Грейг

Самуил

Алексеевич

(1827–1887)

Самуил Алексеевич Грейг происходил из старинного шотландского рода. Его предки состояли на российской службе с 1764 года. Происхождение Грейга и связи его семьи сыграли важную роль в карьере будущего министра. Дед и отец Грейга были адмиралами, известными военными деятелями Российской империи. Дед командовал Кронштадтским гарнизоном. Отец, Алексей Самуилович Грейг, в марте 1816 года был назначен главнокомандующим Черноморского флота, одновременно — военным губернатором Севастополя и Николаева. Стоит заметить, что его боевая биография морского офицера, участника многих сражений, напоминает авантюрный роман. Поскольку семья и её связи сыграли большую роль в жизни будущего министра, то стоит об этом сказать немного подробнее.

В работах современных историков содержатся сведения о том, что отец будущего министра финансов «сражался большей частью не на военно-морских фронтах, а на коммерческих», которые он вёл, являясь фактически «хозяином» Причерноморья. В первой половине ХIХ века через порты Причерноморья проходил гигантский грузопоток. Здесь развивались торговые дома и банкирские конторы, обращались огромные капиталы, процветали контрабандные перевозки.

По мнению историка А. В. Пыжикова, «весомая часть царствования Николая I прошла в жёстком противостоянии» императора с А. С. Грейгом. Николай I, сравнивая положение дел на территориях, которые контролировал Грейг-старший, с «раковой опухолью», посылал в черноморские порты высокопоставленных чиновников для проведения расследований злоупотреблений, сигналы о которых постоянно поступали. Не менее трёх посланцев императора (включая его личного адъютанта) скончались во время инспекций при странных обстоятельствах. Следует отметить, что старший брат Николая I, Александр I, тоже ушёл из жизни в Таганроге в 1825 году незадолго до планируемой им инспекции Черноморского флота и близлежащих портов. Одним из последних, кто видел императора здоровым, был именно адмирал Грейг.

Будучи членом Государственного совета, Алексей Самуилович стал при Николае I президентом Вольного экономического общества. Он предложил свой проект денежной реформы и в этой связи критиковал взгляды Е. Ф. Канкрина, но точка зрения министра финансов, как известно, возобладала. В тот момент мало кто мог предполагать, что спустя три десятка лет сын А. С. Грейга займёт место Е. Ф. Канкрина, а его внучка Юлия выйдет замуж за внука Егора Францевича.

Большую роль в коммерческих операциях А. С. Грейга играла его жена — Лея Моисеевна (Юлия Михайловна) Сталинская, дочь трактирщика из Могилёва, выходца из среды хасидов. В молодости она служила в трактире, вышла замуж за польского офицера. После развода с ним в 1820 году приехала в Николаев. Выдавая себя за польку, она занялась поставками корабельного леса. Для продвижения своего бизнеса Лея Моисеевна добилась аудиенции у адмирала Грейга и смогла очаровать его. У них завязались отношения, и дочь трактирщика стала гражданской женой адмирала. Официально она была признана женой А. С. Грейга только в 1873 году, уже после его смерти. Однако есть свидетельства, что примерно в 1827 году они тайно повенчались.

Через Юлию Грейги были тесно связаны с богатыми семьями юга России (Рафаловичами, Гильковичами, Гальперсонами, Серебряными и др.). В результате совместного ведения бизнеса здесь сложился целый «грейговский клан», ведущую роль в котором играли известные предприниматели. Некоторые из упомянутых семейств были тесно связаны с Ротшильдами, Эфрусси и другими финансистами Западной Европы.

Мать будущего министра прилагала все усилия к устройству карьер и судеб своих детей, ориентируя их по финансовой линии. Однако старший сын Самуил в молодости не видел для себя подобной перспективы. Он часто любил повторять: «Это было бы так же странно, как если бы меня назначили министром финансов». С. А. Грейг, как и его отец, начал двигаться по военной карьере. Окончил Пажеский корпус, поступил на службу корнетом в Лейб-гвардейский Конный полк, в дальнейшем назначен адъютантом начальника Главного морского штаба. Был участником Венгерского похода и Крымской войны. Оборонял Севастополь, в 1854 году в сражении при Инкермане получил контузию.

Впоследствии Самуил Алексеевич занимал руководящие должности в Морском министерстве, принимал участие в реформировании флота и морских учреждений. В 1860 году произведён в генерал-майоры.

