Глава 3

– Джонас, – сказала Фиона на следующее утро, входя в захламленный офис «Лайвли Вермонт». – Ты знаешь, что Айдлуайлд-холл реставрируют?

В большой комнате никого не было, но дверь в кабинет Джонаса была распахнута, и Фиона знала, что он там. Он всегда был там. Она протиснулась между столов и картонных коробок, которыми была забита большая комната, и направилась к логову владельца журнала, он же занимал пост главного редактора.

– Это ты, Фиона Шеридан? – раздался голос изнутри. – Давно я тебя не видел.

Она добралась до двери и взглянула на Джонаса. Тот склонился над столом, рассматривая распечатанную фотографию. Компьютер за его спиной был выключен. Типичный Джонас.

– Тогда мне повезло, что я на тебя не работаю, – ответила она.

Редактор поднял глаза:

– Ты фрилансер. Это считается.

Фиона не могла не улыбнуться.

– Только не в том случае, если хочешь получить медстраховку.

Он сделал непроницаемое лицо, но Фиона знала, что он шутит. Джонасу Куперу был примерно полтинник. У него были темно-русые с сединой волосы, зачесанные назад и лежавшие красивыми волнами. Живые глаза, резкие темные брови. На нем была футболка, а сверху полурасстегнутая рубашка в красно-черную клетку. Джонас и его жена купили «Лайвли Вермонт» более десяти лет назад, и после развода в прошлом году он изо всех сил старался удержать журнал на плаву.

– У тебя есть для меня материал? – спросил он.

– Нет, – ответила Фиона. – Я уже прислала тебе одну статью в пятницу. Ты сказал, что и на нее не хватит бюджета.

– В этом выпуске не хватит. Но всегда есть следующий.

«Не факт», – подумала она. «Лайвли Вермонт» был лишь одним из нескольких местных журналов, для которых она писала, и все они отчаянно цеплялись за жизнь.

– Что это? – спросила Фиона, показывая на фотографию.

– Работа местной девушки-фотографа, – ответил Джонас. Он снова посмотрел на фото перед собой и пожал плечами. – Живет в Ист-Шарлотт. В целом снимает неплохо. Я бы даже мог сделать с ней большую статью, если бы ее кто-нибудь написал.

– Нет. Совершенно точно нет.

– Почему? – Джонас откинулся на спинку своего винтажного офисного кресла и бросил фотографию на стопку бумаг.

– Потому что я только что написала для тебя про крафтовый сыр. В этом месяце я тебе больше ничего не должна.

Джонас посмотрел на нее так, будто хотел сказать: «Я знаю, что ты врешь». Так и было. Фиона отлично писала про милую чушь и никогда не претендовала на звание великого журналиста. Ей просто не хотелось иметь дела с фотографом, потому что фотографы всегда спрашивали ее об отце.

– Подумай вот о чем, – сказал Джонас. – Если статья выгорит, я, возможно, поскребу по сусекам и даже заплачу за нее. Так о чем ты там кричала, когда зашла?

У Фионы забилось сердце, как будто она собиралась попросить у Джонаса что-то запретное.

– Айдлуайлд-холл. Я слышала, его восстанавливают.

Джонас посмотрел на нее рассеянно, затем кивнул:

– Новый владелец.

– Кто он такой?

– Она. Маргарет Иден. Вдова инвестиционного гения Джозефа Идена. Это имя тебе что-нибудь говорит?

Фиона припомнила что-то связанное с финансовым кризисом 2008 года. Она видела Идена в новостях.

– Так это он купил участок?

– Нет. Все сделала вдова после его смерти. Вроде бы она даже приехала из Нью-Йорка, чтобы контролировать работы.

Фиону немного уязвило, что Джонас все это знает.

– Эта земля много лет принадлежала Кристоферам, – сказала она. – С тех пор, как школа закрылась в 1979 году. Мне никто не сказал, что участок продали. И что там будет строительство.

На лице Джонаса появилось сочувствие.

