Глава 16

Я мог сколько угодно негодовать по поводу утерянной Обители Скорби, но не признать, что "развели" меня технично, было бы не совсем честно. Если бы объектом облапошивания был не я, то я аплодировал бы стоя. А так, кроме зубовного скрежета и желания разорвать Лофта на мелкие кусочки, я не испытывал ничего.

— Послушай, может уже прекратишь метаться, как бешенный кабрак?

— Кто? — огрызнулся я машинально. Знать кто такой кабрак, я не хотел совершенно, но вот где я его хотел сейчас видеть, сказать очень хотелось, если бы меня не останавливала моя врождённая вежливость.

— Пойми, не я, так кто-то другой! — проигнорировал Лофт риторический вопрос. — Её полноправным хозяином ты оставался бы ровно до того момента, пока кто-либо не узнал об этом. Никто бы не отдал Обитель Скорби одиночке, который даже о себе позаботится не может, не то, чтобы вкладывать ресурсы в развитие Обители. Или ты можешь что-либо противопоставить клану? Любому клану, даже самому захудалому?

— Ты… — от возмущения перехватило дыхание. — А я бы не говорил никому, что у меня есть замок!

— Использовать Алтарь в качестве кланового замка, или убежища — это все равно, что из золотой чаши, украшенной самоцветами, кормить домашнего кабрака!

— Да пошел ты нахрен со своим кабраком! — я взорвался, размахивая руками — это была моя Обитель! Я её заработал! Кровью и болью заработал!

Лофт совершенно спокойно взирал на меня, пока я, открывая рот, как выброшенная на лёд рыба, вчитывался в условия квеста.

— А теперь представь, что тебе сейчас приходит подобное задание, но без возможности отказаться. Что делать будешь?

— Без возможности отказаться?

— А как ты думал? Соберется какой-нибудь клан захватить крепость, подойдет под стены с осадными машинами, с армией игроков и будет с надеждой ждать, пока ты примешь условия квеста? Ой, а он отказался, парни! Как жаль! Тогда собираемся и идем домой, может завтра согласится! Так ты себе это представляешь? — вопросительный взгляд Лофта продолжал меня бесить.

Я прекрасно понимал, что он прав, но в душе не мог согласиться с потерей такого лакомого куска пирога, как замок. Он мог бы сказать мне прямо! Попросить в конце-то концов! А я бы отдал? Нет, конечно! Я бы ни за что этого не сделал добровольно!

Злость постепенно уходила, оставляя вместо себя досаду, разочарование и понимание того, что мне срочно нужно становиться сильнее. Я больше не хочу ощущать чувство беспомощности, когда ты совсем ничего не можешь сделать, а все вокруг с радостью прогибают тебя под свои нужды.

— Мне показалось, или ты, наконец, осознал? — Лофт облегченно вздохнул, — Я рад, что…

— Отправь меня туда, откуда я начал, — я знал, что мне сейчас поможет.

— Что? — рыжий удивленно запнулся.

— Отправь. Меня. Ко входу. В Обитель.

Я благодарно кивнул ошалевшему Лофту, который без вопросов открыл портал, и, по-моему, понял, для чего мне туда нужно.

В глубине закрывающегося портала тускло вспыхнули два синих дрожащих огонька.

Прошло более шести часов томительного ожидания, а пришлое отродье так и не появилось на растрескавшейся поверхности Круга. Гныш был в ярости. Наверняка этот трусливый дроу спрятался где-то в Храме, забившись в глухой закуток, как последняя крыса, а он, Гныш, должен его здесь караулить. Ну ничего, он терпеливый. И умный. Да, умнее любого паршивого дроу.

Приняв, по его мнению, наиболее величественную позу, он позвал одну из служанок, которые по праву полагались славному вождю племени в количестве, которое он, Гныш, посчитает нужным:

— Беиск! — визгливый голос вождя заставил затрепетать мелкие перышки на обереге, подвешенном над входом, в качестве защиты от злых духов и знака покровительства Магруба.

— Да, моя вождь, — сгорбленная фигура служанки, подскочив к Гнышу, поклонилась, увернувшись от оплеухи, но ровно настолько, чтобы и себе больно не сделать, и вождя не обидеть, уверив его в том, что он попал, как следует наказав нерасторопную.

