4. Эш
7 июня, 1913 год, Пьюджетский анил
Эш провел рукой по волосам и удивленно посмотрел на влажные пальцы, с трудом сдерживая хохот.
Это что, пот? И чего он так распереживался? Уж не из-за девчонки ли?
«Нет, это вина», – твердил он себе. Он и впрямь чувствовал себя виноватым, но вовсе не за то, что отказался подвезти незнакомку – такая, как она, и дня не протянет там, куда он держал путь, – нет, ему было совестно, что он запугал ее историями о Квинн Фокс. Эта безжалостная убийца из Черного Цирка, по слухам, питалась человеческим мясом и могла без труда одолеть даже взрослого мужчину. И Эш хорошо понимал, что чем меньше о ней судачат, тем лучше. В его время, например, кругом было только и разговоров что о ней. Рассказывать о ней людям из другой эпохи было совершенно неправильно.
Усилием воли он отогнал мысли о Квинн, и в памяти вновь возникла девушка из леса. Ему вспомнилось, как она, склонив голову, спросила: «А разве вам не бывает одиноко?» – и уши вновь точно огнем обожгло.
– Что за чушь… – прошептал он и мысленно возблагодарил небеса за то, что Зора не застала этого диалога.
Он живо представил, как его верная подруга снисходительным тоном, каким она говорила с ним одним, интересуется: «Неужто ты себе невесту нашел, а?» – а потом шумно изображает звуки поцелуев.
Флиртовать было не в его правилах – возможно, поэтому это у него так плохо получалось. Как это делается, он хорошо знал – недаром ведь он жил с тремя довольно симпатичными ребятами, – но вкус к этому напрочь утратил, как утрачивает вкус к стейку человек, подавившийся куском мяса и едва не задохнувшийся. Как-никак трудно наслаждаться тем, что может тебя убить.
«Черная вода… – пронеслось в голове. – Мертвые деревья…»
Чтобы отвлечься от девчонки, видений и капельки пота, которая сбегала по шее, он перепроверил шкалу мощности. После аварии показатель ЭВ упал до сорока пяти процентов, а это… мягко говоря, совсем не радовало. Убийственной эта миссия, может, и не станет, но покалечится он наверняка.
Он держал путь в 1908 год, чтобы своими глазами понаблюдать, как у ювелирного магазина устанавливают старинные часы. В них ничего особенного не было, но Профессор как-то раз упомянул о них, когда рассказывал о давней традиции установки на людных улицах таких вот часов. А большего Эшу и не требовалось. Он уже почти год искал Профессора повсюду и побывал, наверное, везде, где его можно было бы встретить, и уже начал отчаиваться.
Увы, из-за аварии он промахнулся на несколько лет. Уровень ЭВ был чересчур переменчивым для новой вылазки, и потому оставалось только одно: вернуться в мастерскую и надеяться, что к утру ситуация стабилизируется и он наконец посмотрит на те самые часы у ювелирного магазина.
Правда, тогда он потеряет еще один день из своего и без того стремительно пустеющего арсенала.
Эш напряг плечи, а потом медленно их опустил, представляя, как расслабляется каждая мышца. Кожаная куртка сперва вздыбилась, а потом снова расправилась по фигуре, как влитая. Этому трюку, помогавшему ощутимо сбросить напряжение, он научился в первую же неделю пребывания в летной академии, еще в те времена, когда другие студенты посмеивались над ним за то, что он «ведет себя с самолетом так, точно боится, что тот его укусит». Эш сжал кулаки, а потом по очереди расслабил каждый палец, готовясь к очередному непредсказуемому полету.
– Сегодня ты не умрешь, – сказал он вслух, и эти слова его успокоили, пускай и совсем чуть-чуть. В том, что он знал время и обстоятельства собственной смерти, был всего один плюс: сегодня можно было творить что вздумается, понимая, что уж чем-чем, а смертью это не закончится. Конечно, сомнительное преимущество, но все же лучше, чем ничего.
