Книга: Бриллианты на шее. Элита истребительной авиации Люфтваффе

Призрак Сент-Тронда

Выше уже отмечалось, что Вернер Мёльдерс и Гельмут Лент – первые кавалеры Бриллиантов соответственно среди дневных и ночных летчиков-истребителей – были очень похожи по характеру и мировоззрению.

Как ни странно, аналогичная схожесть прослеживалась и между лучшим дневным истребителем Эрихом Хартманном и Хейнцем Шнауфером (Heinz Schnaufer). Последний стал лучшим пилотом ночной истребительной авиации Второй мировой войны и послед ним, девятым по счету, кавалером Бриллиантов среди истребителей Люфтваффе. Они были ровесниками, в подростковом возрасте жили недалеко друг от друга, были активными членами «Гитлерюгенда» и достигли вершины славы одновременно, всего лишь в 22-летнем возрасте.

Шнауфер – это старинная швабская фамилия, и в то же время слово «schnaufer» на старинном швабском диалекте обозначает запыхавшегося, задыхающегося человека или же человека, сделавшего короткую передышку, чтобы восстановить дыхание. Поэтому вполне логично предположить, что фамилия Шнауфер пошла от человека, страдавшего одышкой, вероятно астмой.

С течением времени появилось множество вариаций этой фамилии – Schnauffer, Schnupfer, Schnupper, Schnapper. Обрывочные упоминания о людях с фамилией Шнауфер, живших вокруг городка Кальв, в 31 км юго-западнее Штутгарта, встречаются еще в XIV веке. Возможно, семья Шнауфер уже тогда жила в Кальве, но точно этого утверждать нельзя, так как большинство записей этого периода погибло во время разрушительного пожара в XVI веке.

Регулярные же записи о Шнауферах, проживавших в Кальве, появляются с 1523 г. Главным образом они были мясниками и весьма преуспевающими и уважаемыми людьми. Кроме того, все они были многодетны. Так, например, скончавшаяся в 1612 г. Катарина Шнауфер успела родить своему мужу Хансу тринадцать детей. Можно с большой долей вероятности сказать, что родословное дерево Хейнца Шнауфера берет свое начало именно от этих Ханса и Катарины Шнауфер.

К концу XVII века Шнауферы были уже не только мясниками. Они изготавливали изделия из кожи и вели разнообразную торговлю, а также содержали гостиницу. Именно тогда семья приобрела внушительный четырехэтажный дом на Ледергассе – Кожаном переулке, который с тех пор и до настоящего времени в Кальве называют «старо-немецким домом, или просто „домом Шнауферов“.

Шнауферы занимались производством кожаных изделий до на чала XX века. Только лишь в 1919 г. 62-летний Герман Шнауфер и его сын Альфред прервали эту семейную традицию, основав фирму по производству вина. Огромные подвалы их дома идеально подходили для хранения этого продукта.

Надо сказать, что Альфред Шнауфер был дипломированным инженером-механиком. В 1914 г. он работал в Англии и после начала Первой мировой войны был интернирован как подданный враждебного государства. После окончания войны он вернулся в Германию. В условиях экономического кризиса, охватившего тогда страну, Альфред не смог найти работу по специальности и был вынужден согласиться стать партнером своего отца.

На первый взгляд городок Кальв был малопригодным для развития виноделия, так как вокруг не было никаких виноградников. Однако было обстоятельство, позволявшее думать, что новое пред приятие Шнауферов все же будет успешным. Еще в Средние века Кальв стал важным торговым центром, через который в большую часть Европы шли сукно, соль, древесина и другие товары, и транс порт, возвращавшийся обратно пустым, можно было теперь загружать вином.

Таким образом, Кальв скоро стал центром винной торговли в прилегающих районах Германии. Осенью на виноградниках вокруг Хайльбронна, приблизительно в 60 км северо-восточнее Кальва, начинался сбора урожая. Вино в огромных деревянных бочках на телегах, запряженных двумя – четырьмя лошадьми, доставлялось в дом Шнауферов.

В апреле 1921 г. Альфред Шнауфер женился на Марте Фрей. И за тем 16 февраля 1922 г. в госпитале близлежащего Штутгартта фрау Марта родила своего первенца, которого окрестили Хейнцем-Вольф гангом, которому было суждено стать лучшим ночным асом Второй мировой войны. Следует заметить, что в некоторых источниках его называют Хейнц-Вольфганг, но это неправильно, так как Хейнц – это имя, данное мальчику при крещении, а Вольфганг – имя крестного отца. В Германии, как и во многих других странах, принято давать ребенку в качестве второго имени имя крестного отца (или матери, если это девочка).

В тот год страну буквально захлестнула сильнейшая инфляция. Так, доллар, за который ранее давали четыре дойчмарки, к январю 1923 г. уже стоил 20 тысяч марок. К ноябрю того же 23-го года дойчмарка буквально стоила меньше, чем бумага, на которой была напечатана. Любой, кто хотел купить валюту, должен был теперь заплатить за один доллар 4200 миллионов марок – цифру, которую легко написать, но которую совершенно невозможно представить! Тогда в Германии разорилось множество мелких и не очень производителей и торговцев. Однако фирма Шнауферов преодолела все трудности, возможно потому, что вино, это такой продукт, который требуется всегда и который легко на что-нибудь обменять.

В 1925 г. у четы Шнауфер родился второй сын Манфред, в 1927 г. – дочь Вальтраут, а в 1928 г. – третий сын Эккарт.

В 1928 г. умер Герман Шнауфер, и управление фирмой полностью перешло к его сыну Альфреду. Семейное дело продолжало процветать и расширяться. Повозки с лошадьми были заменены автомобилями, и вино теперь уже не продавали бочками, как прежде, а разливали в бутылки. Положение семьи было стабильным, и материально она была полностью обеспечена.

Альфред Шнауфер был хотя и строгим, но справедливым и любящим отцом. Его семья держалась не на репрессивной дисциплине, а на вполне сознательно соблюдаемых семейных правилах и традициях.

В шестилетнем возрасте Хейнц, как и другие дети, пошел в местную «народную школу». Родители понимали, что их сын одаренный ребенок, и их ожидания подтвердились, когда тот начал учиться. Знания давались ему легко, и он быстро стал лучшим учеником в школе. Хейнц был добрым и общительным ребенком, у которого совершенно не было врагов. Кроме того, у него оказались и отличные музыкальные способности, и уже в раннем возрасте он мог играть на фортепьяно и аккордеоне.

Ойген Лебцельтер, учившийся тогда вместе с Хейнцем, позднее вспоминал: «Дома наших родителей на Ледергассе в Кальве стояли недалеко друг от друга, так что Хейнц и я познакомились еще до того, как пошли в начальную школу. Спустя столько лет я не смогу вспомнить всех подробностей, в конце концов, прошло почти семьдесят лет, но одну вещь я, как и другие мои товарищи, твердо знаю, – Хейнц был не только одним из самых способных учеников, он также был одним из наиболее любимых. Я особенно хорошо помню, что он никогда не участвовал в ссорах, которые иногда были очень ожесточенными, а, наоборот, всякий раз пробовал, когда это было возможно, добиться мира. Это сделало его очень популярным не только среди учеников, но и среди учителей. Все мы очень расстроились, когда через три года Хейнц оставил нас, чтобы перейти в школу высшей ступени. Я должен добавить, что Хейнц был лучшим в классе не только в академических дисциплинах, но на всех школьных спортивных соревнованиях».

Проучившись в начальной школе четыре года, Хейнц перешел в гимназию, находившуюся тоже в Кальве. Он заинтересовался молодежными военизированными организациями, которые тогда во множестве появились в Германии. В начале 1933 г. десятилетний Шнауфер вступил в «Юнгфольк» – младшую ступень «Гитлерюгенда», в которую входили мальчики от десяти до четырнадцати лет.

Тем временем ситуация в стране быстро менялась. Сразу же после прихода к власти Гитлер начал реформу системы образования, чтобы искоренить, по его мнению, «декадентскую» культуру, унаследованную от Веймарской республики. Главной целью проводимых изменений было распространение среди молодежи идей национал-социализма. Руководитель нацистского союза учителей Ханс Шемм говорил: «Те, кто имеет на своей стороне молодежь, управляют будущим». Все школьные программы были акцентированы на изучении немецкой истории. Большое внимание уделялось так называемым расовым исследованиям, в основе которых лежал принцип превосходства арийской нации и слабости других этнических групп, особенно евреев. Было значительно сокращено религиозное образование, а сами уроки на религиозные темы сделали факультативными, и их посещение было необязательным для учеников.

Одновременно нацистское руководство видело потребность в создании специальных элитных школ, где могли бы обучаться и тренироваться будущие лидеры нации. Было создано три типа таких учебных заведений: школы «Ordensburgen» носили названия средневековых замков рыцарей Тевтонского ордена и фактически стали «университетами» нацистов, готовившими тщательно отобранных студентов обычных университетов к роли руководителей партии; в «Adolf Hitler Schule» набирали учеников из числа членов «Юнгфолька», которые затем в восемнадцать лет могли поступить в «Ordensburgen»; «Nationalpolitische Lehranstalt» (сокр. «Napola»), занимавшие промежуточное положение между двумя первыми школами.

Уже в 1933 г. были созданы первые три школы «Napola» – в Потсдаме, в городке Плён, в 25 км юго-восточнее Киля, и в Кёслине (ныне Кошалин, Польша). Фактически это были кадетские училища. Обучение в них было поставлено по военному образцу, многие преподаватели были действующими офицерами и унтер-офицерами. Ученики делились на взводы вместо классов. Они носили полувоенную форму, и среди них были различные типы старшинства, как в армии. Их называли «Jungmannen» – в этом названии отразилась тяга нацистского руководства подражать рыцарям Тевтонского ордена. В Средние века юнгманном называли молодого человека, хотевшего стать рыцарем, но который еще должен был заработать это звание.

Ежегодно школы «Napola» проводили набор новых курсантов. В течение недели кандидаты сдавали строгие экзамены и тесты. Основными критериями для отбора были «расовая чистота», успехи в академическом школьном образовании и физические качества. При этом социальное положение родителей абсолютно не принималось во внимание.

В 1938 г. шестнадцатилетний Хейнц Шнауфер поступил в школу «Napola», находившуюся в городке Баккнанг, в 26 км северо-восточнее Штутгарта. Тогда из четырехсот кандидатов отбор прошли лишь сорок. В школе была строгая дисциплина, и жизнь курсантов строго регламентировалась. Обычно распорядок включал четыре часа академических занятий утром, затем днем – занятия гимнастикой, плаванием, легкой атлетикой, преодоление полосы препятствий. Для получения практических навыков широко использовались экскурсии и работы на фермах, угольных шахтах и сталелитейных заводах.

