– Очень интересно, – сказал Гуров, возвращая Стасу листок с номером. – Скажи, а когда твой вахтер видел машину? Сколько было на часах, он запомнил?

– Да, запомнил, – кивнул Крячко. – Это произошло в половине двенадцатого.

– Ну, вот, теперь мы знаем время, когда преступник въехал в лес. Галустян к этому времени, скорее всего, был уже мертв. Врачи, конечно, еще дадут свое заключение, время смерти мы уточним. Может быть, преступник сначала только оглушил свою жертву, а задушил уже здесь, в лесу. Да, это мы уточним…

– Так что, мы сейчас назад, в управление? – спросил Глухов. – Надо отдать распоряжения по расследованию убийства Галустяна.

– Да, тут у тебя сразу несколько направлений, – согласился Гуров. – Надо выяснить, кто последний видел ресторатора в живых, где это произошло, куда он направлялся. Надо попробовать установить, где и каким образом убийца мог сесть в машину Галустяна. А еще надо заняться теми людьми, которые вчера ночью выходили или выезжали из леса. Может быть, кто-то видел убийцу, когда он покидал эту вашу «Лосиную чащу».

– Но вы мне в этом поможете, я надеюсь? – посмотрел на него майор. – Вы или полковник Крячко. Мы очень рассчитываем на вашу помощь.

– Чем можем – поможем, – кивнул Лев. – Но не сейчас. Сейчас завези нас к последнему из карточной четверки, к банкиру Киршеру. Надо с ним познакомиться. И мне это не помешает, и полковнику Крячко тоже. Где сейчас находится ваш банкир – дома или в офисе?

– Сейчас узнаю, – сказал Глухов и взялся за телефон.

За следующие пятнадцать минут он сделал не менее шести звонков. Сначала удалось связаться только с охранником, дежурившим в доме банкира. Тот решительно отказывался сообщить, где находится его хозяин, и тем более позвать его к телефону. Чуть больше удалось узнать у секретарши Киршера в банке. Владелец банка на работе сегодня не появлялся, однако секретарша его слышала – он звонил своему заместителю и распорядился, чтобы тот взял сегодня все дела на себя. А бумаги, требующие подписи самого Киршера, чтобы направляли ему домой.

Выходило, что Киршер, скорее всего, сейчас дома, и майор приказал водителю ехать к дому банкира, на улицу Огородную, а сам выяснил телефон помощника банкира, Юрия Наумова. Через этого Наумова ему наконец удалось связаться с самим хозяином банка «Основа». Глухов сообщил ему, что с ним хочет побеседовать знаменитый полковник Гуров, приехавший из Москвы, после чего, примерно две или три минуты прослушав страстный монолог собеседника, заверил его, что гость из Москвы прибыл, чтобы его защитить. Отключив телефон, Глухов повернулся к Гурову:

– Киршер страшно напуган. Не хочет выходить из дома, не хочет никого принимать. Все время твердит, что ему необходима усиленная охрана и что вообще самое лучшее, что он может сделать, – это немедленно уехать куда-нибудь подальше.

– Может, так и действительно было бы лучше, но только для него, – ответил Лев. – А нам он в ближайшие недели будет нужен здесь. В частности, сегодня. И я собираюсь, не откладывая на потом, с ним побеседовать. Если нас по какой-то причине не пустят в дом, пошлешь отряд ОМОНа, ребята уложат всю охрану мордой в землю и доставят этого банкира в управление.

Вскоре они свернули на улицу, где жил Киршер. Она производила странное и немного комичное впечатление: наполовину была застроена старыми деревянными домами с кривыми окнами, а наполовину – новенькими особняками, один другого помпезнее. Дом банкира Киршера выглядел величественно – построенный на насыпанном холме, в три этажа, он возвышался над всеми домами поселка.

Водитель остановил машину, Гуров и Крячко вышли. Однако Глухов сделал водителю знак подождать.