Гныш довольно осклабился:

— Где шатаешься? Ты должна быстро появляться, как только моя изволит желание!

— Прости, моя вождь!

— Принеси настойки и быстрее!

Беиск, проворно попятилась назад, не поднимая склоненной головы и не поворачиваясь спиной к Гнышу, иначе, чего доброго, снова прикажет избить палками, с него станется. Прикоснувшись спиной к засаленному пологу походного шатра, она выскочила наружу, с облегчением вдохнув морозный воздух после тяжелого запаха, витавшего в обиталище вождя. Как же она его ненавидела. Ненавидела настолько, что готова была сама размозжить тяжелым топором его голову в одну из ночей, только чтобы эта жестокая похотливая скотина никогда больше не увидела светила. Ненавидела настолько, что с удовольствием содрала бы с него кожу живьем. Но, увы, только могла мечтать и ждать, пока ей представиться такая возможность. Гныш был недоверчив и бдителен. Эта трусливая крыса даже спала в пол-уха, из-за чего к нему даже ночью было не подобраться на расстояние удара.

Неспешный быт и привычную суету гоблинской стоянки разорвал звук сигнальной дудки, который не успев взлететь на наивысшую ноту, внезапно резко оборвался, будто часовой передумал поднимать тревогу и отбросил дудку от себя. Сердце гоблинши, пропустив несколько ударов, суматошно заколотилось, грозя выпрыгнуть. Будто подтверждая нахлынувшее чувство тревоги, стоянка пришла в движение.

— Пришлый, — шепотом произнесла Беис, в душе надеясь на то, чтобы у этого несчастному дроу, за которым они гнались, получилось спастись, так как прекрасно понимала, что если это ему не удастся, то участь чернокожего будет незавидной.

Гоблины. Эти выкормышы Магруба вообще заслуживали самой мучительной смерти, поскольку своей злобой, жадностью и тупостью давно навлекли на себя кару Светлых Богов. Беис не жаловала Магруба. В племени Беис, которое было вырезано под корень гоблинами, было принято поклоняться Светлым Богам.

Постоянно избитая за свой цвет кожи, Беис со своим, почти голубым оттенком, разительно контрастировала с остальной ордой, в которой превалировал болотный и грязно-зеленый. Если бы не слабый целительский дар, который она как величайший секрет скрывала ото всех, быть бы ей давно сожранной этими дикарями, не гнушавшихся поеданием слабых или тяжелораненых сородичей. Беис помнила, когда первый раз узрев это, её долго выворачивало в близлежащем овраге, куда она еле успела добежать. На протяжении нескольких лет она старалась не выделяться из общей массы, которая не уставала ей напоминать, что она не такая, как все, что она никогда не поднимется на одну ступеньку с племенем. Если бы не вмешательство Гныша, который положил на нее глаз, то её принесли бы в жертву Магрубу, как остальных её соплеменников.

Беис жила одной надеждой в то, что когда-нибудь ей представится возможность заплатить по счетам всем, кто был причастен к уничтожению её племени, её родных, всем, кто ежедневно заставлял её испытывать унижения и терпеть побои. Это племя и лично, сам Гныш, ей крупно задолжали!

* * *

Двое дозорных умерли, не успев ничего понять, как и издать хоть какой-либо звук. Ровно четыре удара потребовалось на то, чтоб их «склеить». А ты растёшь, Вова! Раньше боялся каждого чиха, а теперь что не взмах «криса» — то «крит» проходит.

Я никогда не любил фильмов ужасов, мне никогда не нравились книги о маньяках, серийных убийцах и прочих неуравновешенных личностях. Но в то же время — к гоблинам я испытывал настолько глубокую и осязаемую ненависть, что готов не то, что резать их без жалости и сострадания — рвать голыми руками был готов! Настолько тупая и злобная раса, на мой взгляд, подлежала полному уничтожению. Вырезать под корень всех к демонам! И божество у них — под стать им, имбецилам! Кровавое и тупое в своей жестокости! Ненавижу!

Крепче сжав рукояти верных «Близнецов» я замер и прислушался. Вроде всё тихо сделал.

