– Привет мастерам кулинарии! – приветствовал его Гуров.

– Здравствуйте, Лев Иванович, – ответил Вахтанг. – Что, позавтракать хотите? Ведь вы, кажется, сегодня еще не завтракали?

– Честно сказать, не помню. Но я не для этого пришел. Скажи, ты не мог бы часок посидеть вроде как часовым?

– В дежурке, что ли?

– Нет, в дежурке скоро будет кому сидеть – Инесса Максимовна привезет охранника из города. Нет, мне нужно, чтобы ты подежурил в коридоре возле моей комнаты. Чтобы никто не захотел подслушивать разговор, который я там буду вести.

– Что ж, это можно, – кивнул повар.

– Вот и отлично! Я сейчас схожу на второй этаж, приведу своего собеседника, и мы засядем у меня в комнате. А ты бери стул и садись в коридоре. Я буду уверен, что наш разговор останется между нами.

Сказав это, Лев отправился на второй этаж и постучал в комнату Аркадия. Войдя, он объяснил секретарю, что им надо побеседовать еще раз, и добавил:

– Но не здесь. Здесь больно стены тонкие. Пойдем ко мне в комнату.

– Не знаю, о чем нам еще говорить, – пробурчал Ширейко. – Впрочем, как хотите, мне скрывать нечего.

Они спустились вниз и вошли в комнату Гурова. Лев указал секретарю на стул, а сам сел на кровать. Достал диктофон, включил его и, положив на столик, проговорил:

– Ну вот, все готово для хорошей беседы. Мы не будем ходить вокруг да около, начнем с самого главного. Скажи, это ты помог Анатолию Перевозчикову присвоить акции Георгия Селезнева?

Трудно описать, как на этот вопрос отреагировал Ширейко. Он был ошеломлен, выглядел совершенно потерянным. Несколько раз открывал рот, чтобы что-то ответить, но снова закрывал его. Наконец произнес:

– Откуда вы взяли?! Какие акции?! Какое хищение?!

– Какие точно акции были похищены, мне сообщат уже завтра, – сказал Гуров. – Передо мной будет лежать полный реестр похищенного имущества. И ты можешь вообще ничего не говорить, полностью отказаться от показаний. Но в таком случае не рассчитывай на какое-то смягчение наказания. Пока же у тебя есть возможность оформить нашу беседу как твое добровольное и чистосердечное признание. Так что решай: идешь ты на такое признание или предпочитаешь получить полный срок. Итак?

Аркадий в замешательстве взглянул в угол комнаты, словно надеялся найти там подсказку, сглотнул и, наконец, выпалил:

– Ну, хорошо! Да, я делаю признание… то есть я все расскажу. Да, я помогаю Анатолию Олеговичу… в некоторых действиях.

– И давно вы оформили ваш союз? – поинтересовался Гуров.

– В прошлом году. Да, в декабре. Это было в Москве.

– Почему ты решил предать Селезнева? Перевозчиков обещал больше?

– Да! – почти выкрикнул Аркадий. – Больше! Гораздо больше! У Селезнева я бы всю жизнь проходил в помощниках. Да, он меня ценит, хвалит, все такое. Но кроме оклада и небольшой премии я у него никогда ничего не получу. А Анатолий Олегович обещал взять меня в долю! И отчасти уже сдержал обещание – кое-что выделил.

– Сколько же он тебе обещал в итоге?

– Два миллиона «зеленых». С такими деньгами я смогу начать собственное дело! Перестану быть помощником, вечно вторым!

– Да, цель достойная, – иронически произнес Гуров. – Ради нее и на убийство пойти можно…

– На какое убийство? Я никого не убивал!

– Разве? А разве не ты поставил Насте на поднос отравленный бокал? Специально задержался во дворе, чтобы Ксения не видела, затем встретил горничную в гостиной, и…

– С чего вы взяли?! – Теперь Аркадий уже кричал по-настоящему. – Не было ничего этого! Я бы никогда ничего Насте не сделал!

– Зачем же тебе понадобилось разыгрывать с Ксенией эту комедию под названием «прогулка под луной»? Зачем ты задержался снаружи?