– Посмотрим, что дальше будет, – сказал он. – Если вас и правда не пустят, поедем в управление и будем выковыривать хозяина, вопреки его воле.

Гуров подошел к воротам и нажал кнопку звонка. Самого звонка слышно не было, но вскоре суровый голос из невидимого микрофона произнес:

– Чего надо?

– Полковник Гуров и полковник Крячко из Москвы, – проговорил Лев. – И смени тон, иначе мы тоже по-другому разговаривать будем. Немедленно открывайте! В противном случае будем беседовать с господином Киршером на нашей территории.

Наступила пауза – как видно, охранник советовался со своим начальством, а оно – с самим хозяином особняка. Затем щелкнул замок, открылась калитка, и в ней показался здоровенный детина в камуфляже.

– Проходите! – хмуро пригласил он.

– Ну вот, ваша встреча с банкиром все же состоится, – сказал майор Глухов, садясь в машину. – Когда за вами машину прислать?

– Думаю, часа через полтора, – ответил Лев. – Если по-другому сложится, я позвоню.

Сыщики вошли во двор, калитка тут же захлопнулась. Следуя за охранником, они поднялись по мраморной лестнице и вошли в дом. Гуров бывал во многих домах богачей и ожидал увидеть здесь то же самое: золото на каждом шагу, мрамор, дорогие породы дерева… Однако он был удивлен: в доме Александра Киршера богатство не било в глаза и не выставлялось напоказ. Комнаты, через которые они проходили, были отделаны со вкусом: много зелени, много света, радовала глаз изысканная отделка.

Охранник ввел посетителей в кабинет. Встретила их молодая женщина, стройная и очень красивая.

– Вы к Александру? – спросила она. – Я его жена, Ирина. Я вас провожу к мужу.

Она дождалась, пока охранник вышел, после чего нажала какую-то кнопку, а может, рычаг, скрытый в стене. Массивный шкаф, уставленный книгами по банковскому делу, отъехал в сторону, и открылся узкий проход. Следуя за Ириной, гости прошли по проходу и очутились в комнате без окон. Здесь стояли кровать, несколько кресел, письменный стол, два больших холодильника… В общем, это была типичная «комната страха» – убежище, где хозяева дома могли спрятаться в случае внезапного нападения или пожара.

Посередине комнаты стоял тот, кто выбрал себе такое убежище. Александр Киршер оказался худым, невысоким человеком с быстрыми, нервными движениями рук и проницательным взглядом черных глаз. Он взглянул на сыщиков и сразу безошибочно определил, кто есть кто.

– Вы Гуров? – спросил он, шагнув к нему и протягивая руку. – Рад познакомиться. Много о вас слышал. А вашу фамилию, простите, я не запомнил… – повернулся он к Крячко.

Тот назвался, также удостоился рукопожатия, после чего хозяин сказал:

– Как я понимаю, у вас ко мне много вопросов. Может быть, мы предложим вам что-нибудь выпить? Закусить? Есть превосходная холодная осетрина, салями, сыр… Кофе, сок, мартини?

При этих словах банкира Гуров вдруг вспомнил, что они после приезда так и не успели поесть. Он прямо-таки ощутил, как заурчало в желудке у стоявшего рядом Крячко. Да, Стас точно бы не отказался от осетрины или салями. Да и сам он что-нибудь бы съел или выпил кофе. Но принимать какое-либо угощение от человека, который вполне мог оказаться подозреваемым в двух заказных убийствах, было недопустимо.

– Спасибо, но ничего не нужно, – ответил Лев. – Вы правы – у нас действительно много вопросов. Давайте сядем и побеседуем.

– Да, конечно, – кивнул Киршер. – Прошу вас, садитесь. Дорогая, оставь нас на время.

Ирина вышла, а хозяин внимательно посмотрел на сыщиков и произнес:

– И о чем вы хотели меня спросить?