Курт Мейер, учившийся в «Napola» вместе со Шнауфером, рассказывал:

«Хейнц Шнауфер и я были друзьями, и мы сидели рядом. Я впервые встретил его в начале 1938 г. в Баккнанге, когда нам было по шестнадцать и семнадцать лет соответственно. Он сдал трудные вступительные экзамены в NPEA и как будущий юнгманн был включен в мой взвод. Хейнц быстро адаптировался к трудной, но интересной учебе в „Napola“. Он очень скоро стал выделяться из-за своих достижений в учебе и был хорошим, добрым товарищем. Мы дали ему прозвище Schnoffer, произнося его с французским прононсом, потому что он любил французский язык.

В 1939 г. Хейнц и я, единственные из нашего класса, перешли в школу NPEA в Потсдаме. Там был так называемый летный взвод, и со всех школ NPEA в него прибыли юнгманны для дальнейшей летной подготовки. Тогда в Германии, насколько известно, было пятнадцать школ NPEA, и из них было собрано 35 добровольцев, пожелавших затем стать курсантами офицерской авиашколы.

В Потсдаме мы начали летать на планерах и изучать самолетостроение. Кроме того, у нас продолжались обычные занятия, спортивные и другие тренировки (учебные тревоги, ночные марши и так далее). В школе было много парусных лодок олимпийского класса, и у нас было время научиться ходить под парусом.

Для полетов на планерах мы использовали склоны Гютерфельде в районе Потсдама. Сначала мы выполняли короткие полеты на учебном планере SG38, который мы окрестили «осколком черепа». Среднее время, которое показал наш взвод во время первого полета, было двенадцать секунд, но Хейнц Шнауфер продержался в воздухе 18 или 19 секунд. С самого начала он был одаренным пилотом и всегда был впереди нас. Позже у нас появился спортивный самолет Klemm25, который поднимал в воздух двухместный планер Go4.

20 апреля 1939 г. в честь пятидесятого дня рождения Гитлера на оси «Восток – Запад» в Берлине был устроен большой парад. Специальные места рядом с магистралью были выделены для юнгманнов из NPEA Потсдама. Из-за высоких эсэсовцев, выстроившихся вдоль дороги, нам было не очень хорошо видно, и мы забрались на близлежащие деревья. Хейнц и я поднялись на самую верхушку дерева, оттуда у нас был великолепный обзор по сравнению с другими зрителями, включая многих иностранных военных атташе. Когда над нами пролетали самолеты, я увидел, как Хейнц зачарованно смотрит на них, как будто говоря: «Однажды и я буду в одном из них!» Так оно и случилось, он одним из первых был направлен в авиашколу. С этого момента я и Хейнц потеряли связь друг с другом. Из тридцати пяти юнгманнов летного взвода в Потсдаме лишь пятеро пережили войну».

Упомянутая выше ось «Восток – Запад» была частью плана по перестройке Берлина, составленного самим фюрером. Она представляла собой прямой проспект длиной около девяти километров. Он начинался от Унтерден-Линден, проходил под Бранденбургскими воротами и заканчивался на Адольф-Гитлерплатц.

15 ноября того же 39-го года Шнауфер прибыл в 42-й учебный авиаполк Люфтваффе, расквартированный в Зальцведеле. После прохождения курса начальной военной подготовки его направили в 3-ю авиашколу, находившуюся тогда в городке Губен, в 32 км северо-восточнее Котбуса. Там он выполнял учебные полеты на бипланах FW58, FW44 и Bu131. 20 августа 1940 г. Шнауфер получил сертификат «А/В», подтверждавший, что он прошел базовую летную подготовку и может пилотировать одномоторные самолеты.

После этого он прибыл в авиашколу С3, размещенную на аэродроме Альт-Лонневитц, в 63 км северо-восточнее Лейпцига. Там он прошел курс пилотирования многомоторных самолетов, освоив Do17, He111, Ju88 и Ju86, а также Ju52.

Фритц Энгау, ровесник Шнауфера, вспоминал о жизни в Альт-Лонневитце: «Курсанты размещались в примитивных бараках-казармах на основном аэродроме или на вспомогательных аэродромах в Альтенау и Прече. Казармы были так щедро окружены траншеями на случай воздушных налетов, что ночью выходить на улицу без факела было небезопасно. Питание было скудным, частые туманы и тонкие стены бараков делали ночи довольными холодными.

Казарма в Альтенау особенно сохранилась в нашей памяти, так как находилась приблизительно в трех километрах от пункта управления полетами и кухни, располагавшихся на противоположной стороне аэродрома. Каждое утро в 05.30, одетые лишь в гимнастические шорты, мы бежали к пункту управления полетами, где дежурный офицер проводил обычную утреннюю поверку. После этого мы быстро возвращались в казарму, чтобы умыться, почистить зубы и т. п., так как точно в 06.40 мы должны были быть на кухне, где нас ждал завтрак. Само собой разумеется, что к этому времени наш внешний вид должен был быть безупречным».

В апреле 1941 г. Шнауферу присвоили звание лейтенанта. Следующей ступенью обучения стали курсы «слепых» полетов в 5-й авиашколе, находившейся в Штаргарде (ныне Старгард-Щециньски, Польша). В течение восьми недель молодой пилот совершал вылеты на Do217 и Ju52, осваивая технику пилотирования исключительно по приборам.

Затем Шнауфер отправился во 2-ю авиашколу тяжелых истребителей. Он провел десять недель на аэродроме Вунсторф, где начал летать на Bf110. В Люфтваффе было обычной практикой, что экипажи самолетов формировались уже на завершающей стадии подготовки. Не сохранилось сведений, кто был первым бортрадистом-стрелком в экипаже Шнауфера, известно только лишь то, что его быстро заменили.

Его новым бортрадистом-стрелком стал 20-летний ефрейтор Фритц Румпельхардт. Он первоначально служил в зенитной артиллерии, а в конце 1940 г. добровольцем перешел в авиацию. Он сначала прошел обучение в школе радистов в Котбусе, а затем – в авиашколе бортрадистов в Нордхаузене. В феврале – июне 1941 г. Румпельхардт прошел курсы «слепых» полетов в Штаргарде, после чего был направлен в Вунсторф. Он потом вспоминал: «3 июля 1941 г. в Вунсторфе я встретил Хейнца Шнауфера. Он был лейтенантом, а я ефрейтором. Я был назначен к Шнауферу потому, что его предыдущий бортрадист оказался неспособным выдержать высший пилотаж. Чтобы и на этот раз не случилось такого же, Шнауфер решил подвергнуть мою способность переносить высший пилотаж самому полному испытанию сначала на Bu131, а затем на Bf110. В результате он сказал: „Давайте попробуем работать вместе“. Шнауфер произвел на меня очень хорошее впечатление и как офицер, и как пилот, и я быстро стал ему полностью доверять. 12 июля 1941 г. я впервые полетел вместе с ним».

Именно в Вунсторфе Шнауфер и Румпельхардт решили попросить командование, чтобы их направили в ночную истребительную авиацию. Осенью 41-го года ночные истребители Люфтваффе начали одерживать первые победы, и пропаганда Третьего рейха активно расхваливала их успехи. Численность ночной истребительной авиации быстро росла, и ей требовалось все больше экипажей. Ведущие пилоты-ночники были посланы с лекциями по различным авиашколам, в т. ч. и в Вунсторф, чтобы вербовать там добровольцев. Тот же Румпельхардт рассказывал: «К концу нашего обучения в Вунсторфе начали набирать добровольцев в ночную истребительную авиацию. После разговора со мной Шнауфер заявил о нашем согласии, как и еще два экипажа. Мы отправились в Шлайссхайм, чтобы пройти подготовку для действий ночью. Шнауфер полагал, что ночная истребительная авиация даст ему больше возможностей для профессионального успеха и что, вероятно, ночь даст ему больше шансов выжить, но последнее – это мое личное мнение».

На аэродроме Шлайссхайм, в нескольких километрах от северной окраины Мюнхена, располагалась недавно сформированная 1-я авиашкола ночной истребительной авиации. Обучение в ней было полностью построено на подготовке экипажей к ночным действиям, и лишь некоторые упражнения, такие как учебные стрельбы по буксируемым мишеням, выполнялись днем. Программа включала обучение взлетам и посадкам в ночных условиях, использованию радиомаяков и взаимодействию с прожекторами. Полеты выполнялись сначала на одноместных Ar96, затем – на двухместных FW58 и только потом – на Bf110.

Отработку же ночного перехвата экипажи должны были уже пройти непосредственно в боевых частях. Там для этого использовалась методика так называемого целевого моделирования, когда один самолет имитировал цель, а другой при помощи наземных операторов должен был выйти на него и занять позицию для атаки. Бортовых РЛС тогда еще не было, и экипажам приходилось осваивать их уже в процессе боевых вылетов.

После завершения подготовки Шнауфер и Румпельхардт были направлены в II./NJG1 под командованием гауптмана Вальтера Эле. Группа базировалась на аэродроме Штаде, расположенном у устья Эльбы, и на тот момент была самой результативной в ночной истребительной авиации. На счету ее пилотов было 100 из 397 британских бомбардировщиков, сбитых к этому времени ночными истребителями Люфтваффе.

1 ноября 1941 г. Шнауфера официально включили в 5./NJG1. Он начал совершать боевые вылеты и почти сразу, как и большинство других молодых пилотов, столкнулся с проблемой, из-за которой довольно сильно переживал.

Дело было в том, что более опытные летчики, которые к тому же почти всегда были старше по званию, неизменно имели приоритет при взлете после поступления сообщения о появлении вражеских самолетов. Они формировали «первую волну», которая, взлетев по тревоге, направлялась к радиомаяку и ожидала там дальнейших инструкций операторов с земли. К тому же времени, когда в воздух поднимались более молодые пилоты, бомбардировщики обычно уже успевали пройти район действия ночных истребителей. Конечно, вполне понятно, что более опытные экипажи первыми шли навстречу противнику, но тем не менее это очень расстраивало молодых пилотов, стремившихся в бой.

К тому же зимой 1941–42 гг. британские бомбардировщики совершали лишь эпизодические налеты на Германию, и у молодых немецких летчиков, включая Шнауфера, просто практически не было шансов добиться успеха. Вечером 30 ноября 1941 г. во время налета на Гамбург лейтенант Людвиг Майстер сбил два самолета: «Веллингтон» и «Уитли», а следующую победу пилоты II./NJG1 одержали лишь в апреле следующего года.

