Глава 17
Взятие Красной площади
На защиту коллектива встали бы не только космонавт Гречко и композитор Саульский, но десятки знаменитых актеров, телебоссов, политиков.
РАСПРОЩАВШИСЬ НА ИЗЛЕТЕ 80-Х С ЧАХНУВШИМ РОСКОНЦЕРТОМ, «МАШИНА ВРЕМЕНИ» СТАЛА НЕ ТОЛЬКО САМОСТОЯТЕЛЬНО ВЫСТРАИВАТЬ СВОЙ БИЗНЕС-ПЛАН, НО И ОКАЗАЛАСЬ ЕДИНСТВЕННОЙ В СТРАНЕ КОМАНДОЙ, ОСНОВАВШЕЙ СОБСТВЕННЫЙ РЕКОРД-ЛЕЙБЛ «SINTEZ RECORDS».
Формально его хозяином являлся и является Александр Викторович Кутиков, но для каждого в отечественной музиндустрии понятно: говорим «Синтез» – подразумеваем «Машина».
«После первой поездки в Америку меня очень заинтересовал вопрос: возможен ли самостоятельный рекорд-бизнес в Советском Союзе? – рассказывает Кутиков. – Мы с компаньонами попробовали им заняться и тут же получили по башке от государства. Мои коллеги по кооперативному движению срочно переквалифицировались из людей, занимавшихся музыкой, искусством, кино в торговцев трубами, сахаром, нефтью, компьютерами. А я из компании ушел. Потом, когда «Синтез» превратился в мощную корпоративную структуру, мои друзья из руководства компании предложили: «Хочешь вновь попытаться раскрутить собственный музыкальный бизнес? Тогда вот тебе офис в виде квартиры и компьютер – приступай». Никаких иных материальных средств изначально не было. Но деньги – это же всегда просто схема. Если ты можешь ее выстроить так, что на полученный кредит создашь прибыльный проект, значит, у тебя есть перспективы в бизнесе, если не можешь – лучше быть просто наемным работником. Я смог, и «Синтез рекордз» нормально функционирует по сей день.
По закону об авторском праве первый издатель материала имеет механические права на него на протяжении 75 лет. А я записал более 90 процентов материала «Машины» как продюсер и звукорежиссер. Вполне естественно, что механическими правами на альбомы «МВ» владеют моя компания и частично я сам. Но это не значит, что мне принадлежат и авторские права на песни группы. Авторские права у нас неотделимы и принадлежат авторам произведения, в число которых зачастую опять-таки вхожу и я. Сотрудничая с «Синтезом», все роялти «МВ» получает своевременно и в четком соответствии с договорными условиями. Я за этим слежу лично, и тут вопросов нет».
Вообще, в первое постсоветское десятилетие для «Машины Времени» кардинально изменилась, скажем так, среда обитания. Поколение, близкое «машинистам» по возрасту и юношеским воспоминаниям, последовательно и энергично «входило во власть» в России и, в конце концов, власть эту фактически безраздельно обрело. Что автоматически повлияло на авторитет «МВ». Верховодить гигантской державой и сопредельными экс-советскими республиками стали (и продолжают поныне) именно те, кто вполне может сказать Макару сотоварищи сакраментальную фразу: «Мы выросли на ваших песнях». И пусть первые звания, ордена и прорыв на Красную площадь пришли к «машинистам» при седом дедушке Ельцине, нет сомнений, что демократичный Борис Николаевич, прежде чем поощрить рок-группу, которую он вряд ли когда-нибудь запоем слушал, обратил внимание на рекомендации кого-то из своих подчиненных помоложе.
Случись с группой в девяностые-нулевые проблема из разряда тех, что преследовали «МВ» в предыдущие десятилетия, на защиту коллектива встали бы не только космонавт Гречко и композитор Саульский, но десятки знаменитых актеров, телебоссов, политиков и т. п. Все они как-то плавно расширили круг закадычных друзей и товарищей «машинистов». Только обороняться «Машине» стало не от кого. Разве что от ряда щепетильных интеллигентов, продолживших риторический разбор «двойственной» макаровской морали и художественной позиции.