– Вопросов много, – кивнул Гуров. – Начнем с конца, с ресторатора Галустяна. Когда вы с ним виделись в последний раз?

Банкир ответил без промедления – как видно, ждал этого вопроса.

– Мы все виделись в субботу, 4 сентября. Мы, то есть все четверо, партнеры по карточному столу: Семен Васильевич, Денис Григорьевич, Андрей Ашотович и я.

– Встреча проходила у вас?

– Да, здесь, у меня в кабинете.

– Как я понимаю, вы собирались каждую субботу?

– Да, если не мешали какие-то служебные дела или чрезвычайные обстоятельства: командировка, болезнь, что-то подобное.

– И всегда встречи проходили у вас?

– Нет, иногда мы встречались у Галустяна. Раза два нас приглашал Семен Васильевич.

– А у Котова собирались?

– Нет, никогда. Как я понял, он живет довольно скромно: обычная четырехкомнатная квартира, а там двое детей…

– Значит, вы видели Галустяна в субботу. И больше вы его не видели?

– Нет, не пришлось.

– Может быть, разговаривали с ним по телефону?

– Нет, как-то не было повода.

– О чем шла речь во время последней вашей встречи?

– Ни о чем конкретно. Понимаете, мы ведь собираемся не для беседы, а для игры. И все внимание у каждого уделено прежде всего картам. Покер – игра, которая требует сосредоточенности. Начнешь отвлекаться на беседу – обязательно проиграешь.

– Но ведь о чем-то вы говорите! Не будете же вы меня уверять, что все время сидите молча!

– Нет, разумеется, какой-то обмен мнениями… какие-то рассказы о разных забавных случаях… Да, это бывает.

– Кстати, а сколько длится игра? Как долго продолжаются ваши встречи?

– Обычно часа три-четыре.

– Тогда я повторю свой вопрос. О чем вы разговаривали во время последней встречи? Что говорил Приходько, что – Котов, Галустян?

– Ну… Семен Васильевич говорил о манере нынешней молодежи – да и не только молодежи – все время утыкаться в телефоны и не замечать ничего из того, что их окружает. Андрей тоже рассказал один забавный эпизод, связанный с этим. Я спросил Семена Васильевича о сыне, о его спортивных успехах… Ничего особенного сказано не было. Я ведь понимаю, что вас интересует: нечто такое, что давало бы ключ к последующим событиям. Но я еще раз повторю: ничего такого не было.

– То есть ни Приходько, ни Котов, ни Галустян не говорили, что им кто-то угрожает, что они сами опасаются…

– Нет, нет и нет! Ничего! Все это обрушилось на нас как снег на голову! – Банкир всплеснул руками, словно стараясь изобразить, как на него обрушились трагические известия, потом продолжил: – Я поэтому так испугался! Понимаю, мое поведение может вызвать у вас улыбку, даже насмешку. Но и вы поймите: я не знаю, почему убили моих троих партнеров! Кому они помешали? А это означает, что следующим в списке убитых могу оказаться я сам. Я бы уехал из Сарматова. Я даже заказал билет на самолет, но потом передумал. А что, если неведомый убийца ждет от меня именно этого? Что, если он нападет на меня по дороге в аэропорт или там, в аэропорту? Я просто не знаю, на что решиться.

– Во всяком случае, не на отъезд, – твердо заявил Гуров. – Уехать я вам не разрешу, ваши показания могут понадобиться в любой момент. Так что считайте, что я взял с вас подписку о невыезде. Что же касается вашего поведения, то никакой насмешки у меня оно не вызывает, наоборот, это вполне оправдано. Однако вернемся к вопросам следствия. Скажите, стало быть, вас четверых ничто не объединяло, кроме карточной игры? Не было никаких совместных проектов?

– Ну какие могут быть проекты у министра и владельца сети ресторанов? Хотя… Подождите! Был один совместный проект, в котором участвовали трое из нас – все, кроме Дениса.

– Что за проект? Какие-то инвестиции?