Эш повернул рычаг скорости до 2000 оборотов. «Вторая звезда» дернулась… двигатель взревел. Эш затаил дыхание, опасаясь, как бы корабль не взорвался.
Но через пару мгновений на смену реву пришел мерный шум, и «Звезда» взмыла в воздух.
Голубоватая арка Пьюджетского анила изгибалась над морем, точно огромный полупрозрачный пузырь. Со стороны казалось, что отсветы на волнах – это солнечные блики, а то и вовсе обман зрения. И только вблизи становилось видно, что под аркой скрывался туннель.
«Вернее, нет, – подумалось Эшу, – не туннель даже». А бездна. Пустота. Стоило только взглянуть на анил, и голова тотчас начинала кружиться от попыток понять это непостижимое явление. Порой анил походил на огромный водоворот тумана и дыма. Порой – на большой ледник. А порой выглядел как трещина во времени – собственно, именно это он из себя и представлял.
Эш взял курс на анил. Кабина затряслась. Недоеденный сэндвич подскочил на пассажирском сиденье и упал на пол, запачкав его луком и майонезом. Конфетные обертки закружили вокруг Эша, подхваченные незримым ветром. В ветровое стекло ударили мощные водные струи, а потом превратились в густой туман.
А через мгновение «Вторая звезда», перейдя на скорость света, устремилась в будущее.
Еще до того, как стать путешественником во времени, Эшу довелось испытать, каково это – попасть одновременно и в торнадо, и в ураган, сопряженные с градом и дождем. Это случилось в 1945 году, в горячей точке, во время его первой военной миссии на истребителе «F6F Хеллкэт». Облака в тот день были густыми, как каша. Он свернул не в ту сторону, и небо внезапно наполнилось снарядами. Добрых двадцать минут он в ужасе лавировал в облаках, прячась от вражеского огня и так сильно вцепившись в штурвал, что уже начал побаиваться, что никогда не сможет его отпустить. Казалось, целая вечность прошла, прежде чем он укрылся в безопасности.
Так вот, проникать в анил оказалось в сотни раз сложнее.
Изогнутые края туннеля то и дело полыхали молниями, а за тонкими стенами корабля пронзительно выл ветер. Эш вцепился в штурвал, удерживая его. На заре его карьеры инструктора все как один предупреждали его, что при ветре скоростью больше сорока семи узлов летать нельзя. В аниле же скорость ветра нередко превышала сотню узлов, вот только ЭВ, как правило, создавало вокруг корабля своего рода защитный пузырь, который спасал пассажиров от смертельно опасного буйства непогоды.
Стрелка на датчике ЭВ вновь задрожала.
– Держись, Звездочка, – прошептал Эш. Отпускать штурвал он боялся. Где-то позади гремел гром, а по защитному пузырю со всей силы барабанили крупные градины. У самого ветрового стекла – куда ближе, чем если бы ЭВ работало в полную силу, – полыхнула молния. Эш подвел свое судно к туманной мрачной стене туннеля. Видимость тут была похуже, но и ветра дули не так сильно.
К нему снова вернулись «превспоминания». Как и всегда, застав Эша врасплох.
Шлюпка с веслами посреди черной воды… Призрачные деревья белеют во мраке… Девушка с капюшоном на голове… Ветер играет с белыми волосами… Поцелуй… Нож…
Ресницы у Эша задрожали, но он усилием воли заставил себя открыть глаза и судорожно вздохнул. Ему отчетливо превспомнился холод стали под ребрами, вспышка неведомой доселе боли. На лбу выступил пот. Эш схватился за рану, вот только ее там не было – а была только теплая невредимая кожа. Ни крови, ничего. Ведь никакого нападения не произошло.
Пока.