В тот период британская бомбардировочная авиация переживала кризис, и воздушное наступление на Третий рейх было под вопросом. В правительстве Великобритании появились сомнения в эффективности действий RAF. Так, в августе 41-го года секретарь кабинета министров Батт представил доклад, из которого следовало, что итоги налетов британских бомбардировщиков были даже хуже, чем предрекали самые пессимистические прогнозы. Затем 13 ноября премьер-министр Черчилль, по рекомендации своего консультанта лорда Черуэлла, приказал командующему бомбардировочной авиацией сэру Ричарду Перси ограничить число боевых вылетов до тех пор, пока роль и назначение бомбардировочной авиации не будут окончательно определены.

15 января 1942 г. II./NJG1 перебазировалась в Сент-Тронд, в Бельгии. Этот аэродром в 17 км восточнее г. Тинен, на полпути между бельгийской столицей и немецким Ахеном, был идеальным местом, откуда ночные истребители Люфтваффе могли перехватывать британские бомбардировщики, совершавшие налеты на промышленные объекты Рура или на другие цели в Центральной Германии. До начала Второй мировой войны это был полевой аэродром бельгийских ВВС.

После оккупации Бельгии этот аэродром стали использовать Люфтваффе, там базировались бомбардировщики, совершавшие налеты на Англию. Параллельно в Сент-Тронде шло интенсивное строительство, которое превратило его в один из основных аэродромов ночных истребителей Люфтваффе в Западной Европе. Были построены бетонные взлетно-посадочные полосы, ангары и административные здания. Все сооружения замаскировали, а полосы выкрасили в коричневый цвет, чтобы они не выделялись на фоне окружающей местности. Здание бывшей бельгийской кадетской школы переоборудовали под центр управления полетами, а два расположенных невдалеке особняка реквизировали под проживание пилотов. Основные работы были завершены в марте 42-го года – спустя два месяца после прибытия туда II./NJG1.

8 февраля группа внезапно получила приказ срочно перелететь на аэродром Коксейде, на побережье Ла-Манша, в 4 км севернее бельгийского городка Верне. Румпельхардт вспоминал: «Мы вылетели настолько быстро, что у многих из нас не было времени, чтобы взять с собой свои вещи. Одни улетели без своих бритвенных принадлежностей, другие – без кителей. Непосредственно же у меня не оказалось с собой никакой другой обуви, кроме летных сапог на меху. И только уже во время инструктажа в Коксейде мы узнали причину нашего столь стремительного перемещения.

12 февраля началась операция «Доннеркейл». Линейные корабли «Шарнхорст», «Гнейзенау» и «Принц Евгений», блокированные в гавани Бреста, должны были пройти через Ла-Манш, чтобы иметь возможность снова активно участвовать в войне на море. Ранним утром нам прочитали приказ фюрера: «Ни один истребитель не может оставить район действий, пока не прибудет замена. Ни один вражеский самолет не должен прорваться к кораблям. Если у вас кончится боезапас, вы должны таранить вражеский самолет! Линкоры должны быть сохранены любой ценой, даже если это означает потерю последнего истребителя!»

К нашему большому облегчению, мы были назначены в так называемый резерв «первой линии», который не должны были бросать в бой, пока имелось достаточное число одномоторных истребителей. Чувства, какие мы испытывали от возможной необходимости в ближайшее время войти в сражение, можно только предполагать.

Утром над Ла-Маншем был густой туман, и командование надеялось, что он продержится долго. Мы сидели в оперативной комнате, и наши нервы были натянуты до предела. До полудня мы непрерывно по кратким радиосообщениям следили за продвижением кораблей. Приблизительно в 12.30 они вошли в самое узкое место Ла-Манша, и со стороны английского побережья в то же время не было никакой реакции. Для меня это было чудо, и я до сих пор не могу понять, как англичане, имея высокоразвитую радиолокационную сеть, до тех пор все еще не смогли обнаружить конвой. В эфире стояла почти жуткая тишина, которая в 13.30 была внезапно прервана кодовым сообщением, обозначавшим, что другая сторона наконец поняла, что происходит. К этому времени корабли были уже вне досягаемости британской береговой артиллерии. Момент самой большой опасности миновал, и теперь дневные истребители могли одни справиться с торпедоносцами и бомбардировщиками.

В целом операция «Доннеркейл» прошла с огромным успехом, и что было очень важно для нас, ночные истребители были сохранены для своей непосредственной работы. Наша роль в защите кораблей еще не была закончена. До вечера мы находились в резерве, а затем перелетели на аэродром Шипхол в пригороде Амстердама. На следующий день в полдень мы совершили разведывательный вылет над Северным морем и затем перебазировались на остров Зильт. Через несколько дней мы снова перелетели на другой аэродром, на этот раз в Ольборг в Дании. Взлетев оттуда, мы пересекли Скагеррак и приземлились на аэродроме Ставангер-Сула.

Нашей задачей было прикрывать с воздуха «Адмирала Шеера» и «Принца Евгения». Мы выполнили два боевых вылета, но ни разу не вошли в контакт с противником. В плотном строю мы описывали над кораблями круги на высоте между двумя и тремя тысячами метров. Когда мы это делали, я заметил кое-что странное. «Принц Евгений» не имел обычной острой кормы, я видел, что она была как бы «квадратная». Только позже я узнал, что взрывом мины ему оторвало около восьми метров кормы».

10 апреля Шнауфера назначили офицером по техническому обеспечению II./NJG1 и перевели в штабное звено группы. Надо отметить, что в организационной структуре Люфтваффе был ряд должностей, в том числе должности адъютанта и офицера по техническому обеспечению, обычно, если не всегда, занимаемые кадровыми офицерами. Поскольку Шнауфер был таковым, его и назначили на этот пост. В то же время множество пилотов относились к «офицерскому составу резерва», который привлекался на службу только на время войны. При этом среди них было большое число известных асов, занимавших различные командные посты в Люфтваффе.

Теперь в обязанности молодого пилота входило следить за техническим состоянием самолетов, их ремонтом и так далее. Если учесть, что в II./NJG1 тогда было около тридцати Bf110, то можно представить, что это выполнить непросто. Людвиг Майстер вспоминал: «Хейнц Шнауфер и я встретились в ноябре 1941 г., когда мы оба были направлены в 5./NJG1. Мы очень хорошо относились друг к другу и скоро стали близкими друзьями. Хейнц был очень одарен технически и потому был скоро назначен сначала офицером по техническому обеспечению эскадрильи, а затем и группы. Он отвечал за то, чтобы самолеты были всегда в постоянной готовности к вылетам, и он полностью посвятил себя этой задаче. Если кто-то искал его, то нужно было только пойти на стоянку самолетов, и он точно оказывался там».

В ночь на 31 мая с британских аэродромов поднялись 1047 бомбардировщиков, взявших курс на Кёльн. Это был первый из так называемых рейдов тысячи бомбардировщиков Харриса. Цели достигло около 900 самолетов, которые в течение полутора часов сплошным потоком пролетали над городом, сбрасывая бомбы. В результате 3500 зданий было полностью разрушено и еще 7200 получило значительные повреждения. Кроме того, было уничтожено 1500 промышленных предприятий и других производственных учреждений. Центр города был опустошен, погибли 460 человек.

В ту ночь RAF потеряли 41 бомбардировщик, что составило 3,9 % от общего числа участвовавших в налете самолетов. Из них восемь были на счету пилотов II./NJG1: три бомбардировщика сбил обер-лейтенант Вальтер Барте, по два – лейтенанты Франц Бринкхаус и Гельмут Никлас, и один – лейтенант Бокемейер.

Длительный период фактического бездействия ночных истребителей Люфтваффе закончился. Ощущение того, что они снова «в деле», значительно улучшило моральное состояние летного состава. О том же, каким оно было до этого, можно сделать вывод из следующих слов Румпельхардта: «Десять вылетов по тревоге – и ни одного бомбардировщика! В тот период вся наша группа одержала всего несколько побед. Неопытные экипажи подобно нам, как правило, не включались в первую волну и не посылались в наиболее благоприятный район. В довершение всего в течение первых пяти месяцев года, вплоть до 30 мая, очень немного вражеских бомбардировщиков пролетало через наш район. У нас было чувство, что удача была просто не на нашей стороне. Наше моральное состояние было очень плохим. Дела шли так, что Шнауфер сказал мне, что мы должны серьезно подумать о возможном возвращении в дневную авиацию».

В ночь на 2 июня англичане атаковали Эссен. Это был второй «тысячный налет», хотя в нем участвовало «всего» 956 бомбардировщиков. Именно в эту ночь Шнауфер наконец одержал свою первую победу. В 01.55 он сбил «Галифакс» Mk.II из 76 Sqdn. RAF, который упал на землю около деревни Грес-Дуасо, в 15 км южнее бельгийского города Лёвен. При этом обстоятельства сложились так, что эта победа легко могла стать первой и последней как для Шнауфера, так и для Румпельхардта, которому накануне присвоили звание унтер-офицера.

Последний потом вспоминал об этом вылете: «Только я прикрепил к своей форме новые знаки различия, как мы по тревоге поднялись в воздух, чтобы совершить наш тринадцатый боевой вылет. В 01.04 мы уже были в квадрате 6С. Погода была очень хорошая, радиосвязь с нашим офицером наведения была тоже отличная, так что были все предпосылки для удачного вылета. После того как мы пробыли в воздухе приблизительно минут сорок, мы выполнили наш первый перехват бомбардировщика, летящего на высоте 3500 метров. Оператор передал: „Цель закрыла вас“, но мы пока еще не видели ее. После того как мы по командам с земли неоднократно изменили курс, я заметил выше и справа что-то едва заметное. Я немедленно сообщил новый курс Шнауферу, и спустя несколько мгновений мы увидели вражеский самолет, который быстро вырос в четырехмоторный „Галифакс“.

Истребитель приближался к бомбардировщику сзади и немного ниже. Тот продолжал лететь прежним курсом, очевидно, его экипаж не подозревал о присутствии рядом врага. В 150 метрах от «Галифакса» Шнауфер сделал небольшую паузу, чтобы успокоиться, а затем перешел в атаку, направив Bf110 вверх. Дав несколько залпов из всех бортовых пушек и пулеметов, он затем резко перевел самолет в пикирование, чтобы не попасть в сектор обстрела хвостового стрелка «Галифакса». Быстро развернувшись, Шнауфер начал повторную атаку. Румпельхардт продолжал рассказ: «Сразу после нашей первой атаки на одном крыле появилось небольшое пламя, вторая же атака вызвала огромный шлейф пламени, и судьба гигантской птицы была решена раз и навсегда. Мы ни разу не встретили ответного огня. Мы летели сбоку и в свете пламени могли хорошо видеть британские опознавательные знаки. Мы видели, как экипаж бомбардировщика выпрыгнул на парашютах, и мы были довольны, что они спаслись. Наша радость от нашей первой победы была безгранична. Длинный и совершенно непонятный торжествующий крик пронесся сквозь эфир к наземному пункту наведения, вызвав там не меньшую радость. Эта победа, в конце концов, была также и их. Внезапно „Галифакс“ перевернулся и почти отвесно рухнул на землю. Его падение в 15 км к югу от Лёвена сопровождалось несколькими взрывами, которые были видны в радиусе нескольких миль».