«Лут» с гоблинов я не подбирал принципиально. Не нужно мне было от них ничего. Мне нужны были их головы, а не то барахло, которое не представляло для меня какой-либо ценности. Сплошной мусор вкупе с примитивным каменным оружием. Питекантропы какие-то, а не гоблины.

Скользнув в тень, я пригнулся и продолжил движение в сторону стоянки зелёных. Пока не вырежу все это стадо — не успокоюсь. Демоны с ним, пусть меня убьют один раз. Два, три, десять, все равно буду возрождаться на единственном Круге в Пасти. Перед тем, как меня снова отправят на перерождение, все равно сумею хоть одну тварь отправить к их богу.

Похоже я переоценил себя, как разведчика потому, что каким-то непостижимым образом умудрился проморгать еще одного гоблина, который сейчас подносил дудку к своей пасти и сейчас подаст сигнал тревоги. Какого чёрта? Как он меня срисовал в «инвизе»? Поскольку это противоречило игровой механике, делаю пометку у себя в голове: прояснить!

Продолжая движение в его сторону, но уже чувствуя, что не успеваю, бросаю «крис». Промах. Демоны! Противный звук костяной дудки, казалось, услышала вся Пасть. Брошенный второй «крис» тоже ушел в молоко, но это уже было неважно.

— Ну держи, младший ученик, — со всей силой, на которую был способен, бью без обиняков в челюсть гоблина.

От удара, сигнальная дудка, прощально крякнув улетела в кусты, но, думаю, ему она уже не понадобится, а я музицировать не собирался.

Мое колено врезается дезориентированному гоблину в грудную клетку, и мне кажется, что я даже явственно услышал хруст. Коротким ударом, появившегося в руке кинжала, отчисляю этого ученика из их гоблинской шаманской школы.

Да плевать! Я даже не вчитываюсь в «системки». Неинтересно.

— Храмовники, шаманы… Я вам сейчас расскажу, уродцы, как достигнуть просветления!

Резкие звуки сигнальных дудок и мерный звук барабана, окончательно похоронили мои потуги по скрытному продвижению с применением диверсионных навыков.

Моя главная задача сейчас — забрать с собой максимальное количество противника, прежде чем меня отправят отдыхать на пятнадцать минут. В том, что меня обязательно отправят — сомнений не было. Но в то же время, низкие уровни гоблинов, преследующей меня группы, вселяли какую-никакую уверенность, что я справлюсь. В Обители Скорби противники были намного серьёзней, а "элитники" вообще магией швырялись. В общем, главное — ввязаться в драку, а там — посмотрим по обстановке! Месть — блюдо, которое подают холодным

Поскольку тишину соблюсти не удалось, будем действовать проверенным ранее методом.

— Тили-тили-бом… — именно к этой голосовой команде я привязал активацию «Боевого транса».

Время ощутимо замедлилось, а я снова превратился в смертоносную тень, не собирающуюся оставлять никакой надежды врагу. Дрожите, твари!

«Алмаз», который я получил, был без сомнений заброшен в ловкость, на которую была сделана ставка, как в данном предприятии, так и в последующем развитии моего персонажа.

Ловкость, интеллект и сила — три столпа моего персонажа, в которые я собирался вкладывать уровневые очки характеристик. «Алмазы» буду распределять по мере надобности. И вообще, если бы я не попал на «разделочную доску» к Тунату, то до «Алмазов» бы вообще дело не дошло. На будущее обязательно озабочусь стратегическим запасом очков характеристик. Игровой процесс наглядно доказал мне необходимость наличия козырей в своих закромах.

Навстречу мне выскочила тройка зеленокожих: двое с топорами, и, прикрывающий их тыл, лучник. Хм, это недоразумение-то и лучником назвать нельзя. Эта раззява с открытым ртом даже не удосужилась наложить стрелу на тетиву.

Эти меня не увидели в «тени», чем я незамедлительно и воспользовался. Неподвижно застыв, дождался, пока они подойдут в зону действия «Ауры Страха».

Заподозрив неладное, гоблины заозирались.

«Край непуганых идиотов, чес слово», — отстранено резюмируя, бью первого гоблина кинжалом в висок, отправляя его в Поля Вечной Охоты.

