Роль женского выбора в эволюции мужских гениталий проявляется в само́м способе использования пениса во время секса. Биолог Уильям Эберхард предположил, что совокупление – это не итог ухаживаний, а самая интенсивная их фаза. У большинства видов процесс женского выбора не заканчивается, когда пенис входит в нее первый раз – он может продолжаться до тех пор, пока сперматозоид не доберется до готовой к оплодотворению яйцеклетки. Эберхард назвал это копулятивными ухаживаниями. Самки некоторых видов насекомых могут неделями хранить сперму от нескольких разных партнеров и использовать ее в любой момент для оплодотворения своих яиц. Самки многих млекопитающих после спаривания непроизвольно выталкивают эякулят некоторых самцов – этот процесс известен как “возврат”. Они как бы отвергают сперму самцов, которые не оправдали их эротических ожиданий. У женщин – самок со скрытой овуляцией – от того, как мужчина проявит себя в сексе в первый раз, может зависеть, продолжит ли она с ним совокупляться, что, в свою очередь, определит его шансы завести с этой женщиной потомство. Если женщина отвергнет партнера после одного-двух не впечатливших ее свиданий, вряд ли он станет отцом ее детей.

Продолжительность и интенсивность копулятивных ухаживаний позволяет понять, насколько велика роль женского выбора у конкретного вида. Если бы эффективная доставка спермы была единственной целью совокупления, хватало бы одного толчка. Коты, например, так и поступают: их стратегию можно описать как “выстрелил и убежал”. У большинства птиц половой акт тоже совсем недолгий; быть может, как раз из-за игнорирования копулятивных ухаживаний они и не обзавелись пенисом. Приматы обычно производят несколько серий толчков, прежде чем эякулировать. Толчки (фрикции), судя по всему, нужны для максимизации интенсивности, продолжительности и ритмичности тактильной стимуляции женских гениталий. Тот факт, что помимо доставки спермы пенис обеспечивает стимуляцию, говорит о том, что выбор самок играл в его эволюции важную роль.

Копулятивные ухаживания, судя по всему, были особенно важны именно для гоминид. Постоянная готовность к сексу и скрытая овуляция давали нашим прародительницам непревзойденные возможности для тестирования самцов в роли сексуальных партнеров. При этом риск нежелательной беременности после отдельно взятого совокупления у них был ниже, чем у самок других приматов. Секс во время менструации, беременности и кормления грудью тоже предоставлял достаточно возможностей, чтобы оценить копулятивные навыки потенциальных долгосрочных партнеров.

У тех видов, которые не практикуют фрикционных движений (типичный пример – насекомые), половые органы приобретают более выраженные приспособления для тактильной стимуляции: шишки, усики, гребни, завитки, крючки, жгутики. Самцы насекомых часто отталкивают друг друга от самки во время копуляции, так что фрикции грозили бы разъединением партнеров. В этом случае лучше прочно скрепить гениталии, а функцию стимуляции возложить на всяческие ворсинки. Для приматов не столь характерна ситуация, когда на самку толпой лезут самцы, суетясь и сбрасывая друг друга. Это открывает парам больший простор для любовного досуга, который предполагает более простое строение пениса, но более сложные движения. Человеческий пенис имеет обтекаемую форму, видимо, как раз потому, что древние женщины предпочитали, чтобы партнер двигался всем телом, а не щекотал ворсинками, как это принято у насекомых. Вероятно, движения всем телом требуют больше энергии, чем колебания пары вибраторов на кончике пениса, и поэтому служат более надежными индикаторами физической приспособленности. Доподлинно не известно, сколько мужчин среднего возраста реально получает инфаркт во время бурного секса, но вполне правдоподобный риск такого исхода говорит о высокой энергозатратности человеческого соития и показывает, как женская потребность в стимуляции помогает отделить здоровых партнеров от больных. Утрата бакулюма (кости пениса) тоже свидетельствует о выборе самок в пользу тактильной стимуляции. Человеческий член поднимается за счет крови, а не мышц и кости, поэтому он более гибкий и допускает большее разнообразие поз. Пусть бонобо тоже практикуют секс лицом к лицу, но арсенал их поз бледнеет в сравнении с “Камасутрой”. Человеческий пенис развивался как тактильный стимулятор, предназначенный для копулятивных ухаживаний. Дальнейшие исследования, надеюсь, прояснят, эволюционировали ли копулятивные ухаживания и пенис преимущественно как индикаторы приспособленности или же только как дамское развлечение, формируемое половым отбором.

Может, самки гоминид и не предпочитали толстые, длинные и гибкие пенисы как таковые. Возможно, им просто нравился оргазм, а большой стимулятор справляется с его обеспечением лучше, поскольку допускает более разнообразные, возбуждающие и интимные позы. Это сильно противоречит взгляду на пенис как на символ мужского господства. Если бы у нашего вида в половой сфере господствовали самцы, их пенисы были бы трехсантиметровыми – как у доминантных горилл. Крупный мужской пенис – эволюционный продукт выбора самок, иначе самцы никогда не обременили бы себя таким большим, болтающимся и “кровожадным” органом. Древние самки нашего вида заставили самцов вырастить такой орган просто потому, что он им нравился.