Половой отбор в пользу способности к словесным ухаживаниям мог перестроить наш разум и в иных отношениях, поддерживая способность явно выражать широкую гамму наших умственных процессов. До возникновения языка у животных было немного причин анализировать свои мысли и чувства. Если интроспекция не ведет к адаптивному поведению, эволюция не будет ей благоприятствовать. Как бы то ни было, когда позиции словесных ухаживаний укрепились, половой отбор, скорее всего, начал поддерживать способность к осмыслению широкого спектра ощущений и мыслей, направляющих наше поведение, как и способность рассказывать об этом ментальном опыте.

Влюбленные иногда говорят: “Мои чувства к тебе невозможно выразить словами”. Но этой фразе, предназначенной для привлечения внимания, обычно предшествуют часы пылких речей или занятий сексом. Люди, способные четко выражать свои мысли, всегда могут выразить словами любое свое осознанное переживание. Поскольку половой отбор способствовал словесному самораскрытию, он мог благоприятствовать и расширению сознательного опыта. Результат – непринужденность и быстрота, с которыми мы можем перевести воспринимаемые качества объектов в осознаваемые качества, а затем в высказанные наблюдения. Когда, гуляя со своей второй половинкой по ботаническим садам Кью, мы замечаем розу, то можем описать ее цвет и аромат и, вероятно, даже прошептать подходящую цитату из шекспировского сонета № 15, сообщающую:

Язык, этот широкополосный канал передачи информации от ее восприятия к сознанию и памяти и далее к членораздельному общению, кажется, есть только у людей. Лишь после того как половой отбор стал благоприятствовать выражению нашего субъективного опыта (с появлением психического информационного центра под названием “сознание”), возникли наши удивительно широкие возможности интроспекции: кажется, что у нашего сознания сейчас есть мгновенный доступ к огромному разнообразию впечатлений, идей и чувств. Это может объяснять, почему философские труды о сознании так часто напоминают любовную лирику: философы, размышляющие на тему разума, как снедаемые любовью подростки, мысленно препарируют красный цвет розы, эмоциональный напор музыки, мягкое тепло кожи и экзистенциальное одиночество личности. Философы недоумевают, почему вообще существуют подобные формы субъективного опыта: ведь они вроде бы не имеют никакого отношения к перспективам выживания человека. В то же самое время томящиеся от любви подростки прекрасно знают, что их романтический успех частично зависит от того, насколько убедительно они продемонстрируют свою эстетическую чувствительность своему же сознанию.

Эволюционное давление, заставляющее нас сообщать о своем мысленном опыте, могло повлиять даже на то, как мы воспринимаем и классифицируем различные объекты. Психолог Дженнифер Фрейд высказала предположение, что некоторые наши когнитивные процессы подстроились под требования их вербального выражения. К примеру, некоторые объективно непрерывные процессы мы можем воспринимать как дискретные только потому, что словесные ярлыки проще навешивать на отдельные категории, чем на точки в неопределенном континууме. Применительно к вербальным ухаживаниям идея Фрейд о важности простоты передачи информации в направлении ее словесного выражения означает, что умственные процессы человека под действием полового отбора приспосабливались к обеспечению романтически привлекательного языка, а не только поведения, повышающего вероятность выживания.