1 декабря

Кожа пока в районе облучения не покраснела. Говорят, что она начнет болеть в конце третьей — начале четвертой недели. Но рекомендованный врачами крем от ожогов я уже купила, ношу его все время с собой в сумке на случай “а мало ли что”. Ну, вот вылезу, например, завтра из-под аппарата, а кожа внезапно окажется вся сожженной. А у меня и крем спасительный на этот случай уже есть. В конце концов запас карман не тянет. Во время химиотерапии я таскала с собой все время противорвотные таблетки и полную сумку сосательных барбарисок, сейчас в качестве защитного средства у меня наготове жирный противоожоговый крем.

Главные признаки проявления последствий радиационного облучения мы с компаньонами по выздоровлению уже определили — это постоянное желание спать и непроходящая тупость. Да-да, насчет тупости я не шучу. Мозг возвращается в первобытное состояние, иногда даже понимаешь, что не можешь совершить простейшего арифметического действия. “Вчера с мужем разговаривала, — смеется Оленька, пока мы с ней в удобных креслах дожидаемся нашей очереди в радиологии. — Он мне говорит, говорит, я киваю и слушаю, а потом понимаю, что он спросил и надо отвечать. А что конкретно отвечать, не понимаю. И главное, я реально слушала все, что он говорил, но в голове такая каша, что даже не могу сообразить, какая тема нашего семейного разговора. У тебя тоже так?” И я подтверждаю идентичность восприятия. Мир во время лучевой терапии словно спрятан за шторой из тюля или кисеи, вроде бы все как обычно и все здесь, но мозг отказывается воспринимать привычную картину мира. Иногда наступает короткое просветление, и тогда я срочно бросаюсь делать свои дела и по итогам оставлять запись в дневнике. Фух-х, записала, успела, теперь можно немного передохнуть и потом заслуженно пойти спать.