– Это не мой участок, – мягко сказал он. – И строительство до последнего было всего лишь темой для разговоров. Я не думал, что кто-то на самом деле этим займется.

– Но кто-то им все же занимается. Прошлой ночью я видела объявление на воротах.

Джонас молчал. В 1994 году его здесь еще не было – он переехал после покупки редакции, – но он знал об убийстве Деб, о том, что ее тело нашли на территории Айдлуайлда, и об осужденном Тиме Кристофере. Все об этом знали. Ни семья убитой, ни родственники самого известного городского убийцы не могли рассчитывать на сохранение тайны. И даже Джонас понимал, что в поездках Фионы к Айдлуайлду было что-то нездоровое.

– Не надо, – предупредила Фиона. – Ничего не говори.

Он поднял руки в знак оправдания.

– Это твое дело. Я всего лишь выпускаю журнал.

Какое-то время Фиона молча смотрела на него, чувствуя, как адреналин этой ночи еще пульсирует в крови.

– Так что, тебе правда нужна от меня статья?

– Почему-то мне кажется, что я пожалею, если скажу «да».

– Айдлуайлд, – сказала Фиона. – Вот про что я напишу. Возьму интервью у Маргарет Иден, изучу планы школы, осмотрю все постройки, сделаю снимки – всё как надо.

– Господи, – сказал Джонас. – Я не знаю, Фиона.

– Подумай про местный колорит, – продолжила она, чувствуя, как у нее начинают пылать щеки. – Возрождение, новая школа, больше рабочих мест. И ты первый об этом напишешь. Это будет гораздо лучше статьи про фотографа. Разве не это нужно «Лайвли Вермонт»?

Она взглянула ему прямо в глаза и добавила:

– Все нормально, Джонас. Я справлюсь, честно.

К своему облегчению Фиона увидела, как сомнение в его взгляде сменил профессиональный расчет. Джонас и его бывшая жена Эмили купили «Лайвли Вермонт», когда это было независимым аналитическим изданием для янки, но под руководством Эмили оно постепенно превратилось в беззубый бытовой журнальчик из тех, что печатают объявления о продаже свечей за 80 долларов и пледов ручной работы за пять штук. Джонасу это всегда не нравилось. Ему хотелось большего, и поэтому он продолжал давать Фионе работу в надежде, что однажды в ней проснется журналистский талант ее знаменитого отца.

– Это интересно, не спорю. Но у меня не хватит бюджета на такую статью.

– Я напишу ее наудачу, – ответила Фиона. – И сама сделаю все снимки. Тебе даже не придется у меня ее покупать. Просто позволь мне позвонить Маргарет Иден и сказать, что я работаю на «Лайвли Вермонт». Так мне проще будет установить с ней контакт.

– Допустим. А что я получу за то, что ты используешь название моего журнала?

– Бесценный опыт, когда твоему журналу впервые откажут.

Джонас обдумывал ее предложение, а Фиону переполняло нетерпение.

– Ну же, Джонас. Ты же понимаешь, как тебе это выгодно.

Выглядело так, будто он почти согласился, но вместо «да» он произнес:

– Кажется, ты хочешь попросить меня еще об одном одолжении?

– Верно, – Фиона выдохнула. – Я хочу начать с истории Айдлуайлда. Пустишь меня в архив?

Первый номер «Лайвли Вермонт» был напечатан на фотокопире в 1969 году, и с тех пор все выпуски хранились в обшарпанных деревянных ящиках для бумаг, которые каждый раз переезжали вместе с издательством. Сейчас они стояли у стены, а на одном из них покоились тарелка с остатками пончика и чашка недопитого кофе.

– На самом деле, сходила бы ты в библиотеку, – скептически заметил Джонас, глядя, как Фиона открывает старые ящики. – У них уж точно больше информации по Айдлуайлду.

– В библиотеке меня все знают, – ответила Фиона. От бумаг шел запах плесени, который на секунду заставил ее почувствовать себя чуть счастливее. – Если они пронюхают, что именно я ищу, сохранить тайну не выйдет.

