Эффект расширения разброса приспособленности интересен, однако он не сильно помогает нам разобраться в происхождении разума человека. Чтобы понять больше, мы должны задаться вопросом, как совпадение приспособленности партнеров влияет на индикаторы приспособленности. Ниже следует, признаться, довольно хитрое и спекулятивное рассуждение, но оно, как мне кажется, очень помогает понять роль полового отбора в формировании разума человека.

В нашем мысленном эксперименте мы принимали за аксиому, что особи оценивают приспособленность друг друга с абсолютной точностью. Но все не так просто. У наших предков-гоминид не было портативных лабораторий по определению последовательности ДНК, чтобы измерять груз мутаций у каждого потенциального партнера. Они обходились индикаторами приспособленности, такими как брачные демонстрации и декор. Индикаторы приспособленности по определению прямо коррелируют с приспособленностью, но эта корреляция никогда не бывает абсолютной. Благодаря принципу гандикапа индикаторы остаются относительно правдивыми, но не могут отражать приспособленность совсем без искажений, так что между настоящей и видимой приспособленностью всегда будет некоторое расхождение. За счет таких расхождений и идет эволюция индикаторов приспособленности.

Рассмотрим брачный рынок с точки зрения самки номер два – той, что занимает в племени гоминид второе место по приспособленности. Эта самка с удовольствием образовала бы пару с самцом номер один и выносила бы его более приспособленных детей, которые лучше выживали бы и привлекали более качественных партнеров. Однако на пути этой самки стоит самка номер один, которая соблазняет первого самца своей высокой приспособленностью. (Кстати, в нашем племени все еще царят строгая моногамия и верность партнеру, так что самка номер два попросту не может завести роман с самцом номер один.)

Что может сделать самка номер два? Она не может повысить свою реальную, наследуемую приспособленность, потому что в африканской саванне ей вряд ли удастся прибегнуть к генной инженерии клеток зародышевой линии с помощью ретровирусов. Однако она могла бы создать видимость более высокой приспособленности, вложив больше энергии в ее индикаторы. Если бы у нее возникла мутация, улучшающая качество одного из индикаторов приспособленности даже за счет других адаптаций, она могла бы выглядеть лучше, чем самка номер один. Фактически по видимой приспособленности вторая самка заняла бы первое место. Она могла бы привлечь самого лучшего самца и произвести на свет детей с самой высокой приспособленностью. Допустим, она родила бы от него столько же детей, сколько и от самца номер два, но при этом у ее более приспособленных потомков было бы больше шансов на выживание. Даже несмотря на то что она произвела бы на свет не больше детей, чем любая другая женщина в группе, у нее было бы больше внуков, сохранивших ее мутацию. Ее правнучки и правнуки унаследовали бы ее склонность вкладывать больше энергии в брачные украшения и демонстрации. И если бы среди этих демонстраций появлялись эволюционные новшества, такие как искусство, музыка и владение языком, половой отбор мог бы их совершенствовать. Вот так совпадение партнеров по приспособленности может способствовать развитию индикаторов приспособленности, а выбор партнера – направлять половой отбор даже в условиях строгой моногамии.

Теперь отвлечемся от перипетий самки номер два и перейдем к главной мысли. Перед нами племя гоминид, на фоне которого даже пуритане выглядят страшными грешниками. Эти гоминиды абсолютно моногамны, никогда не изменяют друг другу, и у всех одинаковое количество детей. Но даже здесь, в самых невероятных условиях, половой отбор все равно работает. Он по-прежнему благоволит наиболее выдающимся, затратным и заметным индикаторам приспособленности, таким как брачные украшения и демонстрации. Половой отбор все еще действует на индикаторы приспособленности, так как приспособленность по-прежнему что-то значит: некоторые детеныши имеют больше шансов выжить, чем другие, поскольку лучше приспособлены к имеющимся условиям. Поскольку подбор партнеров по приспособленности в эволюционном смысле дает бонусы тем, у кого она заметнее, имеет смысл демонстрировать самые яркие индикаторы, какие только особь может себе позволить. Принцип гандикапа будет удерживать состояние индикаторов приспособленности в пределах надежности. Он не позволит плохо приспособленным притворщикам выглядеть очень уж хорошо, однако не помешает их хорошо приспособленным конкурентам наращивать обороты брачной гонки вооружений. Пока действует естественный отбор, одной только ассортативности по приспособленности будет достаточно, чтобы поддерживать половой отбор по индикаторам приспособленности.

Теория подбора партнеров по уровню приспособленности может выглядеть сомнительно, но на самом деле это просто вариация дарвиновской теории полового отбора у моногамных птиц. Дарвин столкнулся с той же проблемой: как объяснить, что у моногамных видов брачный декор одинаково хорошо развит у обоих полов? Он предположил, что у таких видов идет подбор партнеров по приспособленности: наиболее крепкие, ловкие и здоровые самки всегда первыми прилетают на место гнездования, спариваются с самыми приспособленными самцами и, соответственно, производят на свет самое качественное потомство, у которого шансы на выживание максимальны. Марк Киркпатрик и другие теоретики полового отбора показали, что дарвиновская модель может работать, пока приспособленность остается наследуемым признаком, а выбор партнера опирается на индикаторы приспособленности. Если подбором партнеров по приспособленности можно объяснить украшения моногамных птиц, то, вероятно, им же можно объяснить и брачные атрибуты таких относительно моногамных приматов, как мы.