– Затем… затем… – Аркадий вновь судорожно сглотнул. Видно, признание давалось ему с трудом. – Меня Анатолий Олегович попросил… просил заглянуть в кое-какие документы, над которыми работал Георгий Юрьевич. Селезнев даже мне эти документы не показывал. Кажется, он начал что-то подозревать… Вот я и поднялся в его кабинет. Ключ от ящика стола я подобрал заранее. Сфоткал несколько страниц, снова запер стол и вернулся в столовую.

– А разве ты в гостиной не столкнулся со своим новым хозяином, который ставил бокал с ядом на поднос?

– Нет, ни с кем я не столкнулся. И я не знаю, кто отравил! Не знаю!

– Допустим. А кто подставлял Бориса Громова? Кто сочинил легенду о человеке, который подслушивал ваш разговор в аллее?

– Легенду тоже не я придумал, – заявил Аркадий. – Это все была идея Анатолия Олеговича, от начала до конца его замысел. Я просто запомнил и вам повторил.

– А зачем вам понадобилось топить парня? Что, Перевозчиков на него зуб имел?

– Нет, тут ничего личного. Просто надо было, чтобы вы кого-то подозревали. Вы сначала думали на Виктора, а потом перестали. Нужен был новый подозреваемый…

– Значит, это была операция «подстава»… Ну, а самая первая операция, с порчей тормозной системы «Мерседеса»? Это ведь ты испортил патрубок?

– Нет! – выкрикнул секретарь. – Это не я! Кто делал, не знаю! Я сам сначала на Виктора думал. Потом понял, что это не он. А кто… Есть разные соображения, но ведь это только соображения… Я ведь не обязан…

– Нет, конечно, ты не обязан делиться со мной своими соображениями, – согласился Гуров. – Да мне и не нужны твои догадки, у меня своих хватает. Среди них есть такая: патрубок испортил тот же человек, что потом повторил этот же трюк с джипом, – и в результате Громов разбился. И этот же человек вчера оставил мне эту отметину, – показал он на свою забинтованную руку. – Но уж одно действие точно совершил ты. Я имею в виду так называемое «покушение» на жизнь господина Перевозчикова. Это ведь ты стрелял в него? Вы вдвоем разыграли эту сцену, верно? И цель ваша мне известна: вам надо было окончательно меня запутать, сбить с толку. Надо было заставить искать человека с пистолетом. А точнее – того же Громова. Ведь ты знал, что он незаконно хранит оружие?

Секретарь молчал и упорно смотрел в угол.

– Ты это сделал, ты, больше некому, – убежденно произнес Гуров. – Стрелял с близкого расстояния, чтобы ни в коем случае не нанести вреда новому шефу. Выстрелил – и сразу убежал. Потому ты и «не успел на место происшествия», а вовсе не потому, что тебе требовалось закрыть какой-то там файл. Так было?

Аркадий ничего не ответил, только промычал что-то не-членораздельное.

– И записи с мониторов в дежурке тоже ты стер, – продолжал Лев. – Ты у нас человек технически подкованный, да и Громов тебя хорошо знал, ты к нему запросто мог зайти. Что ж, картина ясна. Все, Ширейко, можешь идти. Завтра свожу тебя в Геленджик, в отдел, там составим протокол допроса, чтобы все было оформлено как положено.

– А потом? – спросил секретарь.

– Потом, естественно, будет суд, который определит тебе наказание. И если хочешь, чтобы оно было не слишком суровым, сиди сейчас тихо. Не вздумай пересказывать наш разговор Перевозчикову или кому-то еще. В общем, держи рот на замке. Понял? Все, иди!

Ширейко вышел, а Гуров выглянул в коридор и сказал Вахтангу:

– Все, дежурство можно считать оконченным. Кто-нибудь в поле зрения появлялся?

– Да, Перевозчиков спускался в гостиную, – ответил повар. – Глянул на меня, но ничего не сказал. Ушел и больше пока не возвращался.

– Понятно, – кивнул Лев. – Спасибо, можешь идти. Стул забери, не забудь.

Он вернулся в комнату – нужно было прослушать диктофонную запись. Но тут в дверь постучали, и в комнату вошел Георгий Юрьевич Селезнев.

– Лев Иванович, вы не очень заняты? – спросил он. – Мне тут хотелось…

– Я вас слушаю, Георгий Юрьевич, – ответил Гуров. – Присаживайтесь. Вас, я вижу, что-то беспокоит?

