Застой интеллекта

– У вас много премий за вклад в развитие культуры. Как вам кажется, на что не хватает средств в бюджете Минкульта?

– У меня в целом претензия к государству: оно не занимается культурой и образованием так, как должно. Власть больше озабочена развитием системы госбезопасности и других карательно-охранных органов, забывая о том, что перспектива страны – в интеллекте. Мы возвращаемся к предыдущему вопросу: глупая армия, даже если её хорошо оснастили, войну проиграет. У государства нет будущего, когда оно не финансирует в достаточной мере науку, культуру и образование.

– А конкретно?

– Прежде всего – школы и институты. Пора изменить образовательную систему. Количество студентов и выпускников вузов недопустимо большое. 90 % из них ни черта не знают. Им преподают не то, методики преподавания устаревшие, всё осталось от «совка». Кричат, что в советское время было хорошее образование, – да, но оно было хорошим для того времени. Сегодня такой объём информации, научные перспективы настолько громадные, что нужно по-другому учить людей.

– То есть нужно, с одной стороны, увеличивать финансирование вузов, а с другой – сокращать их число?

– Да! Мне нравится система грантов – государственных и частных. Она даёт во всём мире возможность талантам из среды не очень обеспеченных людей получать достойное образование и потом работать на пользу своего государства.

– Главу Минобрнауки Фурсенко критикуют, в частности, за развал системы творческого образования.

– У нас принято критиковать всех, а хвалить – одного. Если Путин выстроил такую административную систему, при которой ему приходится решать вопросы по выдаче зарплаты на одном конкретном заводе, то о чём говорить? Замени действующих министров другими – ничего не изменится. Потому что идеология, исповедуемая руководством страны, никуда не ведёт. Эта идеология не нова: разделяй и властвуй. Царствуй.

– Кого разделяют?

– Гражданское общество, бизнесменов, артистов – всех. И ещё один важный момент: я считаю порочной экономическую модель, где на ключевых постах, контролирующих движение и расходование государственных средств и инвестиций, стоят генералы (или отставные генералы). Финансовые потоки – сфера экономистов. А у нас часто финансами занимаются «свои люди», имеющие силовой ресурс.

– Что думаете о тех, кто покидает Россию?

– Это объективная данность в тех условиях, которые возникли за последние 12 лет. Уезжают в основном молодые люди, которые считают себя хорошо образованными или хотят продолжить своё образование в лучших условиях. Причём это как раз те ребята, кто выходит из вуза не только с дипломами, но и со знаниями. Их можно понять. Наши большие чиновники часто учат своих детей в Лондоне.

– В обещанную Медведевым либерализацию не верите?

– Мы ещё в 79-м спели: «Обещаньям я не верил и не буду верить впредь. Обещаньям верить смысла больше нет». Хватит слов. За эти 12 летя выучил правительственную риторику полностью – от «а» до «я». Выкрутасы власти на меня уже не производят никакого впечатления. По делам их узнаете… Наши граждане, к сожалению, в большинстве своём любят ушами. Как женщины.

Зло по-хорошему

– В начале интервью вы довольно скептично отнеслись к теме протеста в вашем творчестве.

– Протест-лишь одно из направлений рок-музыки. Взять тех же битлов: их философия на первых порах была, можно сказать, примитивной. Хорошо написанные мелодии с текстами про любовь. Девчачьи песни. Отсюда и такое количество поклонниц среди тогдашних девчонок. Только потом битлы трансформировались в серьёзных личностей.

– Тем не менее битлы были не только музыкальным явлением, но и социальным. Как и «Машина…», которую называют «русскими битлами». А про нынешнего Маккартни этого не скажешь.

– Маккартни для меня – самый уважаемый музыкант. Он богатейший музыкант на планете и мог бы в свои годы не выступать и не выпускать новых альбомов. Но он понимает: мы в ответе за тех, кого приручили. Он так работает в 70 лет, как может работать лишь очень талантливый человек, искренне верящий и любящий своё искусство. Искренне и с уважением относящийся к слушателям, которые за его талант платят – и деньгами, и любовью.

– Всё-таки я хотел бы заостриться на социальном аспекте. В советские годы «Машину времени» воспринимали как отдушину, как повод надеяться на лучшее…

– А теперь, стало быть, воспринимают иначе? Вы слышали наш альбом 2009 года? Слышали такую песню: «Черви в золоте, тесно в комнате, тесно в городе, мир – большая тюрьма…»?

– Я неслучайно начал с того, что ваши старые песни известны очень, а новые – не очень.

– Объём музыкальной информации, которая поступает со всех сторон, увеличился колоссально и несоразмерно возможностям человека. Нельзя объять всё то, что предлагается в музыкальном пространстве и Интернете. Часто хорошая музыка тонет в большом количестве музыкального дерьма, особенно в России. Я упомянул наш альбом для того, чтобы вы могли послушать его и несколько изменить своё мнение о нынешнем творчестве «Машины времени». Мы очень зло поём, по-хорошему зло.

– То есть вы по-прежнему боевой парень, который может со сцены врезать власти и получить от этого удовольствие?

– Удовольствие я получаю от музыки. От музицирования, от нахождения на сцене. Я не агитатор, не оратор, не парламентарий.

– Вы сказали, что ваш дед в конце жизни иначе взглянул на свою революционную молодость. Не приходилось ли вам, видя происходящее в стране после перестройки, сожалеть о защите Белого дома?

– Нет. Потому что я твёрдо знал и знаю, зачем туда шёл.

– И зачем же?

– За воздухом, за свободой. Которой сегодня опять не хватает.