Эш согнулся пополам. Внутри у него все сжалось. Боль отступила, но превспоминания остались где-то на задворках сознания и то и дело стали снова появляться перед его мысленным взором. Лодка, раскачивающаяся на волнах, девушка с белыми волосами, поцелуй, его гибель. Исход всегда один и тот же. Неизменно жуткий.
Профессор лучше всего объяснял природу превспоминаний.
«В аниле сосуществуют все эпохи, – рассказывал он в своей неспешной манере. – И из-за этого слабенький человеческий мозг начинает путаться и порождать воспоминания о том, чего еще не было. Следовательно, в памяти человека проносятся события, которым еще только предстоит случиться спустя несколько дней – самое большее через год, причем они столь же точны и детальны, как, скажем, воспоминания о том, что вы съели за завтраком».
«Самое большее через год». А ведь Эш вот уже одиннадцать месяцев превспоминает девушку с белыми волосами и ее нож, и в последние недели видение стало еще отчетливее и навязчивее. Если верить Профессору, это могло означать, что все случится уже очень скоро. А значит, Эшу осталось жить месяц от силы.
Он нахмурился и постарался сосредоточиться на происходящем за окном. Град сменился ливнем, ветер слегка поутих, и Эш вернул «Вторую звезду» в центр туннеля. У эпох, как и у всего остального, есть свои границы и отметины, и Эш, увидев впереди мощный вихрь, знаменующий собой 2077 год, мигом его узнал. Пора было на выход.
Он крепче схватился за штурвал и направил судно к белесой туманной завесе, которая была чуть посветлее, чем дымные стены вокруг. Похожие чувства испытывает водитель автомобиля, когда едет по затуманенной дороге. Эш так и не смог найти нужные час и минуту, но в месяцах и днях сориентировался на ура – впрочем, как и всегда.
Во мраке вновь вспыхнула молния, а воздух вокруг Эша начал сгущаться и стремительно влажнеть, пока «Вторая звезда» окончательно не ушла под воду.
Дом. Наконец-то. Эш потер глаза и заметил, как сильно трясутся руки, но ни капельки не удивился. В этот раз превспоминания оказались особенно беспощадны. Фантомная боль от удара ножом – это напоминание о грядущем конце – и не думала стихать.
Эш уже с десяток раз видел собственную смерть, а то и больше. Ему пора было с ней свыкнуться.
– Соберись, солдат, – негромко велел он себе. И хотя он оставил военную службу вот уже два года назад, эти слова сами собой сорвались с языка – произнести их Эшу оказалось куда легче, чем собственное имя.
Он включил фары, и два мощных луча света прорезали темную толщу воды. А потом направил нос судна вверх, и «Вторая звезда» с шумом вынырнула на поверхность. Эш оглянулся, окинув взглядом водную гладь и скользящие по ней тени.
Воды были безмятежны. Но это вовсе не значило, что он тут один.
14 октября, 2077 год, Новый Сиэтл
Мастерская Профессора представляла собой наполовину гараж, наполовину лодочный сарай. Причудливая постройка торчала прямо из воды, обшитая кусочками жести и пластика и покрытая крышей из старых шин и обрезков фанеры. Но окна были настоящие, стеклянные, а еще была дверь дистанционного управления – роскошь, которую Эш и Зора (единственная дочь Профессора) решили себе позволить, ее установка обошлась им в кругленькую сумму. Эш нажал на кнопку, и дверь отъехала в сторону, взбаламутив воду вокруг. Внутри хватило бы места для двух, а то и для трех кораблей вроде «Второй звезды», но там было пусто, если не считать моторной лодки. Эш припарковался с ней рядом, нажал на кнопку – и дверь позади захлопнулась.