И она не кривила душой. Знаменитый журналист Малкольм Шеридан был местной легендой, а Фиона – его единственной дочерью, да еще и с приметными рыжими волосами. За прошедшие годы Фиона много раз посещала библиотеку, чтобы покопаться в документах, и персонал (преданный делу, но немногочисленный) уже знал ее в лицо.

– Ладно, – сказал Джонас. – А почему вообще это секрет? Только не говори мне, что конкуренты готовы любой ценой отобрать у тебя этот сюжет.

Фиона повернулась и посмотрела на него через плечо. Он не отвел взгляд.

– Я еще ни разу не встречал журналиста, который боялся бы библиотекарей.

– Ты ни разу не встречал журналиста с такой семейной историей, как у меня, – ответила Фиона, стараясь говорить с самым непринужденным видом. – Ненавижу сплетни. Я легко могу найти и другие источники, особенно в интернете.

Повисло молчание. Она достала из ящика подшивку журнала за 1969–1979 годы.

– Если бы тебе понадобились надежные источники инормации, ты бы запросто их раздобыла у своего отца, – сказал Джонас.

– Я знаю. – Фиона захлопнула ящик. – Я как раз собиралась его навестить. Вот и узнаю у него что нужно.

– Хорошо. Главное – верни мои документы в целости и сохранности. И еще, Фиона… – Джонас пожал плечами. – Как я уже говорил, дело твое. Но тебе придется написать о Кристоферах. Этого не избежать.

Он был прав. До того как их сына отправили в тюрьму за убийство, Кристоферы были самым богатым и влиятельным семейством в городе. Вполне вероятно, что в подшивке, которую Фиона держала в руках, было что-то о родителях Тима. Но она будет решать проблемы по мере поступления.

– Я же сказала. Напишу, – ответила она Джонасу.

Казалось, будто Джонас хочет сказать что-то еще, но в конце концов он лишь произнес:

– Передавай привет отцу.

Малкольм Шеридан был кумиром Джонаса, и только благодаря этому ее еще терпели в «Лайвли Вермонт».

– Я позвоню, – сказала Фиона, благодарно помахала ему подшивкой журналов и повернулась к двери.

Стоял серый ветреный день, и солнце едва проглядывало из-за облаков. Листва уже превратилась из разноцветной в жухло-коричневую и почти вся облетела. Ветер забросил на лобовое стекло несколько кленовых листьев, и Фиона смахнула их, садясь в машину.

Она завела мотор, быстро взглянула на себя в зеркало заднего вида – рыжие волосы, карие глаза, бледная кожа и уже различимые в ее 37 лет «гусиные лапки» – и отвела взгляд. Возможно, когда-нибудь ей стоит начать краситься. Или расширить свой гардероб, состоящий из джинсов, ботинок и стеганой куртки на молнии. По крайней мере, пока не наступит зима. Она бросила документы на пассажирское сиденье и направила машину к центру Бэрронса.

Городской центр состоял из нескольких хорошо сохранившихся старых зданий, привлекающих внимание редких туристов. Хозяева домов в рабочих кварталах, окружавших центр, изо всех сил надеялись, что приезжие не замечают покосившиеся веранды и дрова, сложенные на подъездных дорожках к гаражам. Фиона проехала мимо библиотеки, обшитой вагонкой, а еще через полмили – мимо написанного краской из баллончика объявления о продаже тыкв, хотя Хэллоуин давно миновал. Она выехала на площадь в самом центре Бэрронса, миновала старую ратушу и поехала дальше по Нью-стрит к полицейскому участку.

Фиона оставила машину на небольшой парковке и забрала с пассажирского сиденья документы. Вокруг не было ни души. Квадратное здание участка было построено в 1970-х, когда Бэрроне наконец-то разросся настолько, чтобы позволить себе полицейский участок. Перед ним под старыми дубами стояли два стола для пикника; Фиона села за один из них, забравшись с ногами на стул, и достала телефон. «Ты на работе?» – написала она Джейми.