С детства Грейг был знаком с младшим братом Александра II великим князем Константином Николаевичем, которого будущий министр иногда даже поколачивал. Эта дружба естественным образом способствовала продвижению Грейга-младшего. Он долго служил под началом своего товарища, великого князя. В 1855 году назначен его адъютантом, сопровождал великого князя в заграничных поездках и морских путешествиях.

Великий князь Константин Николаевич прилагал усилия к тому, чтобы его друга детства и адъютанта назначили министром финансов. Определённую роль в этом назначении сыграл и Михаил Христофорович Рейтерн, уступивший, правда не сразу, Грейгу пост министра. Назначение Грейга могло состояться в 1866 году. К этому времени Рейтерн прослужил министром четыре года и заговорил о своей отставке. «Государь, однако, не соглашался: некем заменить. “Как же некем, — кипятился министр, — а Абаза?” — “Это же игрок! Он проиграет русские финансы”. — “А Ламанский!” (известный банковский деятель. — Прим. авт.). — “Нет, не то”. Рейтерн предложил ещё кого-то и ещё. Впустую. И тогда, на всякий случай, он указал на Грейга. “Это другое дело, — заметил тут государь, — ступай и приведи его”».

Грейг, не имевший до этого к финансам никакого отношения, испугался перспективы быть министром и, если верить его заявлениям, собирался отказаться от предложения. Но не смог. «Если бы вы испытали на себе обаяние государя, когда он вот эдак возьмёт ваши руки и смотрит упрашивающе», — оправдывался Грейг. Однако Самуил Алексеевич попросил у государя снисхождения: поработать вначале короткий срок товарищем (заместителем) министра, чтобы хоть как-то сориентироваться в предметной области. В мае император согласился на такое временное решение с тем, чтобы месяца через три (в августе) Грейг с должности заместителя был переведён в министры.

Некоторое время всё вроде бы шло по этому плану. Грейг вступил в управление министерством в качестве исполняющего обязанности министра. Михаил Христофорович ушёл в длительный отпуск и начал писать обобщающую записку с рекомендациями своему преемнику.

Скорее всего, перспектива назначения Грейга министром испугала многих влиятельных служащих Министерства финансов, которые сумели представить государю первые результаты правления Самуила Алексеевича в невыгодном для него свете.

Назначение Грейга товарищем министра финансов вызвало шутки и недоумение в обществе. Поэт Ф. И. Тютчев по поводу этого назначения написал такую эпиграмму:

Когда расстроенный кредит

Не бьётся кое-как,

А просто на мели сидит.

Сидит себе, как рак, —

Кто ж тут спасёт, кто пособит?

Ну кто ж, коль не моряк.

С эпиграммой перекликается и высказывание Тютчева по этому же поводу, записанное писателем и журналистом Е. М. Феоктистовым: «Странное дело… конногвардейскому офицеру поручают финансы, — публика, конечно, удивлена, но в меру, не особенно сильно; попробуйте же Рейтерна сделать командиром конногвардейского полка, все с ума сойдут, поднимется такой вопль, как будто Россия потрясена в своих основаниях: я полагаю, однако, что управлять финансами Российской империи несколько труднее, чем командовать конногвардейским полком…»

Очевидно, под влиянием интриг и общественного мнения Александр II изменил своё намерение назначить Грейга министром финансов. В августе 1866 года, когда Рейтерн вернулся из отпуска, Александр II радостно приветствовал его: «Вот кстати!» — сообщив при этом Грейгу: «Ты… ещё не готов. Поучись у Рейтерна!»

В результате в должности товарища министров финансов вместо трёх месяцев Грейг прослужил восемь лет. Робость и нерешительность в итоге дорого обошлись конногвардейцу. По свидетельствам очевидцев, у М. Х. Рейтерна и С. А. Грейга были хорошие отношения. Во время своего отсутствия Рейтерн неоднократно доверял своему заместителю исполнять обязанности министра. В 1872 году Самуилу Алексеевичу поручили временное руководство Министерством государственных имуществ.

В 1874 году С. А. Грейг был назначен государственным контролёром Российской империи. Государь напутствовал его тогда: «Поближе познакомишься с нашими расходами. Это небесполезно». Но, кажется, сам Грейг не очень был доволен и на поздравления с назначением отвечает холодно: «Неужели вы думаете, что мне лестно занять место, где нет простора для творчества?»

