террасы открывала вид с горы на море с силуэтами светящихся яхт, которые в ночи были похожи на рыб, решивших посмотреть на луну. Слева скромно поблескивал Ментон, вытянувшийся вдоль залива. Справа, на мысу, заносчиво сверкал Монако, украшенный нагло и напыщенно. Но и тот и другой не мешали глазу: море вытолкало их на обочину владений и разлеглось — властно и лениво — перед террасой. Благодаря небольшой высоте казалось, оно распахивалось перед стоящим на террасе человеком, уверенно демонстрируя себя, меняя позы, наряды, включая спецэффекты лунных дорожек и отраженных звезд. Она была настолько поражена мощью увиденного, что впала в странное состояние абсолютной аутичности и неспособности воспринимать мир за рамками предложенного полотна. Но он выдернул ее из гипноза, потянул за руку, сбивчиво объясняя, как все здесь здорово, и затолкал в дом, в котором она ничего даже не заметила. Опомнилась в гостиной, уставленной разношерстной, собранной за многие годы мебелью, с китайским шкафом в перламутровых птицах, у горящего камина, под старинной люстрой, в обществе хозяев — пожилой итальянской пары. За круглым столом расселись агенты по продаже, муж, друг и адвокат семьи. Все говорили на всех языках одновременно. Она вежливо отвечала на вопросы, улыбалась, чувствуя, что явно не вписывается в ситуацию. Стало жарко и невозможно тяжело, что-то придавило ее в кресле и не давало дышать. Она даже не помнила, как оказалась в машине, едущей в гостиницу.

Прошло около полугода, и они приехали в опустевший дом. Хозяева оставили люстру и китайский шкаф. И все. Он предложил ночью поехать в большой супермаркет. Она согласилась. Купили матрасы, постельное белье, чайник и продукты, немного посуды. Поздно ночью легли спать на полу. Он заснул счастливым: временнáя пружинка сжалась. Она заснуть не могла. Вышла на террасу, и опять море захватило ее, уже летнее, а не то, осеннее. Внезапно возникло странное напряжение в спине. Обернулась. Никого. Дом светился молочным мрамором, отражая лунный свет. Тишина. Она почему-то резко захотела вернуться в помещение, испугавшись внезапной тоски. На цыпочках пробралась в пустую спальню, где лежал на полу муж. Пристроилась рядом и быстро заснула.

Прошло еще около года. Она много работала, ездила по всей стране в командировки и постепенно привыкла к его долгим отсутствиям. Он занялся косметическим ремонтом дома, а заодно затеял во Франции проект, чтобы пореже приезжать в Москву. Не придавая особого значения расширяющейся пустоте отношений, она азартно решала повседневные проблемы, получая от него по телефону отчеты о продвижении в обустройстве дома. В начале лета они с дочерью наконец появились на потрясшей ее в свое время террасе. Первое впечатление оказалось верным. Море оставалось магически привлекательным в бесконечной смене света, цвета и настроения. Хотелось жить на террасе, как на яхте, плывущей туда, где небо сливается с водой.

Затем она пошла осматривать жилище. Дом начала ХХ века оказался двухэтажным, с множеством коридоров и маленьких комнат. По старинке он озаботился только двумя пространствами: гостиной внизу и основной спальней наверху. Все остальное сложилось безалаберно, как бог на душу положит. Бессмысленные коридоры, комнатушки, выходящие в сад, темная кухонька. Зато аж три туалета: один с душем на втором этаже, один внизу — гостевой, а один — в маленькой конуре при хозяйской ванной комнате. Обои в цветочек, старые стены, запах прошлого. С ощущением несовпадения во вкусах она вошла в хозяйскую ванную. Ванна, низкая, огромная, зеленоватая, вытянулась вдоль стены. Справа раковина, широкая, как в старину. Рядом окно в сад. Напротив ванны огромный, размером со шкаф, трельяж, три зеркальные створки, складывающиеся в пенал. Возле него в нише спрятался душ. На мраморном полу раскинуты маленькие коврики, подобные тем, что висели в детстве над кроватью. Все было подчинено практическому удобству, но странным образом превращалось в атмосферу томной усталой роскоши. Она ступала по этим коврикам, как героиня «Ностальгии» Тарковского в старой итальянской гостинице, и чувствовала, что этот осколок прошлого притягивает ее, манит и ничего не обещает. Дом казался совершенно чужим. Не формально, как любое новое пристанище, а чужим по сути своей. Будто кто-то скрывался в темных углах, прятался в каминах, строго наблюдая за непрошеной гостьей. И только здесь, в этом единственном месте, она избавилась, наконец, от тревоги. Ленивая ванная комната примирила ее с домом. Отбросив странные ощущения, она вышла на любимую террасу. Море успокоило, нашептывая движением волн: поживем, посмотрим.

Пролетел еще год. Он окончательно осел в доме, заполняя его своими привычками и мелочами. Она осталась в России с дочерью, много работала и привыкла видеть его в Москве только изредка или же когда приезжала отдохнуть на побережье. Как-то летом их в доме навестила его дочь от первого брака, живущая в далекой Америке с 19 лет. Уже 28-летняя девушка, она сохранила прекрасный русский язык, была веселой добродушной говоруньей и никому не мешала, скорее, внесла разнообразие в их очередной летний отдых.