Ждать пришлось пять минут. Фиона взялась за первый файл в подшивке, когда пришел ответ: «Уже выхожу».

Фиона засунула телефон в карман и вернулась к документам. Она понимала, он не торопится, потому что все еще злится за прошлую ночь. Но в конце концов дверь участка открылась, и из нее появился Джейми, натягивая теплую парку поверх полицейской формы.

Фиона подняла глаза и теперь смотрела на него. Честно сказать, от Джейми Крила трудно было отвести взгляд. Достойный наследник отца и деда, начальников вермонтской полиции, он обладал пепельно-светлой шевелюрой, темно-синими глазами и медово-золотистой щетиной на подбородке. Джейми был младше Фионы (ему было 29, ей – 37) и двигался легко и ловко даже сейчас, застегивая куртку на ветру.

– Ты был занят? – спросила Фиона, когда он подошел поближе.

Он пожал плечами.

– Печатал отчеты.

Джейми был без шапки, и ветер ерошил его волосы. Он остановился в нескольких шагах от стола – руки в карманах, ноги расставлены.

– Я пришла извиниться, – сказала Фиона.

Он вскинул брови:

– За что?

– За то, что психанула вчера ночью и уехала.

Глаза Джейми сузились.

– Но на самом деле ты не считаешь себя виноватой, – заметил он.

– Но я все равно извиняюсь, – Фиона выдержала его взгляд. – Прости меня, ладно?

Он не ответил, но показал на папку с документами, которую она придерживала от ветра.

– Что это?

– Документы из «Лайвли Вермонт». Я изучаю историю Айдлуайлд-холла.

Джейми провел рукой по лицу:

– Это связано с тем, что произошло прошлой ночью? Фиона, ты серьезно?

– Это для дела, – запротестовала она. – Я пишу статью.

– Про Айдлуайлд?

– Про реконструкцию и новую школу, – она вгляделась в его лицо. – Это хорошая идея.

– Может быть – для кого-то. Но не для тебя.

– Не волнуйся, я большая девочка. Я справлюсь.

– Вчера ты не справилась, – ответил он. – Ты чуть с ума там не сошла.

Она действительно повела себя странно, но не жалела об этом. Поездка на Олд-Бэрронс-Роуд что-то в ней всколыхнула. Айдлуайлд постоянно присутствовал в ее сознании, и она двадцать лет делала все возможное, чтобы не говорить об этом. Когда же ей удалось высказаться, это было словно кровопускание – болезненное, но необходимое.

– Мне уже лучше, – сказала она и похлопала ладонью по столу рядом со своим. – Садись.

Джейми вздохнул, но подошел к столу. Фиона смотрела на него с привычным чувством нереальности происходящего. Год назад у нее выдался тяжелый вечер – она была одинока, поглощена жалостью к себе и скорбью по Деб. Так она оказалась в местном баре. Джейми подсел к ней у стойки – красивый, мускулистый, словно светящийся изнутри. Он выглядел как бывший спортсмен, которого что-то заставило стать тихим и осторожным, как дикий зверь. Фиона отставила стакан и посмотрела на него, ожидая выученного приветствия, но Джейми не торопился. Он отпил глоток пива, поставил бокал на стойку и лишь после этого произнес:

– Привет.

Конечно, там было больше слов, но все самое главное уместилось в этом «Привет». Через два часа они уже были в постели у него в квартире. Фиону это удивило, но происходящее каким-то образом соответствовало ее настроению. Она решила, что это всего лишь секс на одну ночь, но он попросил у нее номер телефона, и, когда он позвонил, Фиона, стараясь не выдать своего удивления, ответила. А потом он звонил снова и снова, и она все время отвечала.