Пока второй гоблин только открывал рот для крика, я, мгновенно оценив обстановку, бросаю «крис» в лучника. Есть. Попав ему в грудь, у кинжала срабатывает пассивное умение, а гоблин, покрывшись коркой льда, застывает и лишь его перепуганные глаза свидетельствуют о том, что это не ледяная скульптура с новогодней ярмарки, и что через четыре секунды «стан» спадёт.

Ух ты! Первый раз воочию вижу, как противника «станит» моим Близнецом. Классная «пассивка», мне всё нравится. Странно, а почему в Обители Скорби ни разу не прошло обездвиживание? Или прошло, но я не видел? Хотя, что я там мог видеть! У меня была одна мысль: «Убить всех!».

Четырех секунд оказалось более, чем достаточно, что я и подтвердил, за две секунды и три удара, ликвидировав второго гоблина.

— Только попробуй заорать, курица мёрзлая! Звук не по делу — сразу сдохнешь! Если понял — кивни! — прижав «оттаявшего» лучника коленом к земле и поднеся к его глазу кинжал, я желал получить информацию.

Гоблин с расширенными от ужаса глазами затряс башкой, уверяя меня, что он понял.

— Сколько вас здесь? Ну! — поторопил я его, внимательно отслеживая обстановку вокруг. — Сколько рыл?

— Наша здесь всё племя, — проблеял зелёный.

— Сколько в племени?

Гоблин затравленно смотрел на меня, пытаясь подобрать слова, а я уже видел в его глазах, что точного ответа я не получу. Ни малейшего проблеска интеллекта во взгляде. Я оказался прав.

— Много очень, — гоблин начал мелко дрожать.

— Сколько много, тупица? — рыкнул я, отмечая метрах в пятнадцати правее шум.

Нужно торопиться.

— Ктар! — мне показалось, или гоблин сказал это с гордостью?

— Ну, спасибо, теперь всё понятно! Конечно же "ктар", как я сразу не догадался! Меньшим количеством вы и не ходите, наверное, паршивцы, — вогнав в его глазницу «крис», я снова ушел в «тень».

Надеюсь, что «ктар» ничего общего не имеет с «туменом», иначе моя месть затянется надолго.

Очень вовремя, так-как только успели опасть искры от последнего тела, на прогалину выскочила еще одна тройка зеленокожих.

С этими я действовал уже смелее, потратив на их упокоение около десяти секунд.

Если вся орда, этот их демонов «ктар», будет колебаться в двадцатых уровнях — это будет наилучшей приправой к моему блюду мести.

Сейчас была наглядно видна разница между моим двадцатым уровнем и их. И из этого следует, что, если у них нет никого выше сорокового — им крышка, которую я имел стойкое желание приколотить намертво, поскольку, прибавив к моим параметрам циферки экипировки и «Близнецов» — получаем персонажа, который ну никак не тянет на двадцатый уровень.

— Тили-тили бом…

* * *

Я постепенно продвигался к центру лагеря, твердо зная, что точно справлюсь. Если верить своим глазам, то загадочный «ктар» — это примерно сто пятьдесят — двести особей. За моей спиной осталась уже половина и самый высокий уровень, который я отметил, был двадцать вторым.

Моя шкала «хитов» просела примерно наполовину, но это пока терпимо, так как в инвентаре у меня было пять пузырьков «Малого зелья исцеления», точнее уже четыре.

Очень вовремя, поскольку мне оставалось буквально пару ударов, чтобы отправиться на перерождение. Смахнув все получившиеся очки в «Ловкость», делаю шаг назад, легко уклоняясь от, пронесшегося в нескольких сантиметрах от подбородка, топора.

Восстановившиеся шкалы «хитпоинтов» и «маны» были самым прекрасным зрелищем, которое я видел за последние три часа. А теперь — потанцуем, девочки!

Полыхнувшая от меня яркая вспышка ясно дала понять на мгновение опешившим гоблинам, что у меня — повышение, а вот у них — огромные проблемы, о чём я немедленно заявил всаженным «крисом» в рот ближайшего гоблина, где красным цветом сияла одна из самых жирных точек, подсвеченных новым умением.

Я не хочу быть целителем и никогда не хотел!

