– И с чего мы начнем? – спросил капитан. – С самого начала, с первого эпизода?

– Нет, сейчас мы будем разбирать события не в хронологическом порядке, – ответил Гуров. – Надо найти противоречия в показаниях свидетелей и сосредоточиться именно на этом. Вот скажите оба, кто из допрашиваемых вам больше всех врал?

Капитан и лейтенант переглянулись, потом Коптелов неуверенно ответил:

– Мне кажется, никто особенно и не врал… Все было довольно связно, логично…

– Такого просто не может быть, – убежденно заявил Гуров. – Вот мне, например, врали многие. И больше всех… Хотя нет, не буду говорить вам свои выводы. Давайте пойдем другим путем. Вот вы сейчас допрашивали повара. Наверняка вы его спрашивали, в том числе и о том, кто вчера заходил к нему на кухню перед ужином и во время ужина. Спрашивали?

– Да, конечно! – подтвердил Мироненко. – Это был один из главных вопросов, который нас интересовал.

– И что он вам ответил?

– Что заходила Настя, потом охранник, еще садовник Николай – он пришел узнать, когда будет ужин для обслуги… А еще заглянул секретарь Селезнева, Аркадий.

– Что же ему было нужно?

Лейтенант повернулся к Коптелову:

– Вы не посмотрите, что ответил Аркадий?

– Мне и смотреть не надо, я и так помню, – усмехнулся капитан. – Повар показал, что секретарь сказал ему следующее: кто-то из участников ужина попросил средство от изжоги, может быть, обыкновенную соду. Вахтанг удивился – ведь сейчас полно современных средств, – но все же поискал соду и дал секретарю.

– И он ушел, унося соду?

– Да, именно так.

– Так вот, скажу вам следующее. Да, участники ужина показывают, что Аркадий выходил из столовой во время ужина. Но выходил вместе с Ксенией Селезневой. По его собственным словам, «чтобы подышать свежим воздухом и пообщаться». Он дал мне понять, что между ним и дочерью хозяина достаточно близкие отношения. И категорически отрицал, что мог вернуться один. По его словам, они как вышли вместе с Ксенией, так и вернулись вместе. Ни о какой соде в его рассказе речь не шла. Стало быть, какой вывод мы должны сделать?

– Что у секретаря господина Селезнева дырявая память, – ответил Мироненко. – Или что он лжет.

– Вот именно! Я склоняюсь ко второму – секретарь лжет. Зачем? Это важно установить. Идем далее. Аркадий мне сказал, что когда они во время ужина вышли с Ксенией «пообщаться», то вернулись вместе. А я помню, охранник Громов говорил мне, что Ксения вернулась в дом одна. А когда вернулся Аркадий, он не видел, потому что вышел из дежурки. Записи с мониторов пропали, охранник погиб, и мы не можем проверить это обстоятельство. Вы спрашивали Ксению, как они возвращались домой – порознь или вместе?

– Спрашивали, – ответил капитан. – Она как-то замялась и сказала, что точно не помнит.

– Завтра надо будет обязательно спросить ее еще раз, добиться, чтобы она все вспомнила. Я сам это сделаю. Теперь коснемся другого эпизода. Садовник Николай сообщил, что вчера перед ужином слышал за кустами разговор двух мужчин, причем речь шла о чем-то важном и секретном. Едва я начал раздумывать, кто же эти двое, как Аркадий Ширейко признался мне, что они вдвоем с господином Перевозчиковым гуляли по аллее. Речь между ними действительно шла о крупной и важной сделке, они делились секретной информацией. И тут Аркадий увидел на соседней аллее человека, который их подслушивал, и погнался за ним, но тот убежал. Однако Аркадий успел узнать убегавшего – это был охранник Громов. Вместе со сведением о том, что на найденном нами пистолете есть отпечатки пальцев Громова, это создавало против охранника весьма серьезную обвинительную базу. И тут Громов вдруг бежит, причем бежит на неисправной машине, и попадает в аварию, в результате которой погибает. Вроде бы все выглядит как цепь случайностей. Но я должен признаться, что не верю в случайности. Что, если кто-то сказал Громову, что его видели на аллее, когда он подслушивал? Что полиция знает о том, что пистолет принадлежал ему? Тогда события предстают в ином свете…

– Но как мы узнаем, так ли это, или лишь ваши предположения? – заметил Коптелов. – Громова мы уже не можем спросить…

– Охранника, конечно, не спросишь, – согласился Гуров. – Однако есть два способа проверить мое предположение. Во-первых, надо опросить всех: не видели ли они Громова и Аркадия вчера вечером вместе? А самый верный способ – это осмотреть кусты в том месте, где сквозь них якобы продирался секретарь. Ты сам знаешь, капитан, в таком случае на кустах обязательно должны остаться частицы одежды, в которой вчера был Аркадий. Я выяснил у господина Перевозчикова, во что был одет его собеседник. Значит, завтра сюда должен приехать эксперт, специалист по нахождению таких мельчайших частиц. Пусть он осмотрит кусты и выяснит, правду говорит Аркадий или лжет.