А проводить его вместе становилось все трудней. По куче женских мелочей, вылезающих коварно из всех щелей, она догадалась, что он обустроил в доме своей мечты берлогу, куда мог кого угодно затащить и без проблем вытолкать. Похожая модель почти сложилась и у нее. У обоих с недавнего времени возникла готовность разрубить узел, крепко завязанный умелыми ручками времени и привычки. Но все не решались, может от лени, может от мудрости. Появление дочери оказалось очень кстати.

Как-то вечером, после заката, они вчетвером — он, она, младшая общая дочь и его старшая — поднимались с пляжа к дому, на гору. Дорога петляла, постепенно приближая к цели. Они проходили мимо машин, отдающих накопившийся дневной жар, мимо дарившего прохладу маленького горного ручейка, вдыхая густой аромат цветов, перемешанный с запахом водорослей. Серенькие горные голуби с ниткой бус на шее то и дело взлетали прямо из-под ног. Благословенное время: сумерки, честная усталость, ожидание ужина с холодным белым вином.

Пока поднялись, совсем стемнело. При подходе к дому, на дорожке уже внутри участка он зажег электричество. Осветились ведущие на террасу боковые ступени, начинающиеся с опорной низкой колонны, на которой сбоку прижился горшок с цветами. Она привычно взглянула на горшок и обомлела. Рядом с ним неожиданно обнаружилась узкая кисть руки. Она вальяжно свешивалась вниз, выше локоть, казалось, опирался о колонну, но, присмотревшись, она поняла, что между локтем и мрамором — пустота, рука парит в воздухе и принадлежит явно мужчине, пальцы длинные, худые, запястье тонкое. Взгляд пошел вверх, и картинка предстала в законченном виде: тень очень высокого мужчины в шляпе и плаще стояла на ступенях, облокотившись небрежно о колонну, и он очень внимательно смотрел на нее. Лицо, как в фильмах «нуар», скрыто под шляпой, угадывается волевой подбородок. Голова обращена к идущим, но она была уверена, что глядел он только на нее. Мало того, мужчина не спеша склонил голову, как бы присматриваясь к тем, кто подходил к лестнице, а затем внезапно исчез. «Фу ты, наваждение, перегрелась на пляже», — подумала она и с облегчением вошла в дом.

Начались хлопоты: плита, стол накрыть и прочее. Она совсем выкинула из головы странный вечерний мираж, когда в кухню вошла старшая и, приблизившись, на ухо шепнула:

— Видели?

— Что?

— Ну тень мужчины в шляпе.

Сердце забилось у горла, Она медленно присела на стул и переспросила, борясь скорее не со страхом, а с сердцебиением:

— Ты видела тоже?

— А!!! И вы видели? Круто. Ничего себе привидение! — хохотнула девушка и умчалась рассказать все отцу. Тот, как выяснилось, ничего не заметил.

После ужина она начала мыть посуду. Вода из-под крана текла на тарелки, брызгами отлетая вверх, шумя, и под эту привычную музыку бытовой реальности она вспомнила слова московского знакомого, произнесенные, когда они гуляли по старым переулкам города: «В каждом доме с историей проживает Гений места. Он редко показывается, но он, именно он определяет, кому в этом доме жить, а кому нет…»

На следующий день навалились гости. Их было много — разных, суетливых и шумных. Чередовались дни. Когда она, устав, в отчаянии намекнула ему, что нет больше сил, они поссорились. Потом все уехали — и друзья, и старшая дочь, и он усвистал куда-то, радостный и непонятный. Она позвонила другу, пригласила, но тот, ссылаясь на дела, долго что-то объяснял: он может, да, но с другой стороны сложно, хотя… Она слушала монотонное гуденье его голоса, пока не поняла, что ее энтузиазм иссяк, и, сказав «Как знаешь», с облегчением отключила телефон. Вечером, уложив дочку, пошла в ванную: разделась, долго смотрела на себя в зеркала старого трельяжа. Фас и два профиля явно намекали на надвигающуюся депрессию. Включила воду, чтобы наполнить ванну. Пока лилась вода, ходила босиком, переступая по коврикам туда-сюда, туда-сюда, словно медитируя, вызывая дух любимого режиссера. Наконец, легла в ванну, погрузилась в воду по шею, откинула голову, закрыла глаза. Через полчаса надела халат, пошла в спальню, разделась и обнаженная легла поверх покрывала. Погасила свет, оставив ночник, кондиционер выключать не хотелось. «Жарко», — была последняя мысль, посетившая сознание и унесшая ее в сон…

Прошло часа два, и вдруг что-то вытолкнуло ее из сна. Она открыла глаза. Напротив, в углу, стояла тень — точно так же в шляпе и плаще. Она понимала, что, абсолютно не прикрытая, должна или засмущаться, или испугаться. Но нет, она просто лежала, позволяя смотреть на себя. «Сон? Нет, не сон, старшая тоже видела. Точно не сон. Просто посетил Гений места». Обрывочные мысли не мешали ей в то же время расслабляться, чувствуя покой. Он овладевал ею, начиная с кончиков пальцев рук и ног, заполнял тело и, наконец, охватил голову. Именно в этот момент она вдруг замерзла. Повернулась, накинула халат, лежащий рядом, развернулась обратно. Тень исчезла. Она на удивление легко и беззаботно стряхнула наваждение, забралась под одеяло и впервые за многие годы уснула крепко, как ребенок.

Через день она методично убрала дом, собрала дочку, сложила вещи, купила билеты и уехала. Счастливая и спокойная. Больше она не вернулась ни в дом, ни к мужу, ни к молодому любовнику. Началась новая жизнь. И она поспешила ей навстречу. Уверенная, что там, впереди, ее ждет… свой Гений места.

Отправить