* * *

Услышав звук тревоги, Гныш, буквально скатился с походного кресла и бросившись к стоящему в дальнем углу шатра старому сундуку без крышки, стал вытягивать и спешно напяливать на себя: ржавую кольчугу и мятый железный шлем, который когда-то даже имел забрало. Гнышу никогда никто не говорил, что под шлем одевают войлочный подшлемник, поэтому шлем без сомнений был водружен на голую башку.

Эти предметы были найдены ним после очередной лавины две зимы назад и по праву являлись его личной собственностью и его, Гныша, величайшей гордостью. И хотя ходить в кольчуге было очень тяжело, Гныш терпел, поскольку вождь не может показывать свою слабость племени, а то — недолго ему тогда быть вождем.

Напоследок, схватив топор, вождь «ктара» выскочил из шатра, чтобы лично вырвать сердце вонючему дроу.

То, что он увидел, заставило его ошалело проморгаться и недоверчиво протереть выпученные глаза.

«Ктара», как такового, больше не существовало. Те жалкие ошметки, которые остались от могучего племени его сильных гоблинов, разделились на две половины, одна из которых сейчас яростно отбивалась от проклятого пришлого, а вторая — вереща во все горло, улепётывала, в разные стороны, стараясь сохранить свои жалкие жизни.

— А ну стоять, трусы! Предатели! Моя всех казнить! — Гныш размахивая топором, медленно пятился от дроу, который стремительными росчерками перемещался от одного гоблина к другому, оставляя за собой только исчезающие в искрах тела.

В один момент он, Гныш, лишился всего: власти, почета, богатства, а сейчас — рискует расстаться со своей жизнью.

Оцепенев, он смотрел как дроу с поразительной скоростью, уворачивался от ударов, а периодически вылетавшие из его рук голубые молнии собирали кровавую жатву среди нападавших. Это был демон во плоти! Магруб, когда же я успел тебя прогневить?

Внезапно дроу оказался прямо перед ним, а затем сокрушительный удар, который проломил ему грудину, отправил скрюченную фигуру гоблина на землю.

* * *

Я метался, резал, колол и убивал, не обращая внимания на полученный урон, следя лишь за тем, чтобы шкала «хитпоинтов» не просела в красную зону. Скорости гоблинов не хватало, чтобы меня зацепить, но много урона я хватал случайно, ввиду большой численности врага.

Вдруг мой глаз зацепился за интересную личность с особенно злобной мордой, которая, размахивая топором, что-то верещала о каком-то наказании.

Решено: этого засранца я оставлю для допроса, поскольку это, явно, не рядовой боец. И у остальных гоблинов я не видел ни кольчуг, ни шлемов, а у этого индивидуума было сразу и то и другое.

Удар в грудь отправляет его навзничь, а я краем глаза фиксирую оставшиеся у гоблина процентов десять «хитов». Пока я закончу — не сдохнет. Не став добивать, двигаюсь дальше, стараясь убить, как можно больше, пока все окончательно не разбежались. «Ктар», говорите? Ну-ну!

* * *

Гнышу никогда так не было больно и обидно. Проклятый пришлый, походя, разрушил все, что он, Гныш, так долго строил и добивался.

Плюясь кровавыми сгустками и надсадно кашляя, Гныш пытался отползти в густеющий подлесок, чтобы пока пришлого нет, постараться скрыться, затерявшись в зеленой чаще.

Ползти было далеко и тяжело, поэтому Гныш, осыпая проклятиями чернокожую тварь, шипя и морщась принялся стягивать кольчугу, которая все никак не хотела сползать. С трудом отбросив тяжелый шлем, он, извиваясь как червь, выползал из кольчуги и, наконец, ему это удалось.

— Моя вождь ранен? — обеспокоенный голос Беис, раздался сбоку, поселив надежду в душе Гныша.

— Слава Магрубу, ты жива! Помоги мне добраться туда, быс…, - он показал рукой, приподнявшись с земли из последних сил, и взглянув снизу вверх на свою служанку.

Увидев холодный оценивающий взгляд Беис, он запнулся и похолодел.

— Твоя что…

Последнее, что он увидел — перекошенная злобой рожа Беис и опускающийся на его голову каменный топор.