Одержимость реципрокностью довела эволюционную психологию до концентрации внимания на том, что Фридрих Ницше называл моралью стада: благоразумии, смирении, честности, совести, надежности, равенстве, подчинении социальным нормам, культе альтруизма. В сочинении “К генеалогии морали” Ницше утверждал, что во многих человеческих культурах моральная ценность приписывается совсем другим добродетелям: храбрости, мастерству, красоте, фертильности, силе, гордости, лидерству, стоицизму, жертвенности, терпимости, милосердию, радости, юмору, изяществу, хорошим манерам и созданию социальных норм. В “Воле к власти” Ницше обозначил ядро этих языческих добродетелей, которое составляют “(1) добродетель как способ принуждения, (2) добродетель как средство соблазнения, (3) добродетель как (придворный) этикет”. Что поразительно, добродетели Ницше сильно напоминают индикаторы приспособленности, поддерживаемые половым отбором.

Ницше глубже, чем любой другой философ-моралист, погрузился в исследование биологической природы моральных суждений, пытаясь понять, как они могут служить нуждам органической жизни. Он называл добродетель “атрибутом роскоши первого порядка”, обнаруживающей “прелесть чего-то редкого, неподражаемого, исключительного, незаурядного”. Благодаря своей избыточности добродетели выдают “процессы физиологического процветания или упадка”. Для Ницше добродетелью было то, что в состоянии демонстрировать только здоровый и сильный.

Конечно, мы можем вспомнить ответ дворецкого Дживса на вопрос Берти Вустера, стоит ли читать Ницше: “Вам не понравится Ницше, сэр. Это нездоровое чтение”. Ницше читал Дарвина, но не понял его. Он чувствовал, что сексуальность и сила находятся в сердце человеческих ощущений, суждений, ценностей, идеологий и знания, но он не понимал теорию полового отбора. Как и Альфред Уоллес, он ошибочно объяснял “избытком энергии” затратные демонстрации, не несущие явной пользы для выживания.

Имя Ницше до сих пор табуировано в приличном обществе из-за его незаконного присвоения нацистами. Но, пожалуй, стоит обратить внимание на его идею, что можно анализировать с биологической и психологической точки зрения не только христианские ценности, которые он называет моралью стада, но и другие. Ницшеанские добродетели, в отличие от христианских, не вызывают вопросов со стороны теории эволюции, поскольку они не столь альтруистичны. Но наш анализ человеческой морали не должен ограничиваться поведением, которое связано с интригующими теоретическими проблемами. Некоторые аспекты человеческой морали могут нести несомненную прямую пользу для выживания. Другие аспекты, такие как ницшеанские добродетели, могут отражать эволюционные адаптации для определенных типов затратных демонстраций – подобно другим гандикапам, формируемым половым отбором.

Наука выиграет, если будет рассматривать широкий спектр человеческих добродетелей, которые считаются похвальными в разных культурах. Мы как индивидуумы можем счесть, что некоторыми из этих добродетелей хвалиться уже поздновато. Героизм на войне, стоицизм, этикет сейчас явно не в моде; возможно, на то есть веские философские или практические причины. Но для ученых нет причин их игнорировать. Философы-моралисты считают, что анализа заслуживает лишь крошечная часть человеческих добродетелей и моральных суждений. А ученые должны рассматривать их все.