Два члена экипажа «Галифакса» – пилот флайт-сержант Уэст (T. R. A. West) и сержант Томпсон (J. R. Thompson) – погибли, остальные четверо – пайлэт-офицер Маллиган (W. B. Mulligan), сержанты Норфолк (W. J. Norfolk), Олдфилд (J. A. Oldfield) и Уайт (P.Wright) – попали в плен. Всего же в ту ночь англичане потеряли 31 самолет – 3,2 % от общего числа бомбардировщиков, участвовавших в налете.

Тем временем для Шнауфера и Румпельхардта боевой вылет продолжался, и бортрадистстрелок вспоминал далее:

«Незадолго до 03.00 мы снова были в действии. Убрав почти до отказа газ, мы медленно приближались к нашей цели. К моменту получения команды „Цель закрыла вас“ мы были уже в районе Гента, и радиосвязь с наземным пунктом наведения была очень слабой, однако мы продолжали лететь на запад. Внезапно я заметил в небе какоето темное пятно. Нам снова повезло, это был второй „томми“, и он уже входил в пределы досягаемости наших пушек. Из-за волнения мы не смогли точно определить его тип, но в любом случае это был четырехмоторный самолет .

Процедура атаки была той же, что и в первый раз, но теперь дела шли не так гладко. Мы были очень удивлены высокой скоростью противника от 390 до 400 км/ч. Шнауфер снова занял позицию сзади и немного ниже цели. Затем мы выполнили нашу первую атаку, целясь в правое крыло, но без успеха. После второго захода мы смогли заметить лишь небольшое пламя. Перед третьей атакой нам пришлось сначала догонять «томми», летевшего на большой скорости. Мы подошли близко и думали, что видели, как попали в его крыло. В нашу сторону потянулись белые струйки дыма из его топливных баков. Продолжая вести огонь, мы приблизились на дистанцию около двадцати метров. Наша безрассудная храбрость была наказана, и мы сразу же попали буквально под дождь из пулеметного огня. Мы немедленно начали пикировать, чтобы уйти как можно дальше!

Только выровняв самолет, мы смогли оценить эффект вражеского огня. Шнауфер был ранен, как позже выяснилось, пуля застряла в его левой икре. Левый двигатель встал, и из него выбивалось небольшое пламя. Рули не действовали, потому что их тяги были перебиты. Носовая посадочная фара была постоянно включена, вероятно, в результате произошедшего короткого замыкания в цепи, и мы теперь летели подобно освещенной учебной цели. Естественно, мы не видели, какой был результат от нашей последней атаки».

В первый момент Шнауферу и Румпельхардту показалось, что они должны выпрыгнуть на парашютах, но высота была уже около 600 метров, и они решили не делать этого. К счастью, через несколько мгновений пилоту удалось снова запустить левый двигатель и тем самым хоть немного восстановить управляемость «Мессершмитта».

Пока они преследовали бомбардировщик, связь с оператором наведения, который мог сообщить им курс для возвращения на аэродром, окончательно прервалась, и Шнауферу пришлось самому определить примерное направление. Прошло довольно много времени, прежде чем Румпельхардт смог поймать сигналы радиомаяка Сент-Тронда, и теперь они без проблем смогли найти свой аэродром.

Когда они появились над Сент-Трондом, оказалось, что посадочные огни там потушены. Это было обычным делом, если никто не взлетал или не заходил на посадку. Румпельхардт выпустил две обычные сигнальные и одну красную ракету, прежде чем огни были включены. Рули бездействовали, и Шнауфер управлял самолетом только элеронами и регулируя обороты двигателей, что предполагало очень жесткую посадку на большой скорости. Когда их Bf110C «G9+DC» наконец коснулся земли, пилот не смог удержать его, и тот съехал с взлетно-посадочной полосы на вспаханное поле.

Румпельхардт так заканчивал свои воспоминания о том вылете:

«Все переключатели назад и на тормоза! Наконец самолет остановился, и на несколько мгновений вокруг нас наступила почти неземная тишина. Но это не задержало нас, и мы выбрались из кабины настолько быстро, насколько это было возможно. Еще на подходе к аэродрому я по радио вызвал санитарную машину, которая сразу же и забрала раненого пилота. Наша „Дора-Цезарь“ получила девятнадцать пробоин, и я был единственный непострадавший. Но наше терпение, наконец, было вознаграждено, и мы больше не нуждались, чтобы скрываться позади более успешных экипажей.

Утром 6 июня я и Шнауфер были награждены Железными Крестами 2-го класса. До этого момента Шнауфер надеялся, что пуля, застрявшая в его икре, поведет себя так, что он сможет не прекращать боевых вылетов. Но это оказалось нереалистичным желанием, и 8 июня его отправили в госпиталь в Брюссель. С этого момента я оказался лишним и до 26 июня получил отпуск. Я заехал в Брюссель, где нашел Шнауфера в очень плохом состоянии. В результате приема лекарств у него возникла сильная аллергия. Все его тело, и прежде всего лицо, было покрыто сыпью, которая сделала его почти неузнаваемым для меня. На пути домой я посетил его семью в Кальве. Мать Шнауфера очень тепло приветствовала меня словами: «К нам прибыла другая половина Хейнца!»

Шнауфер вернулся из госпиталя 25 июня и уже на следующий день совершил боевой вылет. Румпельхардт тогда еще не успел вернуться из отпуска, и потому вместо него со Шнауфером два раза летал фельдфебель Шульц. Из событий, произошедших той памятной ночью 2 июня, молодой пилот сделал для себя правильные выводы. С тех пор не только его истребитель ни разу не был сбит, но и ни один из членов его экипажа не был ранен.

В ночь на 1 августа в налете на Дюссельдорф участвовало 640 британских бомбардировщиков: 386 двухмоторных «Веллингтонов», «Хэмпденов» и «Уитли», а также 244 четырехмоторных «Ланкастеров», «Стирлингов» и «Галифаксов». Англичане потеряли 41 самолет, или 4,6 % от их общего числа.

На счету пилотов II./NJG1 было семь побед, при этом три из них одержал Шнауфер, взлетевший из Сент-Тронда в 02.13. Сначала в 02.47 в районе голландского Тилбурга он сбил «Веллингтон» Mk.IC DV439 «PPH» из 25 OTU, который совершил вынужденную посадку. Один член экипажа канадский сержант Пенней (W. F. Penney) погиб, а остальные – пайлэт-офицеры Уэйч (P. L. Weich) и Гамильтон (J. Hamilton) и сержанты Валенски (S. Valensky), Вэзи (D. J. Veasey), получив ранения, попали в плен.

Спустя полчаса – в 03.17 – жертвой Шнауфера уже около бельгийского местечка Хулденберг, в 16 км юго-восточнее Брюсселя, стал «Веллингтон» Mk.IC DV552 «UJN» из 27 OTU. На этот раз весь экипаж бомбардировщика, состоявший из новозеландского пилота и пяти австралийцев, погиб.

Прошло еще почти полчаса, и в 03.45 Шнауфер в 12 км северо-восточнее Шарлеруа атаковал и сбил «Уитли» Мк. V BD347 из 24 OTU. Погиб бортстрелок флайт-сержант Уайтинг (W. T. Whiing), а остальные трое летчиков – австралийский пилот пайлэт-офицер Силва (G. Silva), штурман флайт-сержант Блэк (J. B. Black) и бортрадист флайт-сержант Уайхер (A. J. Whicher) – не только уцелели, но смогли избежать плена и затем вернулись в Англию.

Надо заметить, что Bf110C, на котором летал Шнауфер, не имел бортовой РЛС, и многое зависело от квалификации оператора наведения на земле и правильности его команд. Во всех трех случаях оператором наведения, помогавшим экипажу выйти на цель, был обер-фельдфебель Бухте (Buchte).

В ночь на 6 августа группа из двадцати пяти британских бомбардировщиков попыталась совершить налет на Эссен и Бохум. Однако вылет сложился для англичан крайне неудачно, лишь четыре экипажа смогли сбросить бомбы на цель, кроме того, было потеряно пять самолетов. В ту ночь Шнауфер и Румпельхардт впервые совершили боевой вылет с использованием бортовой РЛС «Лихтенштейн», которую установили на их «Мессершмитте».

Румпельхардт, который теперь выполнял функции оператора радара, так прокомментировал этот вылет:

«Впервые мы выполнили боевой вылет с „Лихтенштейном“ ночью 5/6 августа 1942 г. Я смог обнаружить цель на высоте 5000 метров на расстоянии трех километров. Я непрерывно сообщал Шнауферу о нужном курсе, дистанция до цели становилась все меньше и меньше. Вскоре он смог обнаружить ее визуально, но, вероятно, из-за отсутствия нужной концентрации она вскоре снова исчезла из поля его зрения. Мы оба были очень разочарованы тем, что наш первый перехват с использованием „Лихтенштейна“ не завершился успехом. Однако в любом случае оборудование произвело на нас очень хорошее впечатление».

Первую воздушную победу с использованием бортовой РЛС Шнауфер одержал в ночь на 25 августа, сбив около поселка Лоонбеек, в 18 км восточнее Брюсселя, «Веллингтон» Mk.III BJ651 «JNM» из 150 Sqdn. RAF, участвовавший в налете на Франкфурт. Одновременно это была его пятая победа. Все пять британских летчиков, входивших в экипаж бомбардировщика, погибли.

В начале сентября Шнауфер после шестой победы был награжден Железным Крестом 1-го класса, а Румпельхардт получил эту награду 1 октября.

В конце ноября бортрадист заболел и с высокой температурой был отправлен в госпиталь. Пока он отсутствовал, со Шнауфером летал унтер-офицер Хейнц Веннинг. Тот был радиооператором обер-лейтенанта Гельмута Никласа, который получил тяжелое ранение и тоже находился в госпитале. До 16 декабря Шнауфер совершил с Веннингом три боевых вылета, и, хотя все они закончились безуспешно, пилот всегда отзывался о нем как о первоклассном радиооператоре.