На посту государственного контролёра А. С. Грейг стал последовательным сторонником сокращения расходов и перехода к протекционистской политике, расширения полномочий контрольных органов при надзоре за железнодорожным строительством. По его инициативе 21 февраля 1877 года, накануне русско-турецкой войны, был учреждён Полевой контроль, на который была возложена задача проводить фактические ревизии хозяйственных учреждений действующей армии и полевого казначейства. Выполняя обязанности контролёра, Грейг выступал за сокращение расходов министерств и ведомств, причём делал это довольно колоритно.

В Государственном совете он произносил утончённые и остроумные до дерзости речи. Реформатора Д. А. Милютина раздражали «нахальная критика и наглый тон контролёра», который не ограничивался заключениями о законности, но и щедро раздавал оценки деятельности министерств, выказывал себя нелицеприятным судьёй и знатоком всех дел. Со слов современников, во время едких публичных выступлений Грейга «все за животики хватались». Он сыграл важную роль в развитии контрольного дела и выявлении финансовых злоупотреблений. Самуил Алексеевич слыл грозой для многих министров. В должности государственного контролёра он прослужил четыре с половиной года.

В 1878 году окончилась очередная русско-турецкая война, вследствие которой государственные финансы пришли в упадок. М. Х. Рейтерн в очередной раз подал в отставку. В день своего ухода Михаил Христофорович передал Грейгу «Финансовое духовное завещание». В нём покидающий пост министр предлагал преемнику провести девальвацию рубля, для чего рекомендовал ограничить экспорт и начать накапливать золотой запас, узаконив право частных лиц совершать сделки, оплачиваемые золотыми монетами.

В крайне непростой экономической ситуации Самуил Алексеевич вряд ли сильно жаждал занять место своего предшественника, тем не менее, когда ему поступило повторное предложение стать министром, он уже не стал осторожничать, как в первый раз, и согласился без каких-либо условий и оговорок. Его назначение на должность министра финансов состоялось 7 июля 1878 года, спустя 12 лет с того момента, как он должен был по первоначальному плану занять кресло министра. Двенадцать лет ожидания и приход на должность в крайне непростое время были ценой, которую Грейг заплатил за свою первоначальную нерешительность. По словам современников, поздравления он принимал, «как старик с днём рождения: велика радость, что смерть подошла ближе». По воспоминаниям современников, мало кто печалился об уходе Рейтерна, но и кандидатура нового министра не всем представлялась удачной. Многие были удивлены назначением на эту должность военного.

Вместе с тем Самуил Алексеевич не был лишён достоинств. Он был одним из красивейших гвардейских офицеров. По любви женился на простой танцовщице, ставшей балериной. Имел хороший голос и исполнял произведения классического репертуара в салонах. Был обаятелен, боек, верил в себя, много читал и не стеснялся учиться, а это было редкой чертой у людей его круга.

По оценке сотрудника Министерства финансов Н. А. Качалова, «самостоятельность характера и высокое благородство души Грейг высказал своей женитьбой. По обыкновению молодых людей его времени и круга он имел связь с танцовщицей, и когда пошли дети, то на ней женился и до самой смерти относился к ней с уважением; это была женщина хорошая во всех отношениях, но не подходила к общественному положению, и, конечно, это много ему мешало в установке своего дома и знакомства на приличную по его положению ногу. Я полагаю, что свет осуждал этот брак, да государь также, и бедному Самуилу Алексеевичу, я думаю, пришлось вытерпеть много шпилек своему самолюбию, запас которого у него был громадный. Главный противник этого брака была его мать… сделавшаяся женой известного адмирала, превратившаяся в чванливую, важную барыню, старуха была очень умна и характерна. Само собою разумеется, для сына генерал-адъютанта с блестящей карьерой мать имела право желать и надеяться на самую блестящую партию, и, конечно, она противилась всеми способами его женитьбе на актрисе, но Грейг остался непоколебим».

В то же время многие современники характеризовали С. А. Грейга как самоуверенного, чрезмерно болтливого и плохо организованного человека, не способного эффективно работать. Есть много свидетельств этому, например воспоминания одного американского капиталиста, который очень долго ожидал приёма у Грейга. Когда встреча в конце концов состоялась, министр сказал визитёру примерно следующее: «Мистер Баркер, у меня пять минут, потому позвольте вначале мне высказаться по вашему предложению». Проговорив не менее часа, Грейг отпустил его: «Ну вот, а в следующий раз вы расскажете мне о вашем предложении». Баркер на следующий же день уехал. Разумеется, мы не знаем, что за предложение было у американца и насколько в действительности оно могло быть интересно для России, но, наверное, его замечания не были далеки от истины.