Фары машины времени осветили завешанные крюками стены, на которых темнели грязные инструменты, запчасти и десятки – а то и сотни! – чертежей, схем, карт мира разных эпох. Впрочем, понять, что изображено на картах, было невозможно. От влажности бумага размякла, а чернила потекли, но Эш все равно решил их не снимать. В некоторых из мест, изображенных на картах, он бывал: например, в фойе отеля «Фейрмонт», куда он направился в 1969 году, чтобы полюбоваться высадкой на Луну, на стадионе, где в 1908 году проходил мировой чемпионат по бейсболу, на котором победу одержали «Чикаго Кабс», на лужайке у Белого дома в день инаугурации первого президента-женщины в 2021 году. Зора говорила, что на эти карты без слез не взглянешь, но Эш любил вспоминать те путешествия.
Эш принялся перепроверять приборы, приводить выключатели и рычаги в исходное положение, пока «Звезда» возвращалась в равновесие, легонько покачиваясь на волнах, а ее двигатель затихал. Наконец на панели зажегся зеленый огонек – сигнал к тому, что можно без опаски выходить наружу. Эш отстегнул ремень и распахнул дверь. Виски тут же заломило.
– Ну, привет, – раздалось из темного угла, до которого не доставал свет фар «Второй звезды». Рука у Эша тут же дернулась и метнулась к карману, ища револьвер «Смит-Вессон» – табельное оружие, которое он носил при себе в годы военной службы, но которого у него давно уже не было. Вскоре его глаза привыкли к темноте, и он разглядел в углу необычайно высокую девушку, которая сидела на пластмассовом стуле, скрестив длинные ноги, и протирала деталь двигателя тряпкой.
Эш с облегчением выдохнул и выбрался из кабины, оставив дверь открытой.
– Что ты тут делаешь, Зора? – осведомился он.
– Да вот, хотела узнать, вернешься ли ты живым, – невыразительным голосом поведала она, точно его возвращение ее разочаровало.
– Ну, вот он я. Не убитый, но убийственно красивый, – пошутил Эш, стараясь выдавить из себя улыбку. И пускай у него было предостаточно свидетельств обратному, он предпочитал думать, что эта самая улыбка способна очаровать собеседника. Но Зора даже не подняла глаз от детали.
Улыбка пропала с лица Эша.
– Ты что, злишься? – спросил он.
Зора сплюнула на тряпицу и стала усерднее протирать запчасть. Она никогда не повышала голоса. В этом и не было необходимости. За последние два года ее молчание только усугубилось, и если раньше оно вызывало у Эша разве что раздражение, то теперь по-настоящему его мучило. Оно заполняло собой все пространство, отнимало все силы. Казалось Эшу эдаким огромным свирепым хищником, притаившимся в углу комнаты, на которого и взглянуть-то страшно, как и страшно признать его существование.
– Ну же! Скажи, в чем дело! – потребовал Эш.
Зора положила деталь на колени, выпрямилась и наконец заглянула Эшу в глаза.
– Мои слова для тебя пустой звук.
– Неправда!
– А я ведь просила тебя: «Эш, пожалуйста, не летай больше на этой развалюхе!»
– Имею право! Она же моя!
– А еще предупреждала, что вообще перестану с тобой разговаривать, если ты продолжишь рисковать жизнью и летать на этой штуковине!
– Но ведь разговариваешь-таки!
– А если ты тоже умрешь, клянусь, я… – начала было Зора, но осеклась. Немного помолчав, она вдруг схватила запчасть и со всей силы швырнула ее. Не то чтобы прицельно в Эша, но в его сторону.
Деталь прочертила в воздухе дугу и с негромким всплеском нырнула в воду, оставив на ней маслянистые разводы.
Эш хотел было еще раз напомнить, что это, черт побери, его корабль и он имеет полное право умереть на нем, если ему так хочется, но одно слово Зоры остановило его.
«Тоже». «Если ты тоже умрешь».
Он стиснул зубы. Зора шепотом ругнулась и закрыла лицо руками.
Она всегда старалась казаться невозмутимой. Будь ее воля, она бы жила и действовала в точности как безупречно отлаженный двигатель, которые она так любила разбирать и собирать заново. По этой причине они никогда не разговаривали о том, почему она против путешествий Эша в прошлое. А дело было в том, что она и так уже пережила слишком много потерь.