– Да, это все верно, – покачал головой капитан, – но у нас в Геленджике такого специалиста нет. Такие эксперты есть только в Краснодаре и в Сочи. Если вы хотите иметь такого человека здесь завтра утром, надо позвонить и сделать заявку сейчас.

– Так сделай эту заявку, черт возьми! – воскликнул Лев.

Капитан достал телефон и начал звонить. В одном месте ему, видимо, не ответили – там закончили работу и разошлись по домам. В другом заявку не хотели принимать. Лишь когда капитан сообщил, что расследование ведет знаменитый сыщик Гуров, его выслушали и пообещали завтра прислать специалиста.

– Не так это просто оказалось, – проговорил Коптелов, пряча телефон в карман. – Ну, вы сами все слышали. Пришлось на вас сослаться. Завтра приедет человек из Краснодара.

– Очень хорошо, – сказал Гуров. – В таком случае можем продолжить наше обсуждение. Итак, мы установили, что секретарь Селезнева Аркадий Ширейко с нами не всегда откровенен. Некоторые его утверждения вызывают сомнения и нуждаются в проверке. Теперь давайте рассмотрим другую фигуру – гостя усадьбы господина Перевозчикова. Тут вызывают вопросы обстоятельства покушения на него. Сейчас я включу запись, и вы сами все услышите.

Произнеся эти слова, Лев повел себя странно. Хотя он пообещал включить запись, однако не стал доставать диктофон. Вместо этого прижал палец к губам, давая своим коллегам сигнал молчать, а сам встал, бесшумно подошел к двери кабинета – и резко распахнул ее. Однако еще раньше, чем он это сделал, оперативники услышали за дверью звук чьих-то шагов. И когда Гуров распахнул дверь, он никого не увидел. Вышел на площадку, глянул направо, налево, затем покачал головой, вернулся в кабинет и снова закрыл дверь.

– Можно было бы, конечно, пройтись по всем комнатам и проверить, кто из обитателей этих комнат лежит на кровати в одежде, – сказал он. – Но кто знает, как был одет – или была одета – тот или та, кто стоял за этой дверью? Может, нас подслушивали в ночной рубашке? Факт тот, что нас подслушивали.

– Вообще-то я удивился, когда вы назначили эту встречу здесь, в кабинете, – сказал капитан. – Помнится, днем вы мне говорили, что в доме ни о чем разговаривать нельзя, и увели меня для беседы на пляж.

– А, вы это помните? – удивился Гуров. – Да, я поленился… а может, и не поленился. Теперь я точно знаю, что первую часть нашего разговора слышал кто-то из обитателей этого дома. Кто-то, кто отличается чрезмерным любопытством, а может, боится разоблачения. Если я угадал правильно и называл в разговоре именно те имена, то теперь этот кто-то знает, что его готовы разоблачить, и может предпринять какие-то шаги, чтобы избежать разоблачения. Например, уничтожить нежелательного свидетеля, как он уничтожил горничную Настю. Или избавиться от чересчур пытливого оперативника…

– Так вы нарочно это организовали? – воскликнул лейтенант Мироненко. – Подстроили, так сказать, утечку информации? Хитро, ничего не скажешь! И теперь вы собираетесь поймать убийцу при попытке предпринять эти самые шаги. И как вы хотите это сделать?

– Ты же сам сказал, как, – ответил Лев. – Надо поймать этого человека за руку.

– Я пока все равно не понимаю, что вы собираетесь делать, – признался капитан.

– Сейчас все объясню. Я еще днем пришел к выводу, что сегодня ночью мне спать нельзя. Наступает пора, когда убийце дорог каждый час. Вы не спрашивали у Селезнева-старшего, когда должен приехать его адвокат с новым текстом завещания?

– Кажется, он говорил, что это произойдет послезавтра, – произнес капитан. – Правда, он сказал это по собственной инициативе, и мы не включили эти слова в протокол.

– Неважно, что не включили. А вот дата приезда важна. Будем считать, что ты правильно все запомнил. Значит, послезавтра. То есть в распоряжении убийцы остается двое суток. Я не думаю, что он будет откладывать на последний момент. Нет, он постарается все решить сегодня. Значит, сегодня мне надо не спать, а сторожить комнату главного на сегодня свидетеля. А таким свидетелем для нас сейчас является Ксения Селезнева.

– Значит… значит, вы подозреваете Аркадия Ширейко? – спросил Коптелов.