Поздним вечером 21 декабря 137 британских бомбардировщиков совершили налет на Мюнхен. В 23.53 Шнауфер в районе деревушки Поелкапелле, в 8 км северо-восточнее г. Ипр, сбил «Ланкастер» Mk.I R5914 «ZN?» из 106 Sqdn. RAF. Три члена экипажа – пилот флайт-сержант Бринкхёрст (J. D. Brinkhurst), бортрадист флайт-сержант Меллорс (T. Mellors) и хвостовой стрелок флайт-сержант Гринвуд (V. Greenwood) – погибли. Остальные четверо – бортинженер флайт-сержант Элсом (H. J. Elsom), штурман флайт-сержант Шеперд (J. A. Shepherd), бомбардир флайт-сержант Лидхэм (S. P. Leedham) и верхний бортстрелок флайт-сержант Уорд (C. Ward) – успели выпрыгнуть на парашютах и попали в плен.

Всего в ту ночь англичане потеряли двенадцать самолетов, или 8,8 % от общего числа участвовавших в налете на Мюнхен.

Вероятно, 21 декабря Шнауфер сбил еще один «Ланкастер». Румпельхардт засек его при помощи своего радара и вывел пилота на позицию для атаки. Оба они затем видели, как после залпа их пушек бомбардировщик загорелся и пошел к земле.

О дальнейшем Румпельхардт потом рассказывал: «Ланкастер» упал недалеко от Граммонта, западнее Брюсселя. Показания очевидцев и время его падения подтверждали, что это могла быть только наша победа. Мы заявили о ней, и все пока шло гладко. Однако оказалось, что гауптман Хергет из I./NJG4 заявил о том, что сбил четырехмоторный «Ланкастер» в то же самое время. Хотя ни один из критериев не подходил к его заявлению, он слишком настойчиво требовал эту победу для себя. Нам сказали, что генерал не может принять решение, кому же присудить эту победу, и что мы сами должны решить это. Мы оказались менее удачливыми».

Говоря «генерал», он имел в виду командира 12-го авиакорпуса генерал-лейтенанта Йозефа Каммхубера. Именно в его компетенцию входило подтверждение побед ночных истребителей.

Пока еще ничто не предвещало, что Шнауфер может стать лучшим асом ночной истребительной авиации. Все знали, что в ночь на 1 августа он в одном вылете сбил сразу три самолета, но многие полагали, что была лишь «вспышка».

Казалось, подтверждением этого было то, что свою следующую победу Шнауфер одержал только лишь 14 мая 1943 г. Правда, первые четыре месяца этого года оказались неудачными в целом для всей II./NJG1. В зону ответственности группы входил 6-й сектор, расположенный западнее Сент-Тронда. Он был разбит с севера на юг на три квадрата – 6А, 6В и 6С. К последним с востока примыкали районы патрулирования системы «Небесный полог», имевшие кодовые названия «Колибри», «Серна» и «Синица». Через них обычно проходили маршруты полета британских бомбардировщиков, совершавших налеты на города и промышленные объекты Рура.

Однако в январе – апреле 43-го года основные усилия бомбардировочного командования RAF были сосредоточены на других направлениях. Используя длинные зимние ночи, англичане атаковали города в глубине Германии: Берлин, Штутгарт, Мюнхен, Нюрнберг, и портовые города – Гамбург, Бремен, Вильгельмсхафен и Киль. Бомбежкам также подвергались цели в итальянских городах Турин, Милан и Специя и базы немецких подлодок в Сен-Назере и Лорьяне, на побережье Бискайского залива. В результате истребители II./NJG1 практически оказались не у дел.

В то время британские бомбардировщики появлялись над Руром лишь четырнадцать раз. В январе они совершили пять налетов на Эссен и по одному на Дуйсбург и Дюссельдорф, в феврале – два налета на Кёльн, в марте – два налета на Эссен и в апреле – два налета на Дуйсбург и один на Эссен. При этом пилоты II./NJG1 в январе вообще не одержали ни одной победы, в феврале на их счету были два самолета, в марте – один и в апреле – два. Такая низкая результативность объяснялась прежде всего недостаточной гибкостью схемы «Небесный полог», разработанной генералом Каммхубером. В соответствии с ней истребители патрулировали в заранее определенных квадратах, вместо того чтобы вести активный поиск вражеских бомбардировщиков по всему маршруту их полета.

В ночь на 14 мая 432 британских тяжелых бомбардировщика, а также десять «Москито» атаковали Бохум – центр угольной промышленности Рура. Согласно данным Люфтваффе, ночные истребители с 23.22 по 04.06 сбили двадцать шесть самолетов: десять «Галифаксов», восемь «Ланкастеров» и по четыре «Стирлинга» и «Веллингтона». Из четырех побед, одержанных пилотами II./NJG1, две были на счету Шнауфера.

Сначала Шнауфер в 02.14 на высоте 3700 метров недалеко от голландского г. Херлен сбил «Стирлинг» Mk.I R9242 «BUO» из 214 Sqdn. RAF. Пилот флайт-сержант Гибней (R. M. Gibney) и три члена экипажа погибли, а трое других уцелели и попали в плен.

Затем он в 03.07 на высоте 4700 метров около бельгийского Лёвена атаковал «Галифакс» JB873 «EYJ» из 78 Sqdn. RAF, который за сорок пять минут до этого сбросил бомбы на Бохум. Горящий бомбардировщик упал в 5 км юго-восточнее Лёвена, командир его экипажа флайт-сержант Дэн (G. Dane) и второй пилот флайт-сержант Боди (J. H. Body) погибли. Остальные шесть человек спаслись, при этом пятеро оказались в плену, а шестой – штурман флайт-сержант Годдард (R. G. Goddard) – избежал этой участи и затем смог вернуться в Англию.

В ту ночь со Шнауфером в качестве радиооператора летал лейтенант Баро. Его же постоянного радиооператора Румпельхардта еще в феврале рекомендовали для подготовки в качестве офицера. Успешно пройдя отборочные курсы, тот с 1 мая по 15 июня сам был инструктором на курсах младших унтерофицеров, а затем с середины июля до 18 сентября учился в офицерской школе. Забегая несколько вперед, можно сказать, что первый боевой вылет со Шнауфером после восьми месяцев отлучки Румпельхардт совершил в начале октября 43го года, когда у того на счету было уже 28 побед. В течение этого периода пилот летал с несколькими радиооператорами. Двенадцать побед он одержал с лейтенантом Баро, пять – с унтер-офицером Эрихом Хандке и по две – с обер-лейтенантом Фрейманном и унтер-офицером Хейнцем Бэрвольфом.

Тем временем ночные налеты набирали все большие обороты, и потери сторон быстро росли. Спустя две недели, в ночь на 30 мая, во время отражения налета на Вупперталь ночные истребители Люфтваффе в течение получаса – с 02.07 по 02.37 – сбили двадцать два бомбардировщика: десять «Галифаксов», пять «Стирлингов», четыре «Веллингтона» и три «Ланкастера». RAF потеряли более 200 членов экипажей, большинство из них погибли, некоторые попали в плен, и лишь горстка, совершив рискованное путешествие, смогла вернуться обратно в Англию. В то же время в Вуппертале при бомбежке и от возникших пожаров погибли около трех тысяч человек, очень сильно пострадала старая, историческая часть города.

В ту ночь Шнауфер снова одержал сразу три победы. В 23.51 он поднялся с аэродрома Сент-Тронд и был направлен операторами наземного управления в район патрулирования «Амфибия».

В 00.48 на высоте 3500 метров около бельгийского городка Эйпен он перехватил и сбил «Стирлинг» Mk.III BF565 «HAH» из 218 Sqdn. RAF. Все семь членов экипажа бомбардировщика во главе с австралийским пайлэт-офицером Алланом (S. G. Allan) погибли. Затем в 01.43 Шнауфер на высоте 6500 метров атаковал «Галифакс» Mk.II DT804 «TLC» из 35 Sqdn. RAF. Самолет упал в 7 км северо-западнее Сент-Тронда, и опять весь экипаж из семи человек погиб.

Потом в 02.22 он на высоте 4500 метров перехватил «Стирлинг» Мк. III BK688 «HAA» из 218 Sqdn. RAF. Бомбардировщик врезался в землю в 22 км севернее Сент-Тронда, и все семь британских летчиков во главе с флайт-сержантом Дэвисом (W. A. M. Davis) погибли. Сам же Шнауфер в 02.31 благополучно приземлился в Сент-Тронде.

Ситуация в воздухе над Европой постепенно менялась. Авиация союзников завоевывала все большее превосходство, и теперь уже опасность подстерегала пилотов ночных истребителей Люфтваффе не только ночью. В начале июня произошел следующий случай. Лейтенант Фритц Энгау должен был перегнать Bf110 Шнауфера из Сент-Тронда на завод фирмы «Эрла» в Брюсселе. Там обшивку самолета должны были отполировать, чтобы добавить к его скорости еще несколько километров.

Перелет был коротким – не более 75 км, – и механики в Сент-Тронде уже предварительно подготовили «Мессершмитт» для предстоящих работ, сняв, в частности, фонарь кабины. Позади пилота, спиной к нему, на месте радиооператора разместился Шнауфер, летевший на этот раз в качестве пассажира. Ни на одном из них не было наушников внутренней связи.

О том, что затем произошло, Энгау рассказывал: «Солнце было высоко в небе, когда я взлетел со Шнауфером в качестве „груза“ и направился в сторону Брюсселя. Я летел приблизительно на высоте 500 метров. Это был прекрасный полет – никакой темноты, никаких облаков, никаких кислородных масок и никакого напряжения. По крайней мере сначала. Под нами была зеленая сельская местность. Здесь и там я мог видеть фермера, двух фермеров, жену фермера, повозки, фермерские дома, сверкавшие в солнечном свете. Казалось, что на земле царит мир. Мы пробыли в воздухе еще совсем мало, когда Шнауфер неожиданно сзади сильно ударил меня в правое плечо. Когда я обернулся, то увидел, что он показывает вверх и вправо».

Шнауфер увидел, что приблизительно в 300–400 метрах над ними появилась «четверка» американских Р47. Казалось, они собираются развернуться для атаки. Энгау немедленно резко бросил «Мессершмитт» вниз, выровняв его уже на уровне верхушек деревьев. К счастью, американцы, вероятно, не успели его заметить, и самолет благополучно прибыл на завод «Эрла». Уже там Энгау спросил у Шнауфера, смог бы тот, в случае если бы их атаковали, стрелять из пулемета, установленного сзади в кабине. Шнауфер спокойно ответил, что теоретически он знает, как использовать его, но поскольку у них на борту не было боеприпасов, его знания все равно были бы бесполезны.

В ночь на 22 июня британские самолеты подвергли бомбежке Крефельд, в котором погибли около тысячи жителей. Ночные истребители и зенитная артиллерия Люфтваффе сбили 44 самолета, двенадцать из которых были «патфиндерами». Одна победа была на счету Шнауфера, который в 01.33 на высоте 4300 метров сбил «Стирлинг» Mк. III BK712 «HAD» из 218 Sqdn. RAF. Бомбардировщик упал в 3 км северо-восточнее бельгийского городка Арсхот, в 16 км северо-восточнее г. Лёвен, и весь его экипаж во главе с пайлэт-офицером Шиллинглоу (W. Shillinglaw) погиб.