– Да, меня беспокоит одно обстоятельство. Сегодня должен прилететь мой адвокат Николаев. И тут встают два вопроса. Первый: кто его встретит и привезет сюда, в поместье? Водителя у меня теперь нет ни одного, охранника тоже нет. Сам я давно не водил машину, да и чувствую себя неважно. Даже не знаю, как выйти из этого положения…

– Но ведь ваша жена поехала в город, чтобы нанять водителя и охранника, разве она вам не говорила? Нет? Во всяком случае, я уверен, что она кого-то привезет. Так что у вас будет водитель. В конце концов, Инесса Максимовна может и сама поехать в Краснодар, чтобы встретить гостя.

– Да, она, конечно, может… – неуверенно произнес миллионер. – Но… В общем, есть еще вопрос безопасности. Я боюсь за его жизнь, понимаете? И за свою тоже. За последние три дня в моем доме каждый день кто-то погибает. Сначала Настя, затем Громов… А еще и в Анатолия Олеговича стреляли… Не случится ли чего-то подобного сегодня?

– Ваши опасения понятны, – сказал Гуров. – Но я надеюсь, что сегодня ничего такого не случится. Как я понял из нашего с вами последнего разговора, Николаев должен привезти текст нового варианта завещания?

– Да, мы так с ним договорились, – кивнул Селезнев.

– И вечером он должен огласить этот текст членам вашей семьи?

– Тоже верно.

– Что ж, вы можете действовать по этому плану. Я уверен, что никаких эксцессов не будет, – заверил его Лев.

– Рад был это услышать, – сказал Селезнев, поднимаясь. Настроение его явно улучшилось.

Когда хозяин поместья ушел, Гуров прослушал диктофонную запись, затем спрятал диктофон и вышел из комнаты. Он вспомнил, что сегодня еще ничего не ел, а между тем уже приближалось время обеда. Желания сидеть за одним столом с семьей Селезневых у него не было, и он решил наскоро перекусить на кухне.

Однако не успел Лев подойти к двери кухни, как услышал во дворе звук подъехавшей машины. Он решил посмотреть, что там, и поспешил во двор. Посреди двора стояла «Тойота», из нее вышла госпожа Селезнева, следом за ней двигался молодой парень, нагруженный двумя сумками. Увидев Гурова, хозяйка дома обратилась к нему:

– Вот, Лев Иванович, у меня все получилось! Правда, пришлось пока ограничиться одним работником, вот этим. Его звать Олег, и он будет у нас и водителем, и охранником.

Олег, видимо, уже слышавший от хозяйки, кто гостит у них в доме, тут же бросил сумки и шагнул к Гурову, протягивая на ходу руку:

– Здорово, Лев Иваныч!

Гуров не сделал ни малейшей попытки познакомиться с новым работником. Одного взгляда на Олега ему было достаточно, чтобы понять, что за человек перед ним. Это был вертлявый, наглый тип, одним словом – шпана. Лев даже был уверен, что у этого Олега возникали нелады с законом. Оставалось загадкой, почему Селезнева взяла на работу такого человека.

Между тем Инесса Максимовна взяла из машины свою сумочку и направилась к дому. На ходу она обернулась:

– А вы были правы, Лев Иванович! В платье действительно было жарко. Пойду сейчас искупаюсь, – и с этими словами скрылась в доме.

Гуров помедлил секунду и тут увидел Виктора Селезнева и Анюту, поднимавшихся с пляжа. Он шагнул к Анюте и тихо спросил:

– Можно тебя на одну минуту?

– Да, конечно, – кивнула девушка.

Они отошли чуть в сторону, и Лев так же тихо проговорил:

– Слушай, у меня к тебе одна просьба. Я понимаю, что вы сегодня уже накупались, но не могли бы вы с Виктором – или ты одна, это неважно, – вернуться к морю?

– Ну, можно, конечно, – неуверенно ответила девушка. – Но зачем?

– Понимаешь, сейчас мать Виктора пойдет купаться. Мне очень хотелось бы посмотреть на ее правую руку чуть ниже локтя. Но при мне она ни за что не откроет эту часть тела. А вот ты бы могла увидеть…

– Увидеть – что?

– Я подозреваю, что у нее там здоровенный синяк. И если он там есть, это будет последней точкой в моем расследовании. Так ты посмотришь?