Семейственность и взаимность бесспорно важны: они объясняют в человеческом поведении очень многое, что не получается объяснить с точки зрения выживания наиболее приспособленных. Мэтт Ридли хорошо обосновал их эволюционную, социальную и экономическую значимость в своей книге “Происхождение альтруизма и добродетели: от инстинктов к сотрудничеству”. Однако они имеют мало отношения к тем моральным добродетелям, которые люди считают наиболее значимыми. Волнение за детей и непотизм широко распространены, адаптивны и важны, но ими редко восхищаются как примерами настоящей добродетели. Реципрокность – это целесообразное, дальновидное и рациональное поведение, но оно не эквивалентно всей человеческой морали, как с 1980-х стали считать ученые.

Например, ни родственный, ни взаимный альтруизм не объясняют благотворительность по отношению к не родственникам. Все мы понимаем, что дать деньги племяннику, одолжить их другу или вручить нищему – это разные вещи. Ни один из этих видов альтруизма не может объяснить важнейшие добродетели: моральное лидерство, щедрость к любимым, сочувствие, верность партнеру, честность. Зато половой отбор позволяет увидеть в новом свете некоторые феномены морали, которые раньше объясняли в терминах родственного и взаимного альтруизмов.

Конечно, при желании можно практически любое социальное поведение человека втиснуть в прокрустово ложе реципрокности, ведь многие социальные взаимодействия повторяются, а нарушение социальных соглашений вызывает у людей недовольство. Но это не означает, что мы всегда помогаем другим сегодня лишь из расчета получить помощь завтра. Если в фокус внимания эволюционной психологии попадут и другие аспекты морали, помимо семейственности и реципрокности, это вполне может привести к новым научным открытиям. Такой поворот должен прийтись по душе тем, кто верит, что человеческая мораль – это нечто большее, чем непотизм и экономическое благоразумие.