Зора встала, подошла ко «Второй звезде», подняла капот и склонилась над двигателем.
– Опять ты его затопил!
Эш уже довольно давно знал Зору и потому безошибочно понял, что на самом деле означают эти слова: «Хорошо, давай обсудим твои чувства, будь они неладны, но только чур за ремонтом».
Ремонтник из Эша был неважный, но помощник – просто отличный. Он снял со стены гаечный ключ и устроился под капотом рядом с Зорой.
– Слушай, я тут ни при чем. Рычаг без конца заклинивает.
– А ты бы не дергал его так – глядишь, и не заклинивало бы.
Зора выхватила у него из рук гаечный ключ и начала молча возиться с двигателем. Эш наблюдал за ее работой из-за плеча, рассеянно касаясь того места под ребрами, куда его ударили ножом в том страшном видении. Боль прошла, но он был растревожен этим превспомненным ранением.
– Так значит, вот куда она тебя ударила? – уточнила Зора, повернув ключ влево.
Эш кивнул. Когда-то он описал Зоре свое видение в подробностях, начиная с девушки с белыми волосами и лодки на воде и заканчивая самим ударом, но подруга тоже не смогла придумать, как ему избежать этой участи.
– Ну да, примерно вот сюда, – сказал Эш, похлопав себя по боку.
– Неужели ты настолько плохо целуешься?
– А проверить не хочешь?
– Очень смешно, – без тени улыбки ответила Зора и подняла на него взгляд. – Что-нибудь новенькое в видениях появилось?
Эш разинул было рот, но снова его закрыл. Нет, это видение ничем не отличалось от предыдущих, но кое о чем он умолчал. А именно – о чувствах. О том, какую радость он ощутил, когда впервые увидел девушку с белыми волосами. О том, как тосковал по ней. О том, что, когда она замахнулась на него ножом, он не просто испугался. Нет. Для него тогда точно солнце погасло. Все внутри оборвалось.
И это чувство мучило его куда сильнее ножевой раны. Дело было не только в поцелуе. А в том, что ему суждено влюбиться в светловолосую девушку. В девушку, которая однажды его предаст.
Вот почему он стал избегать девушек и заигрываний. Он понимал, что скоро влюбится, что та, кому он отдаст свое сердце, убьет его и что все это случится самое большее через месяц. С такими-то перспективами вступать в отношения рискованно – все равно что в русскую рулетку играть.
Он прочистил горло.
– Нет, ничего. Просто видения становятся отчетливее и ярче, – пояснил он.
Зора протерла болт от масла и грязи. Эш видел, что она изо всех сил старается скрыть эмоции, делает вид, будто они и впрямь говорят ни о чем, коротая время за работой. Вот только закрутить болт Зора смогла лишь с третьего раза, а еще Эш заметил, как сильно дрожат у нее руки, пока она вытирала их о джинсы.
– Можем еще разок обыскать его кабинет, – предложила Зора, не глядя ему в глаза, возможно, потому что она прекрасно понимала, что это ничего не даст. – Отец был тем еще неряхой. Как знать, может, мы найдем среди его записей что-нибудь новенькое, что раньше не попадалось нам на глаза?
– Не попадалось нам на глаза? – вскинув бровь, повторил Эш. После исчезновения отца Зора наведывалась к нему в кабинет каждый день. Будь там и впрямь что-то стоящее, они бы уже давно это нашли.
– Всяко лучше, чем лететь на твоей развалюхе в 1908 год только потому, что отец как-то упоминал, что тогда появились часы, которые очень ему приглянулись.
Конечно, она права. Профессор не оставил никаких подсказок о том, где и в какой эпохе скрывается. Просто исчез.