В ночь на 25 июня британские бомбардировщики совершили налет на Вупперталь, где погибли 2800 человек. В течение трех часов – с 00.25 до 03.35 – ночные истребители сбили восемь «Галифаксов», семь «Стирлингтов», по шесть «Ланкастеров» и «Веллингтонов». Среди последних был самолет, сбитый Шнауфером в 02.58 на высоте 4700 метров и упавший в одном километре южнее г. Лёвен.

В ночь на 29 июня 608 британских тяжелых бомбардировщиков совершили массированный налет на Кёльн, стоивший жизни 4377 его жителей. В течение полутора часов ночные истребители сбили двадцать пять самолетов: по девять «Ланкастеров» и «Галифаксов», пять «Стирлингов» и два «Веллингтона». Пилоты II./NJG1 без потерь со своей стороны одержали девять побед, три из которых были на счету Шнауфера. Сначала в 01.30 в 9 км юго-восточнее Вервье на высоте 5900 метров он сбил «Ланкастер», затем в 01.45 в 7 км северо-восточнее Льежа – «Галифакс», и спустя десять минут в 4 км севернее Льежа, – еще один «Галифакс».

1 июля 1943 г. Шнауферу присвоили звание обер-лейтенанта. В ночь на 4 июля англичане снова атаковали Кёльн. На этот раз в налете участвовало 653 бомбардировщика, тридцать из которых были сбиты ночными истребителями. На этот раз жертвами Шнауфера стали два самолета: в 00.48 на высоте 4500 метров – «Веллингтон» из 196 Sqdn. RAF, и в 01.01 на высоте 4400 метров – «Стирлинг» из 149 Sqdn. RAF.

Еще четыре бомбардировщика было на счету других пилотов II./NJG1. При этом группа потеряла один Do217. Вскоре после взлета из Сент-Тронда он был атакован и сбит одним из британских ночных истребителей. Весь его экипаж – обер-лейтенант Фухс, унтер-офицер Адами и обер-фельдфебель Мачук – погиб.

В ночь на 9 июля около трехсот британских бомбардировщиков совершили очередной налет на Кёльн. Погода была не очень хорошая, самолеты скрывались в толстом слое облаков, и потому немецкие ночные истребители смогли сбить только шесть «Ланкастеров». На счету II./NJG1 было два самолета, в том числе Шнауфер одержал свою двадцатую победу. В 02.33 он на высоте 6100 метров атаковал бомбардировщик из 49 Sqdn. RAF, который затем упал на северном берегу Альбертканала, в 7 км северо-западнее г. Херенталс. И уже в который раз весь экипаж «Ланкастера» из семи человек погиб.

В конце июля – начале августа тактика действий ночных истребителей Люфтваффе претерпела существенные изменения. Это было вызвано прежде всего тем, что англичане начали применять радиолокационную систему слепого бомбометания H2S, а также использовать дипольные отражатели «Window». Одновременно результаты бомбежек по площадям становились все более ужасающими. Так, только 24 июля – 2 августа в ходе налетов союзной авиации погибли от 40 до 50 тысяч человек. Рейхсмаршал Геринг, потрясенный такими цифрами потерь среди гражданского населения, дал официальное согласие на использование ночными истребителями тактики «Ручной кабан», которая фактически была тактикой свободного ночного боя.

В ночь на 11 августа 653 британских четырехмоторных бомбардировщика атаковали Нюрнберг. В воздух было поднято семнадцать истребителей II./NJG1, из них двенадцать действовали по старой схеме «Небесный полог», а остальные пять должны были использовать новую тактику. Последние самолеты пилотировали наиболее результативные пилоты: у командира II./NJG1 майора Вальтера Эле к этому времени было двадцать восемь побед, у обер-лейтенанта Шнауфера – двадцать, у гауптмана Эккарта-Вильгельма фон Бонина – семнадцать, у обер-лейтенанта Вильгельма Телге – двенадцать и у обер-лейтенанта Вальтера Барте – десять.

Шнауфер взлетел из Сент-Тронда в 23.58, на этот раз его радиооператором был обер-лейтенант Фрейманн. Спустя тридцать четыре минуты он в 25 км юго-западнее Дармштадта атаковал и сбил «Ланкастер». Это была первая победа на общем счету II./NJG1, одержанная в соответствии с тактикой «Ручной кабан». Она же стала последней победой Шнауфера в составе этой группы.

По воспоминаниям Фритца Энгау, дружившего со Шнауфером, последний уже в течение некоторого времени хотел перейти в IV./NJG1. Эта группа во главе с майором Гельмутом Лентом базировалась в Леувардене, в северной части Голландии, и была одной из наиболее результативных групп ночной авиации, так только на счету ее командира тогда было уже шестьдесят побед. Ее пилоты обычно атаковали британские бомбардировщики над Северным морем еще на подходе к голландскому побережью.

Шнауфер считал, что в Леувардене по сравнению с Сент-Трондом будет больше шансов увеличить число своих побед. Энгау рассказывал, что в ночь на 14 июля во время отражения налета на Ахен Лент совершил короткую посадку в Сент-Тронде и что именно тогда Шнауфер обратился к нему с просьбой о переводе в его группу.

Неизвестно, помогло ли это или нет, но так или иначе 13 августа Шнауфер был переведен в IV./NJG1. Его назначили командиром 12./NJG1 вместо обер-лейтенанта Эберхарда Гардиевски, который вечером 25 июля не вернулся после атаки американских В17, участвовавших в налете на Гамбург. Над Северным морем его Bf110 был подбит заградительным огнем бортстрелков «Летающих Крепостей». Пилот и его радиооператор унтер-офицер Фритц Абромейт успели выпрыгнуть на парашютах, однако затем их резиновую лодку обнаружил британский спасательный катер, искавший в том районе сбитых американских летчиков, и они попали в плен.

Тем временем 1 августа майор Лент был назначен командиром NJG3, а IV./NJG1 возглавил гауптман Йоахим Ябс, чьи первые впечатления о Шнауфере оказались не вполне благоприятными. Однажды ночью, вскоре после его прибытия в Леуварден, группа получила приказ на взлет. Естественно, что Ябс и Шнауфер были в составе первой «волны». Когда Bf110 командира группы выруливал на старт, сбоку неожиданно появился «Мессершмитт» Шнауфера, который, вместо того чтобы уступить дорогу, сам первым поднялся в воздух. Сразу после посадки Ябс вызвал командира эскадрильи в штаб и, сделав ему выговор за «нарушение субординации», напомнил, что это он его начальник, а не наоборот. «Он очень высокомерный молодой человек» , – сказал после этой встречи Ябс.

Однако уже совсем скоро Ябсу пришлось изменить свое мнение о Шнауфере как о пилоте и как об офицере. 16 августа того наградили Германским Крестом в Золоте, к которому его представили после двадцати побед.

В ночь на 24 августа Шнауфер одержал первую победу в составе IV./NJG1. Эрих Хандке, летевший тогда с ним в качестве радиооператора, в одном из своих послевоенных интервью рассказывал:

«В течение получаса мы вели поиск севернее Рура. Между Мюнстером и Ганновером мы видели три одномоторных истребителя, они летели с включенными хвостовыми огнями. Внезапно Шнауфер заметил слева и выше четыре вспышки огня из выхлопных труб двигателей. Эти вспышки принадлежали „Галифаксу“. Шнауфер атаковал его снизу, дав короткую очередь по левому крылу, и затем быстро ушел вниз. Крыло загорелось, в первый момент там было небольшое пламя, но спустя две минуты за ним тянулся шлейф горящего бензина длиной двадцать метров. Вскоре мы заметили, что три человека выпрыгнули на парашютах. Внезапно горящий бомбардировщик свалился в штопор и исчез в облаках, которые были на высоте 2000 метров. Сначала было видно красное свечение, а затем яркая вспышка. На следующий день мы прилетели в Целле. Падение бомбардировщика было замечено местным постом воздушного наблюдения, так что у нас был свидетель».

Жертвой Шнауфера стал «Галифакс» Мк. II JD379 «KNM» пайлэт-офицера Месси (A. Massie) из 77 Sqdn. RAF, который в 20.19 по местному времени вылетел с аэродрома Элвингтон, в 10 км юго-восточнее г. Йорк. Четыре из семи человек его экипажа успели выпрыгнуть на парашютах. Среди них был и верхний бортстрелок флайт-сержант Чарльз Бристер (Charles W. Brister), вспоминавший:

«На брифинге нам сообщили, что мы атакуем Берлин. Мы успешно пересекли Северное море, Голландию и оказались над Германией. Наш хвостовой стрелок, сообщив шкиперу, что внизу появился ночной истребитель, начал стрелять. Я хотел попросить шкипера накренить самолет сначала на один борт, а затем на другой, чтобы я тоже мог стрелять вниз, и что было нашей обычной практикой. В этот момент две очереди снизу пробили топливные баки левого крыла. Сначала было лишь небольшое пламя, и шкипер направил самолет вниз, чтобы сбить его, но от этого стало только хуже.

Хвостовой стрелок и я договорились, что будем помогать друг другу, если у нас когда-либо возникнут проблемы, так что я попробовал добраться до хвостовой башни. Когда я уже был почти там, самолет резко пошел вниз, и меня отбросило назад к своей башне. Самолет вращался, и я больше не мог добраться до хвостовой башни. С огромным трудом я сумел надеть парашют и достичь заднего аварийного люка, который открыл еще на пути к хвостовой башне. Сидя на полу, я опустил ноги в люк, и воздушный поток вытащил меня наружу. Я успел заметить, что горел почти весь левый борт и левый стабилизатор. Я совершил посадку на лес где-то северо-восточнее Целле».

Всего в ночь на 24 августа немецкие зенитная артиллерия и ночные истребители сбили 56 из 727 британских бомбардировщиков, участвовавших в налете на Берлин.

В ночь на 31 августа 660 тяжелых бомбардировщиков RAF атаковали Мёнхенгладбах и Дюссельдорф. На этот раз англичане потеряли двадцать пять самолетов, в том числе Шнауфер в 03.53 севернее бельгийского городка Бре, расположенного в 13 км северо-западнее г. Маасейк, на высоте 4000 метров атаковал и сбил «Веллингтон» Mk.X HE988 «ASU» из 166 Sqdn. RAF. Все пять британских летчиков, находившихся на борту самолета, погибли.