Писатель и мемуарист П. М. Ковалевский, хорошо знавший Грейга, писал о нём, что в приёмные часы министр-англоман завтракал тостами с маслом, кофе, яйцами всмятку и читал «Таймс». Затем он выходил к посетителям, прождавшим его час, и говорил, что времени совсем нет, а их слишком много, и просто собирал прошения. По некоторым свидетельствам, министр даже не читал подаваемые ему записки, заявляя: «Что в них?! Я наперёд знаю».

Справедливости ради надо сказать, что А. С. Грейгу досталось крайне тяжёлое наследство. В конце 70-х — начале 80-х годов XIX века Российская империя оказалась на грани государственного банкротства. Убытки страны по итогам подписания в начале 1878 года Сан-Стефанского мирного договора оценивались в 1,4 миллиарда рублей. К 1882 году бюджетные ассигнования на ведение войны, включая финансирование боевых действий в Туркестане, составили 1,1 миллиарда рублей. Дефицит бюджета за 1876–1880 годы оценивался в 1,5 миллиарда рублей. В этих условиях Министерство финансов под руководством Грейга было вынуждено продолжить курс, взятый ещё при Рейтерне, — привлекать новые займы.

Государственный долг страны увеличился более чем на четверть (1,6 миллиарда рублей) и достиг астрономической суммы — 6 миллиардов рублей. В 1881 году оплата долговых обязательств требовала ежегодных выплат из казны в сумме 234 миллионов рублей, что составляло более трети всех государственных доходов. Русско-турецкая война обошлась России примерно в два годовых бюджета. Надо отдать должное Грейгу, он, в отличие от своего предшественника Рейтерна, для размещения государственных займов воспользовался услугами не зарубежных, а российских банкиров и финансистов.

Помимо займов, расходы на ведение войны были профинансированы за счёт денежной эмиссии в объёме свыше 450 миллионов рублей. В годы войны правительство широко практиковало выпуск новых бумажных денег. С 1877 по 1879 год количество неразменных кредитных билетов в обращении увеличилось с 0,8 до 1,2 миллиарда рублей. Металлический разменный фонд сократился с 230 до 170 миллионов. Как следствие, курс ассигнаций на золото понизился с 80 копеек в 1876 году до 65 копеек в 1880-м.

Резкий рост инфляции потряс денежную систему. Ситуация ещё более осложнялась дипломатической изоляцией империи и приобретающими всё более широкий масштаб спекуляциями курса рубля на европейских биржах.

В 1879 году был составлен формально бездефицитный бюджет, однако неурожай 1880 года спутал министру финансов все карты, и в итоге расходы превысили доходы на 42 миллиона рублей. Чтобы свести концы с концами, Грейг вынужден был отказаться от созидательной работы на перспективу и обратиться к обычному в такой ситуации приёму: повышению налогов и новым займам.

Финансовое расстройство страны сопровождалось кризисными явлениями в промышленности и сельском хозяйстве. Вначале под влиянием военной конъюнктуры экономика вступила в фазу подъёма. Казённые заказы вызвали оживление в ряде отраслей, связанных со снабжением армии. Богатый урожай 1877 года совпал с большим спросом на хлеб за границей. Введение золотых пошлин и падение курса рубля на золото затруднили импорт из стран, где был золотой стандарт, и стимулировали российский экспорт. Экономический рост происходил в обстановке инфляции и роста товарных цен.

Однако уже к 1881 году появились первые признаки приближающегося спада. Резко сократилось железнодорожное строительство, усилилось банкротство предприятий и банков, затормозилось акционерное учредительство. Одновременно в России свирепствовал острый кредитный, торговый, топливно-сырьевой, транспортный и продовольственный кризис. В 1880 году страна оказалась втянутой в мировой аграрный кризис, который вызвал падение цен на хлеб. Крестьянство, несущее тяжесть косвенных и прямых налогов и выкупных платежей, страдающее от малоземелья и эпидемий, находилось в угнетённом состоянии. Снижение платёжеспособности сельского населения и рост недоимок наносили серьёзный ущерб казне.

Для стабилизации финансового положения страны Самуил Алексеевич не только привлекал займы, но и пытался сократить расходы бюджета. По этому поводу он писал государю: «Многие расходы — обветшалые памятники прежних порядков. Наше государственное управление — самое дорогое в свете».

Часть сумм, полученных от реализации займов, была направлена на изъятие из обращения кредитных рублей, не обеспеченных золотым содержанием. Количество кредитных билетов было уменьшено до 408 миллионов рублей.