Год назад посреди ночи он собрал вещевой мешок и улетел на второй машине времени под названием «Темная звезда», прихватив с собой второй сосуд с ЭВ, заполненный до отказа. Эш прождал несколько месяцев, но Профессор не вернулся, и тогда юноша, решив обхитрить Профессора, отправился на «Второй звезде» в утро того дня, когда Профессор покинул город, надеясь перехватить его, предупредить, что что-то точно пойдет не так, и отговорить от этой затеи.
Чисто теоретически возвращаться в прошлое и менять ход событий было нельзя. Но тогда Эша уже начали мучить превспоминания, а вместе с ними – и отчаяние. Умереть он не был готов.
Впрочем, план все равно не удался. Корабль Эша сломался в воде по пути в гараж. Пока он подлатал свою «птичку» и добрался до пункта назначения, Профессора уже и след простыл. На следующий день Эш повторил попытку, но с тем же успехом. И так происходило изо дня в день. Изо дня в день.
К стыду своему, Эш далеко не сразу понял, что никогда не сможет пересечься с Профессором до его отбытия, ведь именно это отбытие и стало причиной его отправления в прошлое.
Таков уж парадокс, называемый причинно-следственной петлей. Вернуться в прошлое и изменить то событие, из-за которого ты в него вернулся, нельзя. Если бы план Эша удался и он вернулся бы в тот самый день и остановил Профессора, то Профессор, само собой, не смог бы исчезнуть. И тогда пропала бы сама причина возвращаться в прошлое. Парадоксально.
От мыслей об этом у Эша аж голова разболелась, точно от сложной загадки, которую он сам для себя в теории разгадал, но никому объяснить не сможет. Да и вообще, Эш не то чтобы всерьез надеялся отыскать Профессора в одиночку. Он просто не мог сидеть сложа руки. Деятельность спасала его от навязчивых мыслей о неминуемой смерти.
Черная вода, белые волосы, нож под ребра.
Он почесал подбородок, вдруг ощутив бесконечную усталость. Эш не знал, можно ли положить конец превспоминаниям, ведь это, по сути, были воспоминания о реальных, просто еще не произошедших событиях. Но он твердо верил, что если кому и под силу ему помочь, то только Профессору. И если тот пропал навеки, то нужно распрощаться и со всякой надеждой пережить собственное восемнадцатилетие.
– У меня появился новый план, который помешает превспоминаниям сбыться, – поведал Зоре Эш, захлопнув дверь в кабину. – Но, к сожалению, для его выполнения нам придется стать парочкой.
– А как же твое правило ни с кем не встречаться? Решил его нарушить? – поинтересовалась Зора, не отрывая глаз от двигателя.
– Ради тебя сделаю исключение. Превосходный же план, скажи? У тебя и волосы не белые. К тому же ты вряд ли станешь нападать на меня с ножом.
– А еще меня тошнит от одной мысли о поцелуе с тобой!
– У нас будут исключительно целомудренные отношения!
– И все же ты ошибаешься, – сказала Зора. – У меня есть минимум три причины напасть на тебя с ножом. А то и четыре, учитывая, что ты не вымыл за собой посуду утром!
– Ну ты и зануда! – крикнул ей Эш.
Зора встала и снова вытерла руки о джинсы. Она была удивительно похожа на отца: те же широкие плечи, темная кожа, густые черные волосы, которые она заплетала в косички, а потом скручивала в объемный пучок на затылке. У них были одинаковые носы – волевые и крупные – и одинаковые черные глаза, а еще они одинаково улыбались краешком рта, когда кто-то валял дурака. Эшу часто приходилось напоминать себе, что они все же разные люди. Зора тоже не знала, куда отправился отец.
«А если ты тоже умрешь…»
Эш помотал головой. Заверил себя, что Зора совсем не то имела в виду. Профессор вовсе не мертв. Он пропал – только и всего.
Он повернул ручку на двери в грузовой отсек и распахнул ее.
– Когда я воевал, у нас было свое название для…
Тут он осекся. Слова так и застряли в горле.