Вечером того же дня британская авиация совершила налет на Берлин, потеряв 47 из 622 бомбардировщиков. Шнауфер в 22.41 на высоте 4500 метров сбил «Галифакс» Мк. II из 35 Sqdn. RAF, упавший затем в паре километров юго-восточнее поселка Кейнре, в 12 км юго-восточнее голландского г. Леммер. Это была его 25я победа. В тот день с ним в качестве радиооператора в обоих случаях летал унтер-офицер Хейнц Бэрвольф.

Надо сказать, что последний был одним из немногих счастливчиков, имевшихся в IV./NJG1, которые по нескольку раз попадали в тяжелейшие ситуации, но выходили из них почти невредимыми. Так, в феврале – марте 1943 г. Бэрвольф летал с унтер-офицером Альфредом Науманном. В ходе одного из дневных вылетов они сбили над Северным морем американский В17, но при этом был подбит и их Bf110. С горящим двигателем они все же смогли дотянуть до голландского острова Амеланд и совершить вынужденную посадку на пляже. Затем однажды во время взлета их «Мессершмитт» съехал с взлетно-посадочной полосы. Науманн попробовал затормозить, но было уже поздно, и самолет закончил взлет в траншее. Радиооператор отделался лишь легкими травмами, а Науманн же был отправлен в госпиталь.

После этого Бэрвольф был включен в экипаж тогдашнего командира 12./NJG1 обер-лейтенанта Гардиевски. Во время первого же совместного боевого вылета их Bf110 вскоре после взлета на высоте около 300 метров взорвался, и они едва успели выпрыгнуть на парашютах. Бэрвольф в темноте приземлился прямо на дерево, стоявшее во дворе крестьянского дома, сломав при этом руку. Первоначально считалось, что их «Мессершмитт» был сбит британским ночным истребителем, но дальнейшее расследование показало, что это могла быть и диверсия. Кстати, сам Бэрвольф считал, что последняя версия более соответствовала истине.

Он совершил вместе со Шнауфером всего несколько боевых вылетов, так как у него неожиданно возникли большие проблемы с дыханием, несмотря на использование кислородной маски. Один раз он даже на некоторое время потерял сознание. Последующее медицинское обследование выявило у Бэрвольфа туберкулез легких, и его отстранили от полетов. После этого вместе со Шнауфером снова начал летать унтер-офицер Эрих Хандке.

10 сентября истребители IV./NJG1 перебазировались из Леувардена в Северную Германию, на аэродром около городка Квакенбрюкк, в 43 км севернее Оснабрюкка. Оттуда было удобно атаковать британские бомбардировщики, совершавшие налеты на цели в Центральной и Восточной Германии, и в частности на Берлин.

К осени 43го года британские ночные истребители «Бьюфайтер», и особенно «Москито», стали очень большой проблемой для Люфтваффе. Оснащенные приборами «Serrate», засекавшими работу вражеских бортовых радаров, они патрулировали в районах наиболее вероятного появления немецких ночных истребителей, а также караулили их около аэродромов, чтобы неожиданно атаковать во время взлета или посадки.

Чтобы хотя бы частично уменьшить угрозу внезапной атаки сзади, командование решило ввести в экипажи Bf110 третьего человека. В Люфтваффе его называли по-разному: иногда бортстрелком, иногда бортмехаником, иногда наблюдателем, однако чаще всего просто третьим человеком. Фактически его основной задачей было следить за тем, чтобы вражеский истребитель не смог внезапно атаковать их. Также он помогал пилоту визуально отыскивать цели, особенно когда радиооператор работал с РЛС. В случае необходимости в его распоряжении был пулемет, установленный на турели в задней части кабины. При этом надо отметить, что некоторые пилоты, включая Шнауфера, приказывали снять со своего самолета задний пулемет, чтобы уменьшить сопротивление воздуха и тем самым увеличить скорость.

Такой человек появился и в экипаже Шнауфера. Им стал 24-летний унтер-офицер Вильгельм Гёнслер из небольшого тюрингского городка Арнштадт, в 19 км юго-восточнее Эрфурта. Он был отличным механиком и в течение длительного времени летал на Dо217, в экипаже известнейшего ночного аса Людвига Беккера. Затем тот пересел на Bf110, чей экипаж состоял тогда лишь их двух человек: пилота и радиооператора, и Гёнслер просто остался не у дел.

Свой первый совместный боевой вылет они совершили поздним вечером 23 сентября во время отражения налета британских бомбардировщиков на Мангейм. В 1962 г. Эрих Хандке в статье в журнале «Jаgerblatt» рассказывал:

« Мы прибыли в район Мангейма, когда там уже горели огни. Мы находились в потоке бомбардировщиков и в любой момент могли обнаружить цель. С нами летел третий человек, который должен был нас оберегать от атаки сзади. Это был унтер-офицер Гёнслер по прозвищу Виллем, который как бортмеханик уже участвовал в семнадцати победах гауптмана Людвига Беккера. Мы сидели с ним спина к спине, и, конечно, нам теперь было довольно тесно в кабине.

Северо-западнее Мангейма нам повезло. Шнауфер имел очень хорошее ночное зрение, но Виллем, возможно, лучше. Внезапно он выкрикнул: «Стой, я вижу его!» Высоко над нами медленно летел «Стирлинг», но наша скорость была слишком большой, и мы проскочили вперед. Затем уже Шнауфер увидел другой, впереди и выше. Снизив скорость и направив самолет вверх, он на мгновение потерял его из виду, но я быстро передал ему курс по данным радара, и мы быстро обнаружили его снова. Мы скорректировали нашу скорость по отношению к бомбардировщику, но тогда мы слишком круто набирали высоту и открыли огонь со слишком большой дистанции – почти с 200 метров. Только четвертой очередью Шнауфер попал в крайний двигатель, в который целился с самого начала. По какой-то причине хвостовой стрелок не открывал огня. Мы летели очень близко от горящего самолета. Он начал терять высоту и на 4600 метрах свалился в пике».

Семь членов экипажа «Стирлинга» погибли, а один летчик сержант Смит (R. G. Smith) уцелел и попал в плен. Затем в феврале 1945 г. в рамках программы по репатриации тяжелораненых и больных военнопленных он вернулся в Англию.

В ту же ночь еще раз подтвердилось, что угроза со стороны британских ночных истребителей не пустой звук. Лейтенант Крёнер, недавно прибывший в IV./NJG1, но уже имевший на счету две победы, при заходе на посадку на аэродром Финтен, у западной окраины Майнца, допустил роковую ошибку. Он включил навигационные огни, и почти сразу же его самолет был атакован и сбит вражеским истребителем. Крёнер и его радиооператор унтер-офицер Дамман погибли.

При этом надо отметить, что «Мессершмитт» самого Шнауфера за всю войну ни разу не был атакован британскими ночными истребителями. Возможно, это было просто удачное стечение обстоятельств, но для этого имелись и определенные объективные предпосылки. Так, например, Румпельхардт никогда не держал свой радар постоянно включенным, как делали некоторые радиооператоры, а включал его, только когда они были в потоке бомбардировщиков и требовалось обнаружить цель. Это значительно снижало риск обнаружения сигналов их РЛС аппаратурой «Serrate», установленной на «Бьюфайтерах» и «Москито».

Наиболее опасным моментом, как видно из случая с лейтенантом Крёнером, оставалась посадка. Большинство немецких пилотов заходили на посадку с включенными навигационными огнями, постепенно снижаясь и уменьшая скорость, что делало их легкой мишенью для барражировавших выше британских ночных истребителей.

Шнауфер же, по воспоминаниям Румпельхардта, использовал другой режим захода на посадку. Он подходил к аэродрому на сравнительно большой высоте и лишь в самый последний момент, включив навигационные огни, начинал резко снижаться, одновременно скользя на крыло. Уже в самом низу он выпускал шасси и сразу же садился. Едва самолет касался полосы, Шнауфер сразу же выключал навигационные огни, и в это же время гасли посадочные огни аэродрома.

Вообще посадочные огни включались только после того, как пилот передавал по радио кодовое слово «Christbaum» («Рождественская елка»). По случайному совпадению гражданское население Германии с черным юмором называло рождественской елкой гирлянды сигнальных огней, которые сбрасывали британские «патфиндеры», обозначая ими цель бомбардировки.

Вечером 3 октября англичане совершили налет на Кассель. Шнауфер в 21.50 на высоте 5300 метров атаковал и сбил «Галифакс» из 158 Sqdn. RAF, который упал в 8 км севернее г. Минден. Это был его последний совместный вылет с радиооператором унтер-офицером Эрихом Хандке. Всего же в течение полутора часов – с 21.47 до 23.15 – ночные истребители Люфтваффе сбили шестнадцать самолетов.

В начале октября на аэродром Квакенбрюкк после окончания офицерской школы прибыл Румпельхардт. Однако тогда он все еще носил погоны фельдфебеля, а звание лейтенанта ему присвоили лишь в апреле 1944 г.

Свой первый успешный вылет экипаж Шнауфер – Румпельхардт – Гёнслер совершил в ночь на 9 октября. Тогда в налете на Ганновер участвовали 504 британских тяжелых бомбардировщика, включая 26 «Веллингтонов». Это был последний рейд на Германию, в котором участвовали эти двухмоторные самолеты. Одновременно еще 119 самолетов нанесли отвлекающий удар по Бремену.

Ночные истребители Люфтваффе сбили 27 бомбардировщиков, два из которых были на счету обер-лейтенанта Шнауфера. Сначала он в 01.13 на высоте 5100 метров атаковал «Галифакс» из 158 Sqdn. RAF, который до этого был уже поврежден зенитным огнем. Самолет упал в 9 км севернее городка Зулинген, в 36 км южнее Бремена. Весь его экипаж во главе с флайт-сержантом Катером (D. C. R. Cater) уцелел и попал в плен. Затем Шнауфер в 01.42 юго-восточнее Ганновера на высоте 5300 метров сбил второй «Галифакс», достигнув рубежа в 30 побед.

В ночь на 18 октября англичане снова бомбили Ганновер. Однако на этот раз над городом висели облака, и он получил значительно меньшие повреждения, чем во время предыдущего налета, когда одних погибших было свыше 1200 человек. В 20.25 Шнауфер на высоте 5300 метров сбил «Ланкастер» из 101 Sqdn. RAF. Тот рухнул в 20 км северо-западнее Ганновера, и девять членов его экипажа погибли. Всего же ночным истребителям с 20.05 до 20.43 удалось сбить двадцать самолетов: восемнадцать «Ланкастеров» и два «Галифакса», или 5 % от общего числа бомбардировщиков, принимавших участие в налете.