Если раньше саркастичные критики припоминали фронтмену «МВ» его песню «Будет день» и интересовались, достиг ли он «того, чего хотел», когда перебрался из полуподполья на профессиональную сцену, то теперь поводом для стеба эстетов и неформалов оказался изменившийся, самоуверенный язык «МВ», выдающий фразы: «однажды мир прогнется под нас», «звезды не ездят в метро», «меня ожидают везде и повсюду, меня предлагают, как главное блюдо…». С ухмылкой восприняли антагонисты Макара и его мемуары «Все очень просто». Их называли «причесанными», «пенсионерскими», «саморекламными». Празднование 40-летия Андрея в ГЦКЗ «Россия» посчитали слишком пафосным. А его появление в качестве ведущего кулинарной телепрограммы «Смак» – попсовым, обывательским и даже комичным. Тут же лидеру «Машины» прицепили ярлык «самого известного повара страны», а «МВ» стали называть вокально-инструментальным ансамблем кулинара Макаревича.
На эти потоки негатива Макар, по обыкновению, «откликнулся песней». В год своего 45-летия (1998) он включил в свой сольный лирический «Женский альбом» ироничную композицию, начинавшуюся словами: «Меня очень не любят эстеты:/ Мол, какой-то он стал не такой./Мол, судьбу бунтаря и поэта/Променял на колпак поварской…» Дальнейший текст, в принципе, годился в качестве универсального ответа на любые идейные выпады в адрес автора.
25-летие «Машины Времени» на Красной площади тоже получило от слишком серьезных и прямолинейных судей горстку «камней». Но смотрелись они, как та самая дробина слону. Многочасовой, первый в истории, вполне фривольный (по крайней мере, для его вип-гостей и участников) отечественный рок-перфоманс на кремлевской брусчатке при огромном скоплении народа получился запоминающимся и оправданным. Знаю, что говорю, хотя бы потому, что большую его часть провел фактически на сцене, с той стороны, куда добирались из закулисного фуршетного шатра пришедшие на праздник «друзья «Машины».
«Приблизительно за год до нашего юбилея на Красной площади состоялся концерт Дидье Маруани, – рассказывает Макаревич. – Это была первая акция подобного рода в святая святых страны. Вопреки опасениям все тогда прошло очень хорошо. Прецедент, что называется, случился. И мы с директором «Машины» Валерием Голдой подумали, что надо бы найти спонсоров и устроить свою красивую историю на том же месте к 25-летию группы. А Валерий Ильич к организации концерта Маруани имел некоторое отношение, так что документация по этому проекту и вообще знание того, как все там было устроено, у него имелись.
Мы разработали идею мероприятия, нашли компанию, готовую его спонсировать (денег по тем временам требовалось очень много: более 100 тысяч долларов на обустройство сцены, звук, милицию и прочее), и взялись за главный вопрос – получение разрешения на проведение такого концерта. Я долго бегал между комендантом Кремля Барсуковым и мэром столицы Лужковым, потому что первый на любом нашем письме ставил резолюцию – «Не возражаю. Спросить Лужкова», а второй «Не возражаю. Спросить Барсукова».
К Барсукову я поначалу просто записался на прием, позвонив его секретарю. Он в итоге подписал нам все необходимые бумаги месяца за два до концерта. А вот Лужков не подписывал до последнего дня. Тем не менее на свой страх и риск мы все-таки начали установку сцены возле Исторического музея. Потом объявления о нашем концерте на Красной площади и о том, что он будет бесплатным, пошли по радио, а одобряющей резолюции Юрия Михайловича все не было. В конце концов московские власти, видимо, поняли, что деваться некуда, народ уже взволнован и лучше акцию разрешить. Мне позвонили из мэрии буквально накануне концерта и сказали: «Ваше письмо подписано. Помощь никакая не нужна?» Я ответил: «Спасибо. Сейчас уже лучше просто не мешайте. Практически все сделано». И участие столичных градоначальников в нашем проекте в результате свелось к тому, что один из заместителей Лужкова потом приехал на юбилей «Машины» и зачитал приветственное письмо от мэра».
25-летие «Машины Времени» на Красной площади тоже получило от слишком серьезных и прямолинейных судей горстку «камней».