Это было очень странно. Копы и журналисты – враги от природы, и их жизни не должны переплетаться. Во многом так оно и было. Джейми не представлял Фиону своим коллегам и не приглашал на вечеринки. Если она хотела увидеться с ним в рабочее время, то не заходила в участок, а ждала снаружи. Родителей Джейми Фиона видела всего один раз – между ними произошел прохладный и быстро завершившийся разговор. Со своей стороны Фиона познакомила Джейми с отцом, но лишь потому, что тот настаивал. Его обеспокоила новость о том, что дочка встречается с полицейским, хотя обычно он не лез в ее личную жизнь. Это была неловкая встреча, и Фиона до сих пор не знала, как ее отец и ее парень восприняли друг друга.

И тем не менее Фиона любила Джейми за его работу, равно как и за то, что он родился в Бэрронсе и прожил здесь всю свою жизнь. В каждых новых отношениях ей приходилось заново рассказывать о своем прошлом, о Деб, о том, что произошло и почему. Большинство парней старались ее понять, но Деб всегда стояла между ними и Фионой, как стена, которую нельзя разрушить до конца. Джейми объяснять не пришлось. Он знал, кто она такая, когда подсаживался к ней в баре; когда убили Деб, местную полицию возглавлял его отец. Фионе не нужно было говорить об этом с Джейми – он и так все знал.

Пюэтому, несмотря на некоторые трудности, ей было легко с Джейми – настолько легко, что Фиона была готова многим ради этого пожертвовать. Он был умным и смешным. Она не вполне понимала, что он в ней нашел, и не хотела спрашивать. Возможно, дело было в сексе (он был очень хорош!) или в чувстве товарищества. Одно Фиона знала наверняка: она бы скорее отрезала себе руку ржавой бензопилой, чем начала с Джейми разговор в духе «куда движутся наши отношения?».

Сейчас он сидел за соседним столиком для пикника, положив ногу на ногу.

– Ты пришла не только за этим, – сказал он, не спрашивая, а утверждая. – Выкладывай.

Смысла отнекиваться не было.

– Участок, на котором находится Айдлуайлд. Что ты о нем знаешь?

– То же, что и все.

– Врешь. Ты знаешь все. Начни с самого начала.

Отец и дед Джейми служили начальниками полиции. Семья Крилов долгие годы играла важную роль в городе и водила знакомства со всеми, от богачей до бедняков. Джейми был глубоко предан Бэрронсу и помнил все обстоятельства его истории в мельчайших подробностях. Фиона подождала, пока он «отправит запрос» внутреннему компьютеру и получит информацию. Наконец Джейми заговорил:

– Смотри. Айдлуайлд построили сразу после Первой мировой – кажется, это была школа для дочерей погибших солдат. Какое-то время она переходила от владельца к владельцу, но учениц становилось все меньше и меньше. В 1979 году Айдлуайлд закрылся, и участок купила семья Кристоферов. – Он не смотрел на нее, когда говорил о семье убийцы, и Фиона поняла, что он полностью поглощен рассказом. – В то время Кристоферы скупали землю как сумасшедшие – видимо, хотели разбогатеть на недвижимости. Какие-то их приобретения оказались выгодными, а какие-то нет. Айдлуайлд точно относился ко вторым.

– Почему? – спросила Фиона. Некоторые из этих фактов были ей известны, но она хотела, чтобы Джейми продолжал.

Джейми пожал плечами:

– У них все валилось из рук. Партнеры отказывались сотрудничать, деньги исчезали, им не удавалось никого привлечь. Люди всегда считали, что в школе живут привидения. Разумеется, когда речь идет о проекте застройки, это глупый аргумент, но тут Кристоферы просчитались. Айдлуайлд всегда отпугивал местных, никто не хотел даже близко к нему подходить. У Кристоферов были и другие приобретения, которые приносили деньги, на них семья в итоге и сосредоточилась, а школа так и пустовала.

Фиона помнила Айдлуайлд с детства: о нем рассказывали истории, когда она оставалась ночевать у друзей; подростки подначивали друг друга пойти к школе после наступления темноты. Сама Фиона, как, вероятно, большинство других детей, не верила в призраков, но заброшенные руины Айдлуайлда – разваливающийся портик, оплетенные плющом окна – все равно казались ей жутковатыми. Впрочем, несмотря на мрачную атмосферу, это было просто место в городе. До убийства Деб.

