В 1970 году британские этологи Питер Драйвер и Дэвид Хамфрис предположили, что странные реакции крыс и мотыльков – пример протеического поведения. Они назвали такое адаптивное непредсказуемое поведение в честь греческого речного бога Протея. Многие враги Протея пытались его поймать, но он всегда ускользал, непрерывно и непредсказуемо меняя свою форму – из животного в растение, из растения в облако, из облака в дерево и так далее. В своей книге 1988 года “Протеическое поведение: биология непредсказуемости” (Protean Behaviour: The Biology of Unpredictability) Драйвер и Хамфрис представили детальную теорию хаотичного поведения, которая опиралась на большой объем полевых наблюдений. К сожалению, авторы не провели параллели со смешанными стратегиями из теории игр, и потому они, эти пророки генетического индетерминизма, так и не заняли должного места в истории эволюционной теории.

Логика протеизма проста. Если кролик будет убегать от лисы всегда по одному и тому же кратчайшему маршруту, лисе будет проще предсказать его перемещения. Тогда шансы кролика накормить лису повысятся, а шансы передать свои гены потомкам, наоборот, снизятся. Животных за предсказуемость наказывают их естественные враги, способные к прогнозированию. Вместо того чтобы убегать по прямой линии, кролики выписывают причудливые зигзаги – проявляют протеизм, благодаря которому кроликов гораздо труднее поймать. Как и мотыльки, кролики, по всей видимости, обзавелись специальными мозговыми механизмами, которые рандомизируют их движения при бегстве от хищника.

Протеическое бегство, наверное, самый распространенный и самый эффективный способ не достаться хищнику. Им пользуются практически все подвижные животные на земле, под водой и в воздухе. Именно из-за протеизма предсказать перемещения обыкновенной комнатной мухи в следующие 10 секунд сложнее, чем траекторию орбитального движения Сатурна в следующие 10 миллионов лет. Но протеизм характерен не только для бегства. Эффективность практически любого поведения можно повысить, сделав его элементы непредсказуемыми для естественных конкурентов. Хищники, например, тоже пользуются стратегией протеизма, чтобы сбить с толку жертву. Так, ласка, охотясь на полевок, исполняет “сумасшедший танец”. Она прыгает как ненормальная, гоняется за своим хвостом, мотает головой, лижет лапы – и в то же время незаметно подбирается к озадаченной жертве. Последовательность странных, на первый взгляд бессмысленных действий сбивает полевку с толку. Охотники из числа австралийских аборигенов танцуют такие же дикие танцы, чтобы загипнотизировать кенгуру, на которых охотятся. Возможно, наши предки-гоминиды поступали так же.

На важность протеизма указывает и игровое поведение животных. Оно выражается в основном в игривой имитации погони и борьбы. На уровне двигательных паттернов игра – это оттачивание навыков преследования и избегания ударов и укусов. Но на уровне физиологии это тренировка навыков протеизма и прогнозирования.

Непредсказуемость полезна на многих уровнях. Так, у осьминогов и каракатиц в моменты опасности начинаются “цветовые конвульсии”: пигментные клетки их кожи, которые напрямую контролируются нервной системой, окрашиваются в разные, непредсказуемо сменяющие друг друга оттенки. Изменчивые узоры обманывают перцептивные ожидания хищников: только что каракатица была покрыта черными полосками – и вот уже пошла красными пятнами. Хищнику трудно удержать в голове эфемерный образ своей цели, и он перестает понимать, за кем, собственно, он охотился. Идея протеизма универсальна: в любой ситуации, когда одно животное заинтересовано в предсказании поведения или внешнего вида другого животного, второе получит преимущество, если станет непредсказуемым.