Язык должен быть связан с реальностью, но насколько прочно? Половой отбор до сих пор предоставляет некоторую свободу выбора между равновесием Шахерезады (фантастические истории об узнаваемых объектах) и научным равновесием (полезное и правдивое описание мира). Сейчас я уже не уверен в том, какое из них разыгрывает наш вид. Большинство людей в большинстве культур на протяжении большей части истории обменивалось довольно достоверными сведениями об обычных предметах, о людях и событиях, но непрерывно фантазировало на темы астрономии, космологии, теологии и любых других феноменов, которые нельзя наблюдать напрямую.

Можно подумать, что группа особей, выбравшая научное равновесие, одолеет в конкурентной борьбе группу, выбравшую равновесие Шахерезады, поскольку наука дает преимущества для выживания. Разве межгрупповая конкуренция не должна благоприятствовать брачным демонстрациям, связанным с фальсифицируемыми гипотезами и эмпирическими фактами, вместо демонстраций, повествующих об Аладдине с его джинном? “Научные” демонстраторы в ходе своих брачных игр разработали бы полезные теории о мире – просто как побочный продукт ухаживаний. У “шахерезадников” такое вряд ли получилось бы. Это означает, что у “научников” возникли бы конкурентные преимущества.

И так оно и было, но лишь последние 500 лет. На протяжении всей своей эволюции мы брели, играя с собственным языком в игру “полуфакт-полувыдумка”. Мы выучивали полезные слова и тут же выдумывали столько бесполезных синонимов, сколько было нужно для рекламы своего солидного лексикона. Мы из слухов узнавали достоверные и полезные факты о других индивидах, но моментально приукрашивали и перекручивали их для придания историям увлекательности. Мы рассказывали свои биографии, но выбирая лишь те их фрагменты, где сами представали в выгодном свете и обязательно на первых ролях, а не в массовке.

Язык развивался в равной степени и для демонстрации приспособленности, и для передачи полезной информации. Для многих лингвистов и философов это крамольная мысль. Они рассматривают альтруистическое общение как норму, от которой могут отклоняться разве что фантазии, обслуживающие наши собственные интересы. Однако для биологов норма – это реклама приспособленности, а язык – самая необыкновенная ее форма. Мы – единственный вид в эволюционной истории Земли, которому удалось создать систему индикаторов приспособленности и брачных украшений, оказавшуюся способной передавать мысли из одной головы в другую с эффективностью телепатии, удалью Сирано и обаянием Шахерезады.