– А разве тут возможны сомнения? Смотри, сколько вранья он нам нагородил. И это я перечислил еще не все. Я вам уже говорил, что хочу завтра лично побеседовать с Ксенией. В том числе хочу расспросить ее об ее отношениях с господином Ширейко и о нем самом. Думаю, тут тоже могут всплыть новые обстоятельства. Но чтобы иметь такую возможность – поговорить с дочерью господина Селезнева, надо, чтобы она к утру осталась жива. Стало быть, ее нужно сторожить. И знаете, что я вам скажу? Мне бы не помешала помощь кого-то из вас.

– Я могу остаться, – тут же отозвался лейтенант. – Только жене позвоню, предупрежу.

– Предупреди, – кивнул Лев. – Потом я вас обоих провожу домой.

– Нас обоих? – удивился Мироненко. – Мы же вроде говорили о том, что я останусь?

– Ты и останешься. Только обитатели дома не должны об этом знать. Любой, кто выглянет из своего окна во двор, должен увидеть, как вы оба садитесь в машину и уезжаете. Однако в итоге уедет только один капитан. Как это сделать, я думаю, долго объяснять не надо – это всего лишь вопрос ловкости. Человек садится в машину через одну дверь, а потом незаметно выскальзывает из нее через другую.

– А, теперь я понял! – воскликнул Мироненко. – Тут получается целая операция! Вы думаете, все так серьезно?

– А ты думаешь, мы тут в игрушки играем? – отозвался Гуров. – Да, все очень серьезно. Кстати, у тебя табельное оружие с собой?

– Да, пистолет у меня всегда с собой, – ответил лейтенант.

– А у вас, товарищ полковник, оружие есть? – спросил Коптелов.

– У меня? Нет, я сюда приехал налегке, – признался Лев. – Честно говоря, там, в Москве, я не думал, что здесь все окажется настолько серьезно.

– Но так не годится! Вы собираетесь защищать обитателей дома от убийцы – и у вас даже оружия нет. А ваш противник может оказаться вооружен…

– Да, я думаю, что оружие у него имеется.

– В таком случае вот, возьмите. – Капитан достал из кобуры, которую носил под мышкой, свой табельный пистолет и передал Гурову.

Тот немного помедлил, потом взял оружие и произнес:

– Спасибо, капитан! Завтра верну. Все, время уже первый час ночи, пора по домам. Пошли!

Они вышли из кабинета и направились к лестнице. Однако, прежде чем спуститься вниз, Гуров тихо подошел к двери комнаты Ксении и прислушался. Из-за двери доносилась музыка, затем ее сменили чьи-то голоса. Как видно, хозяйка комнаты слушала радио, крутила ручку приемника. Он удовлетворенно кивнул, и трое оперативников направились к выходу.

Во дворе Гуров попрощался с Коптеловым и Мироненко. Полицейские сели в свою машину, а он вернулся в дежурку, чтобы оттуда открыть им ворота. Машина выехала, ворота закрылись. Если кто-то следил за всем происходящим из окна второго этажа, этот наблюдатель мог видеть, как сыщик после этого вышел из дома, немного постоял, вдыхая ночной воздух, а после этого вернулся в дом и направился было к своей комнате, но затем свернул на кухню. Здесь было темно, свет от фонарей в парке через окно освещал ряды кастрюль на полках. В этом неверном свете навстречу Гурову шагнула чья-то темная фигура.

– Ну как? – спросила фигура голосом лейтенанта Мироненко. – Незаметно прошло?

– Да, ты все проделал идеально, – ответил Гуров. – Теперь можно приступать к дежурству.

– А где мы будем дежурить – на втором этаже?

– Нет, зачем же? Там и присесть негде, и торчишь, как прыщ на видном месте. И вообще, вдвоем стоять на посту нерационально. Один – дежурит, а другой будет отдыхать. Каждые два часа меняемся.

– Так где будет основное место?

– В гостиной. Ты сейчас тихонько сядешь в кресло в левом углу. Туда не падает свет с улицы, разглядеть человека, сидящего в кресле, невозможно, а оттуда, наоборот, отлично видно всю галерею второго этажа. Вот, ты туда тихонько сядешь, а я пойду к себе, прилягу. В два часа ночи сменю тебя, в четыре снова ты заступишь. Все понятно?

– Да, задание ясно. Только почему вы мне такое короткое дежурство отвели? Ведь уже половина первого! Давайте наоборот – сейчас вы, а потом я.

– Не надо со мной спорить, – хмыкнул Лев. – И мелочиться не надо. Полчаса ничего не меняют. Как я сказал, так и будет. Ты дежуришь до двух, потом меняемся до четырех. И в шесть часов последняя смена до утра. Все! Сиди здесь и не спускай глаз с комнаты Ксении. Помнишь, где она?

– Помню, – угрюмо ответил Мироненко.