Министру финансов не вполне удалось сократить государственные расходы и стабилизировать курс бумажных кредитных билетов. Невзирая на сложное финансовое состояние в стране, Грейг не пожалел вместе с тем бюджетных денег на ремонт и благоустройство своей служебной квартиры. Казне это удовольствие обошлось в большую сумму — 88 тысяч рублей.

Государь был не в восторге от деятельности министра финансов. По словам немецкого дипломата, Александр II после одного из докладов Грейга сказал ему: «До сих пор я считал, что я тот человек, который меньше, чем кто-либо в России, понимает в финансах. Теперь вижу, что ошибался: этот человек — ты».

А. В. Пыжиков указывает, что Александр II был крайне возмущён убытками, нанесёнными казне семьёй Штиглицев, через которых в Россию в основном поступали иностранные займы. Штиглицы были связаны тесными деловыми отношениями с Ротшильдами и другими представителями финансовой олигархии Европы. Эта семья взяла в оборот и министра финансов России. Сестра Грейга Юлия была замужем за банкиром Н. Б. Штиглицем. Братья Самуила Алексеевича, Иван и Василий, тоже были причастны к разным финансовым операциям. Василий работал вместе со своим братом на руководящей должности в Министерстве финансов. Так что планы матери, Леи Моисеевны, видевшей своих детей не военными, а финансистами, в конце концов воплотились в жизнь сполна.

По мнению В. В. Шигина и А. В. Пыжикова, С. А. Грейг действовал так, как когда-то действовал его отец по отношению к отцу императора: поставил Александру II ультиматум, что если Штиглиц будет отдан под суд, то европейские банки откажут России в займах.

Против Грейга активно выступал граф М. Т. Лорис-Меликов, ставший летом 1880 года министром внутренних дел. Он планировал провести конституционную реформу и хотел видеть во главе Министерства финансов более либерального министра. В октябре 1880 года он добился замены Грейга на своего единомышленника А. А. Абазу, которого шестью годами ранее Грейг сменил, вступив в должность государственного контролёра. В итоге С. А. Грейг на министерском посту пробыл два с половиной года.

Несмотря на недовольство императора и критику современников, заслуги Самуила Алексеевича были высоко оценены. В 1880 году ему был пожалован орден Святого Владимира 1-й степени. Высочайшим указом при отставке С. А. Грейг был оставлен членом Государственного совета в звании генерал-адъютанта и сенатором.

По мнению сотрудника Министерства финансов Н. А. Качалова, Грейг «был далеко ниже Рейтерна как государственный человек, а по характеру и, может быть, способностям едва ли соответствовал своему высокому назначению на пост министра финансов. Из товарищей министра финансов Грейг был назначен государственным контролёром и потом — министром финансов. Последнее назначение составляло значительное повышение, и Грейг из честолюбия его принял и тем самым сделал громадную ошибку; он был создан для поста государственного контролёра, и на этом посту он продержался бы с честью до самой смерти, которая не наступила бы так скоро, как после нескольких лет каторжной работы министром финансов». По оценке Качалова, «Грейг, как генерал-адъютант и принадлежащий к высшему обществу, должен был исполнять все придворные и светские обязанности, что отнимало пропасть времени и вынуждало торопливо заниматься делами. Такое натянутое состояние производило раздражение, которое постепенно усиливалось по случаю нервной натуры, и ежели бы он не потерял министерство, то скоро бы кончил нервным ударом; невозможно занимать такой пост без полнейшего спокойствия духа». Далее Качалов пишет: «Ни одного доклада не происходило спокойно, министр постоянно волновался и раздражался, что, естественно, переходило и на моё состояние духа, так что доклады мои, по-видимому, болезненно действовали на нас обоих».

В последние годы своей жизни Самуил Алексеевич занимался садоводством и был избран председателем Российского общества садоводства. Он стал заметной фигурой среди петербургских садоводов. На даче под Санкт-Петербургом, подаренной Екатериной II его деду, он развёл чудный сад с волшебными цветами и питомниками южных растений. Сам обрезал в нём сучья, скоблил плесень на ветвях, в большой соломенной шляпе, при генерал-адъютантских шифрах, в здоровом загаре помещика был очень симпатичен. Перед домом росли исполинские лилии — слава и гордость сада. Садоводом Грейг действительно был замечательным. Существовал даже сорт картофеля с его именем: «Воспоминания о Грейге».

Самуил Алексеевич Грейг скончался в 1887 году в Берлине после тяжёлой операции. Это был очень колоритный и самобытный человек.

Отправить