– Нет, ничего, связанного с бизнесом. Этот проект – театральный. Понимаете, один наш местный театральный деятель задумал необычную благотворительную акцию. Он решил поставить небольшую веселую пьесу, где роли исполняли бы известные и богатые люди нашего города. Выступали бы они, естественно, не получая никакого вознаграждения. Билеты на спектакль, по замыслу организаторов, должны стоить немало – начиная от десяти тысяч и выше. А деньги пойдут на нужды детей-сирот и на помощь людям с редкими заболеваниями. Среди приглашенных в число актеров были и я, и Приходько, и Галустян. Мы даже репетировать уже начали.

Гуров и Крячко переглянулись, покачали головами, и Стас озвучил общую мысль:

– Нет, это не может стать причиной для убийства. Как я понимаю, организаторы могут выручить от такого спектакля два-три миллиона. За такие деньги киллера не наймешь.

– Все же постарайтесь вспомнить, – вновь обратился к банкиру Гуров. – Может, кто-то из ваших партнеров выглядел в последнее время озабоченным? Может, говорил о каких-то проблемах?

Киршер задумался, потом произнес:

– Все мои партнеры были люди, не склонные к веселью. Но никакой особой озабоченности я не замечал.

– Вы сами не заметили, чтобы за вами следили, о вас собирали сведения?

– Если такие факты и были, я их не заметил, – твердо заявил банкир. – Впрочем, я еще раз опрошу всех наших слуг, всех сотрудников службы охраны. Вы и сами можете их опросить.

– Да, наверное, полицейские проведут такие опросы, – кивнул Гуров. – Скажите, а Галустян сам управлял своей машиной? Или у него был водитель?

– Водитель у него был, как и у Приходько. Однако если Семен Васильевич сам никогда не садился за руль, то Андрей, наоборот, почти всегда вел машину сам. Он любил водить. Признавался, что иногда ездит с превышением скорости, любит быструю езду. Водитель у него скорее выполнял роль автомеханика. А еще Андрей прибегал к его услугам, когда выпивал приличную дозу. Тогда он за руль не садился.

– Ну а Котов?

– У Дениса водителя не было. И машина у него совсем скромная, «Рено».

– Слушайте, а как Котов с его невысоким достатком вообще попал в вашу компанию? Ведь остальные трое могли себе позволить проиграть двадцать, даже пятьдесят тысяч за вечер. А разве мог себе такое позволить руководитель департамента в одном из министерств?

– Нет, Денис не мог допустить такого проигрыша, – согласился банкир. – Но дело в том, что он играл лучше нас всех и поэтому проигрывал очень редко. Это мы проигрывали, а он почти всегда оставался в выигрыше.

– Можно ли в таком случае сказать, что Денис Котов отличался наблюдательностью, цепкой памятью, иными качествами, которые обеспечивают постоянный выигрыш?

– Да, думаю, так оно и было, – кивнул Киршер. – Вы это очень хорошо сформулировали. У Дениса действительно была отличная память. И он был очень наблюдательный человек.

– У вас есть предположения о том, кто мог убить ваших партнеров? Какие-то догадки?

– Нет, никаких догадок у меня нет, – покачал головой Киршер. – Если бы они были, разве стал бы я здесь прятаться? В том-то и дело, что я совершенно не знаю, с какой стороны следует ждать нападения. А неизвестная угроза – самая страшная.

– Да, неизвестная угроза… – протянул Лев и поднялся. – Ладно, на сегодня, думаю, мы можем закончить нашу беседу. Но мы, конечно, еще с вами встретимся. И знаете, что я вам скажу? Неизвестная угроза, конечно, страшна, но все же не настолько, чтобы добровольно заключать себя, по сути, в тюрьму. Мне кажется, вы могли бы вести обычную жизнь, разумеется, принимая необходимые меры безопасности. Всего хорошего!

– Я подумаю над вашим советом, – сказал банкир Киршер.