– А потом убили мою сестру, – подсказала она Джейми.

– Да, и это был конец эпохи Кристоферов, – продолжил он. – Они в одночасье перестали быть самой именитой семьей в Бэрронсе. После того как Тима арестовали, его отец, Генри, почти сразу же приготовился сматывать удочки. К тому моменту как суд огласил приговор, Кристоферы уже продали здесь почти все и переехали в Колорадо. Насколько я знаю, они до сих пор там.

Фиона опустила голову и стала разглядывать свои ладони. Деб была в таком восторге, когда начала встречаться с Тимом Кристофером – высоким, симпатичным, из богатой и известной семьи. Деб была дочерью интеллектуалов из среднего класса, и этот статус ее не устраивал.

– Но Айдлуайлд они не продали.

– Потому что не смогли. Здания такие ветхие, что почти ничего не стоят, да и земля там очень дешевая. Ну, и кризис 2008 года тоже пришелся некстати. Наверняка Кристоферы ужасно обрадовались, когда появился покупатель.

– Маргарет Иден, – сказала Фиона. – Кто она такая?

– Вот этого я не знаю, – Джейми виновато улыбнулся. – Она не местная, приехала из Нью-Йорка. Все, что я слышал, – это что она старая вдова с кучей денег.

– Я хочу с ней встретиться.

– Папа говорит, что она ни с кем не общается. Все дела ведет ее сын.

– Тогда я хочу встретиться с ним.

– Фи, подумай, что ты затеяла, – Джейми повернулся, чтобы взглянуть на нее, его нога задела ее колено, и она чуть не подскочила. – Это все, о чем я прошу. Просто подумай.

– Я уже обо всем подумала, – сказала Фиона, поднимая папку с документами. – Я хочу понять, зачем кому-то нужно реставрировать Айдлуайлд-холл именно сейчас. Точно не ради денег.

– Люди до сих пор отправляют детей в школы-интернаты, – сказал Джейми.

– Только не здесь. Ты же знаешь, какая в этой части штата средняя зарплата. Кому придет в голову отослать ребенка в дорогую школу, на реконструкцию которой уже и так потратили миллионы долларов… Не может быть, чтобы Маргарет Иден финансировала все сама. Если у нее есть инвесторы, то кто они? С чего они собираются получать прибыль?

«Деньги решают все» – было одним из девизов ее отца в журналистике. «Почти на всем кто-то где-то делает деньги».

– Думаешь, здесь кроется что-то еще?

– Мне не кажется, что это выгодное вложение денег. Возможно, Маргарет Иден лишилась рассудка, а возможно, ее используют. А тебе все это не кажется странным?

Джейми отошел от стола и снова повернулся к Фионе.

– Хорошо, – согласился он. – Это и правда странно. Возможно, из этого выйдет хорошая статья. И на эту тему еще никто не писал. – Джейми увидел ее триумфальное выражение лица и покачал головой, но выглядел примирительно, и Фиона поняла, что ей удалось его убедить. – Дай мне знать, как все прошло, когда поговоришь с Энтони Иденом.

– Это тот самый сын?

– Да. Они поселились в одном из таунхаусов на Митчел-Плейс – в том, что на углу, большом. Ты могла бы и сама найти эту информацию.

– Я знаю, – ответила Фиона, невольно улыбаясь. – Но мне больше нравится расспрашивать тебя.

– Мне пора назад, – сказал Джейми. Он перехватил ее взгляд, и между ними снова, как и всегда, пробежал электрический разряд. Фионе захотелось прикоснуться к нему, но те, кто следил за ним в окна участка (а такие точно были), не дали бы ему проходу.

– Я позвоню попозже? – наконец сообразила она.

– Возможно, – ответил он, сделал шаг назад, развернулся и пошел к участку, помахав ей рукой через плечо. Взявшись за ручку двери, он остановился: – Расскажи отцу. Нельзя, чтобы он узнал от кого-то другого.

И Джейми скрылся.