В грузовом отсеке «Второй звезды» сидела, съежившись, та самая девушка из 1913-го в перепачканном и порванном свадебном платье.
Она откинула со лба влажные от пота пряди.
– Кажется, меня сейчас стошнит, – призналась она.
И ее вырвало. Прямо Эшу на ботинки.
Бортовой журнал
10 октября, 2073 год
22:47
Мастерская
Цель достигнута.
Я, профессор Захариас Уолкер, нахожусь на пороге крупнейшего научного открытия своей эпохи!
Даже не знаю, как достоверно передать мой восторг… Старомодные бумага и ручка милы сердцу фанатичного любителя истории и техники, но запиши я свое исследование на видео или голограмму, его можно было бы снабдить веселым роликом, во время которого я восторженно прыгаю чуть ли не до потолка и победно машу кулаками.
А на бумаге всех моих чувств и не передать. Но я все равно попробую.
Так вот: я построил машину времени.
Стоило мне только написать эти слова – и аж волосы на руках встали дыбом!
Я построил машину времени!
За последний год все теоретические физики, инженеры и математики, что только живут на планете, пытались добиться того же. Каждый день появляются новые сообщения об их неудачах, нехватке финансирования и досадных провалах.
А вот у меня получилось.
Думаю… Думаю, что войду в историю.
Моя жена Наташа считает, что этот журнал однажды опубликуют для будущих поколений, и потому мне стоит быть повнимательнее к тому, что я тут пишу. Так что я уже подумываю о том, чтобы вырвать предыдущие странички, а эту запись сделать первой. В конце концов, лучше, чтоб никто не узнал, как я позабыл точный расчет расхода воды и с головой потонул в вычислениях! (Вот вам немного научного юмора!)
Впрочем, давайте сперва разберемся со всеми этими скучными деталями. Итак, меня зовут Захариас Уолкер. Мне тридцать восемь лет, и я профессор математики в Академии продвинутых технологий Западного побережья (АПТЗП).
Последние годы я изучаю свойства экзотического вещества. Для тех, кто не следит за научными сплетнями (как так можно вообще, не понимаю!), уточню, что исследования экзотического вещества пользовались в научных кругах большой популярностью лет десять назад, когда НАСА в рамках миссии «Сириус-5» забрало с внешнего края черной дыры под названием MWG2055 – первой черной дыры, открытой в нашей Галактике, – образец некоего вещества. Как вы, наверное, знаете, экзотическое вещество в корне отличается от обычного и обладает «экзотическими» свойствами – иными словами, имеет ряд качеств, которые нарушают все известные законы физики.
Интерес к этой теме поугас по довольно-таки простой причине: вещества привезли слишком мало, и на всех ученых его попросту не хватило. Впрочем, нет, «поугас» – неправильное слово. Об экзотическом веществе по-прежнему много говорят, вот только следующий полет к черной дыре MWG2055 случится не раньше 2080 года, а на сегодняшний день грант на исследование получил только мой проект.
Мне страшно повезло, и это еще слабо сказано. Сейчас ЭВ хранится в здании АПТЗП, а я нередко обедаю в том же кафе, что и половина членов совета попечителей… Но все это не столь важно. Весь год я изучал свойства ЭВ и выяснил, что оно стабилизирует анил!
Вы все, конечно, хорошо осведомлены об аниле. Открытие Пьюджетского анила, произошедшее 10 июня 2066 года, можно сравнить с высадкой человека на Луну! Кротовые норы всегда считались крошечными, тоненькими трещинками в пространстве и времени, но анил – по сути тоже кротовая нора – поистине огромен. Сквозь него может путешествовать даже человек.
На сегодняшний день Пьюджетский анил, по счастью расположенный как раз неподалеку от Сиэтла, не имеет аналогов.
После его открытия каждый хоть сколько-нибудь уважающий себя ученый-теоретик взялся за разработку реалистичного плана использования анила для пространственно-временных путешествий.
К несчастью, Пьюджетский анил не может похвастаться стабильностью. Внутри него дуют такие сильные ветра, что по сравнению с ними даже самый мощный ураган покажется легким бризом. На сегодняшний день в нем смогли побывать лишь двое. Первый человек погиб мгновенно. Второй находится в реанимации. Если не ошибаюсь, врачи пытаются нарастить ему новую кожу.
Но экзотическое вещество не дает этим кровожадным стенам разорвать человека на части.
Правда, в действительности все не так просто. Путешественнику непременно нужно судно, в котором необходимо правильно разместить экзотическое вещество, чтобы оно защитило нормальное вещество от распада. (Под «нормальным веществом» ученые в данном контексте понимают все, что не является веществом экзотическим. Например, человека.)
Последний год я всеми силами восстанавливал старый «бородавочник» А-10 и, кажется, придумал, как поместить ЭВ в корабль, не нарушив его целостности. Если моя теория оправдает себя, то ЭВ передаст мне свои экзотические свойства, когда я попаду в анил. А если говорить еще проще, то кожа с меня не слезет.
Анил – это по сути туннель, по которому можно вернуться назад во времени. Следовательно, если мои расчеты окажутся верными, я смогу улететь на своем усовершенствованном истребителе в прошлое!
И самому не верится, что я написал эти строки.
Надо бы сделать паузу. Обдумать написанное.
Чисто технически ЭВ – это собственность академии. И пользоваться им можно «исключительно в исследовательских целях». Стало быть, если я хочу испытать свое изобретение, мне придется пойти на преступление.
Даже не знаю, какое наказание полагается за кражу университетского имущества. Большой штраф? Тюремный срок? Линчевание?
Впрочем, может статься, что я вообще не переживу путешествия через анил. Это ведь еще никому не удавалось. Помимо жены у меня есть тринадцатилетняя дочка Зора. Это она назвала мою машину времени «Второй звездой», позаимствовав это название из «Питера Пэна», где говорится, что до Нетландии можно добраться, если лететь «от второй звезды направо и прямо до утра». Как бы там ни было, а умирать, не увидев, какой вырастет моя дочка, я совсем не хочу. Стоит, по всей видимости, принять этот факт во внимание.
И, конечно, не нужно списывать со счетов землетрясения.
Мы все надеялись, что это просто какая-то странная аномалия, связанная с изменениями климата, вот только что-то слишком уж часто она напоминает о себе. Последнее землетрясение случилось всего пару лет назад, а его мощность оценивалась в 4,7 балла. Конечно, могло быть и хуже, но если такое случится, когда я буду в полете, мне придется иметь дело с волнами. Причем с огромными.
И тогда меня ждет мгновенная смерть. Это как пить дать.
Иными словами, мое предприятие стоит того лишь в том случае, если окончится успехом. Если у меня будут гарантии.
Есть о чем поразмыслить.
Обновление от 23:13
Есть идея. Странноватая, конечно, но какая, к черту, разница? Мы ведь, в конце концов, говорим не о чем-нибудь, а о путешествиях во времени!
Так вот, мне нужен знак.
И, кажется, я придумал, как добиться цели.
Свою миссию я назову «Хронос-1» – в честь древнегреческого бога времени.
Моя цель: завтра, 11 октября, в 8:00, я полечу на «Второй звезде» в Пьюджетский анил. Если экзотическое вещество сможет его стабилизировать – а я полагаю, что да, – я отправлюсь в прошлое, в 23:13 10 октября и встану на тротуаре перед собственной мастерской. И помашу.
Сейчас я, само собой, сижу в этой самой мастерской. На календаре 10 октября, а на часах – 23:13.
А значит, на тротуаре неподалеку должен стоять я из будущего. И махать, как безумный.
Пойду погляжу.
Обновление от 23:15
Путешествиям в прошлое – быть!