В ту ночь британская авиация потеряла 5000-й бомбардировщик с начала Второй мировой войны. При этом ночные истребители Люфтваффе с начала 1940 г. до октября 1943 г. одержали 2520 побед, сбив только в августе 43-го года 290 самолетов. Каждую ночь Бомбардировочное командование RAF в среднем теряло 3,5 % участвовавших в налетах самолетов. На первый взгляд этот небольшой процент потерь на самом деле был смертельным для экипажей бомбардировщиков. Тут в действие вступала простая, но очень жестокая математика. Каждый пилот, штурман и так далее должен был совершить тридцать боевых вылетов, а тридцать раз по 3,5 % равнялось 105 % потерь! И эта математика подтверждалась на практике – мало кто из членов экипажей британских бомбардировщиков благополучно пережил тот период.

Длинные осенние вечера позволили англичанам совершать налеты на города, находящиеся в глубине Германии. Так, вечером 20 октября 358 «Ланкастеров» атаковали Лейпциг. Однако их встретила ужасная погода, и бомбежка не достигла цели. Один из британских штурманов, назвав этот налет «хаотическим», написал в дневнике: «Облака до высоты 20 000 футов по всему пути. Сильное обледенение. Десятиминутный полет по кругу над целью и пробный заход. Приземлились в Уикенби почти без бензина». Тем не менее немцам удалось сбить шестнадцать бомбардировщиков, большинство из которых было на счету ночных истребителей.

В 18.38 Шнауфер взлетел из Квакенбрюкка и направился на запад, навстречу приближавшимся бомбардировщикам. В 19.13 восточнее голландского г. Ассен он на высоте 5400 метров сбил «Ланкастер» Mk.III из 7 Sqdn. RAF. Спустя двенадцать минут около местечка Шпанхарренштетте, в 28 км северо-восточнее немецкого Меппена, его жертвой снова на высоте 5400 метров стал «Ланкастер» Mk.III из 405 Sqdn. RCAF. Оба самолета были «патфиндерами» (целеуказателями) и летели во главе потока бомбардировщиков. Из четырнадцати человек, входивших в их экипажи, в живых остался лишь один бортстрелок с канадского «Ланкастера» – воррэнт-офицер Джонсон (O. Johnson).

Ранним вечером 23 ноября 383 британских бомбардировщика, в числе которых было 365 «Ланкастеров», взяли курс на Берлин. Маршрут их полета проходил над южной оконечностью острова Тексел у голландского побережья, потом бомбардировщики поворачивали немного на юго-восток, а затем уже севернее Ганновера разворачивались точно на восток, к Берлину. Вылетев из Квакенбрюкка, Шнауфер снова полетел на запад. В 18.50 на высоте 5000 метров его первой жертвой снова стал «патфиндер» из 405 Sqdn. RCAF, упавший северо-западнее голландского поселка Тер-Апел, в 15 км северо-восточнее г. Эммен. Спустя десять минут – уже в районе немецкого Клоппенбурга – он сбил «Ланкастер» из 12 Sqdn. RAF. Из двух экипажей уцелели и попали в плен только по одному человеку.

Вечером 16 декабря к столице Третьего рейха направились уже 483 «Ланкастера», одновременно десять «Москито» должны были нанести удары по Касселю и Ганноверу, чтобы отвлечь немецкие ночные истребители. Над Голландией и Северной Германией была сильная облачность, и IV./NJG1, которая еще 1 декабря перебазировалась в Леуварден, получила запрет на вылеты.

Шнауфер сидел на командном пункте эскадрильи, когда услышал по рации сообщение, что британские бомбардировщики уже над Северным морем. Он не выдержал и, сорвавшись с места, бросился к своему самолету, несколько раз прокричав на бегу: «Запуск! Запуск!» Видимость над аэродромом не превышала пятнадцати метров, но его Bf110 «G9+DZ» все же осторожно поднялся в воздух. Набирая высоту, «Мессершмитт» наконец пробил слой облачности, и по внутренней связи пилот с облегчением сказал экипажу: «Видите, юноши, тут вверху небо кристально-чистое».

Румпельхардт вспоминал: «Мы взлетели в 17.37, один истребитель против вражеского потока бомбардировщиков. Мы даже не спрашивали себя о том, стоит ли рисковать. Нижняя кромка облаков была на высоте тридцати метров, огни аэродрома в тумане были едва видны. Через секунду наш Bf110 был окружен плотной облачностью. Двигатели работали на полную мощность. Был очень высок риск, что вот-вот начнется сильное обледенение крыльев, но Шнауфер продолжал упорно набирать высоту. Наконец, на высоте около 4900 метров мы вышли из облаков. Здесь было яркое, звездное небо, и мы быстро забыли про опасности, через которые только что прошли.

Радиосвязь с наземной станцией наведения была первоклассной, и вскоре мы получили приказ повернуть на север. Шнауфер и Гёнслер всматривались в темноту, в то время как я полностью сосредоточился на своем радаре. Скоро я засек отметку от цели, находившейся от нас на расстоянии приблизительно в 4000 метров. По внутренней связи я сразу же сообщил Шнауферу необходимый курс, и через какое-то время Гёнслер заметил слабую тень бомбардировщика. С умением, которое приобретается только на практике, Шнауфер подвел наш самолет точно под «Ланкастер», который продолжал, ничего не подозревая, лететь на восток.

Небольшая корректировка положения, и Шнауфер открыл огонь из «Schrдge Musik» – двух пушек Мк.108, установленных почти вертикально в задней части фюзеляжа. Всякий раз, когда мог, Шнауфер стремился попасть в топливные баки, которые были размещены в крыле между двумя двигателями. С одной стороны, это был самый эффективный путь для атаки, потому что бензин в баках сразу же загорался, а с другой стороны, при этом экипаж бомбардировщика имел хорошие возможности выпрыгнуть на парашютах. Сразу же после нашей первой очереди из крыла вырвался огромный язык пламени. Ночь почти превратилась в день.

Шнауфер сразу бросил Bf110 вниз, чтобы мы не попали в сектор обстрела бортстрелков бомбардировщика, а также чтобы избежать любых падающих его обломков. На огромной скорости, оставляя за собой длинный шлейф огня, смертельно раненная птица пошла вниз, и, перевернувшись через крыло, исчезла в облаках. Позднее мы узнали, что самолет упал в 18.01 в районе Фризского канала, около поселка Фоллега».

Жертвой Шнауфера стал «патфиндер» из 7 Sqdn RAF, который пилотировал австралиец ворэнт-офицер Уотсон (W. A. Watson). «Ланкастер» Mk.III JA853 «MGL» взорвался еще в воздухе, и никто из его экипажа не спасся. Голландский фермер, на чью землю упали обломки самолета, рассказывал: « Я был на кухне, когда в поле прямо перед окнами кухни раздался огромный взрыв. Окна были разбиты вдребезги, а прямо над крышей дома пролетел огненный шар. Позднее оказалось, что это был один из двигателей, который упал в траншею позади дома» . Выйдя из дома, этот голландец затем на пристани нашел тела четырех британских летчиков. Они не были обезображены при падении и выглядели так, как будто только что заснули. На всех них были частично открытые парашюты.

Вскоре Шнауфер заметил следующий бомбардировщик и снова, подойдя снизу, нажал на спуск «Schrдge Musik». Хвостовой стрелок, заметив «Мессершмитт», открыл огонь, но было уже поздно. Бомбардировщик «Ланкастер» Мк. I DV300 «SRW» из 101 Sqdn. RAF вспыхнул и быстро пошел вниз. Его фюзеляж уже был полностью охвачен пламенем, но хвостовой стрелок все равно продолжал вести огонь. В 18.12 самолет врезался в землю в 3 км северо-западнее г. Леммер, и все восемь членов его экипажа во главе с флайт-лейтенантом Макфарланом (R. MacFarlane) погибли.

Третьим самолетом, сбитым в тот вечер Шнауфером, стал «Ланкастер» Mk.III из 49 Sqdn. RAF, вылетевший в 16.27 с аэродрома Фискертон, в 7 км восточнее г. Линкольн. И опять весь его экипаж из семи человек во главе с пайлэт-офицером Рэтклиффом (G. Ratcliffe) погиб.

Румпельхардт вспоминал: «Из-за превосходной видимости экипаж бомбардировщика мог видеть трагическую судьбу своих товарищей, и, таким образом, они предупреждены. Они пробовали уйти от атаки посредством оборонительного маневра – так называемой спирали. Однако Шнауфер, имевший уже большой опыт, не позволил им „стряхнуть“ себя, и в 18.23 наш следующий противник упал на землю. После атаки бомбардировщик продолжал некоторое время лететь прямо, прежде чем свалился в смертельное пике. Мы не могли понять, почему экипаж, вместо того чтобы вместе со своим самолетом лететь навстречу смерти, не выпрыгивал на парашютах».

В 1944 г. в немецкой газете «Landser» была опубликована статья с описанием этого боя. Военный корреспондент процитировал в ней Шнауфера, который так рассказывал о дальнейших событиях: «Мы имели беспечность слишком близко подойти к черному гиганту. Когда он внезапно пошел вниз в оборонительном маневре, мы почти столкнулись с ним. Ситуация была еще хуже от того, что он уже отчаянно горел, и мне даже показалось, что я кожей почувствовал жар пламени. Пылающие обломки разлетались вокруг нас. Во время предыдущего боя мои собственные крылья уже были почти подожжены пламенем вражеского самолета. Это могло означать для нас конец.

Я не знаю, как мы могли избежать этого теперь. Огромная ударная волна от взрыва «Ланкастера» заставила меня потерять контроль над собственным самолетом, и в течение нескольких секунд мы падали к земле. Только после того как мы пролетели несколько сотен метров, я смог выровнять самолет. Но наши нервы были все еще до предела натянуты, и мы были счастливы увидеть, как наш опасный противник, разорванный взрывом собственных бомб, врезался в землю».

Шнауфер почувствовал, что устал и что, вероятно, на сегодня с них достаточно. Он уже собирался повернуть обратно на аэродром, когда услышал спокойный и деловой доклад Гёнслера: «Ланкастер» на шесть часов». Пилот развернулся и на высоте 6000 метров зашел к нему сзади. Очередь – и хвостовой стрелок прекратил огонь, вероятно, он был ранен или убит. Стремясь уйти от поражения, пилот «Ланкастера» бросил тяжелую машину резко вниз. Румпельхардт лаконично описал четвертую победу Шнауфера: «Вражеский экипаж видел нас, и пилот пытался уклониться рядом ожесточенных маневров. Однако после нескольких атак его судьба была решена. В 18.41 „Ланкастер“ разбился всего в 5 км южнее аэродрома Леуварден.

Это был бомбардировщик из 432 Sqdn. RAF, вылетевший в 16.29 с аэродрома Истмур в Норфолкшире. Его пилотом был флаинг-офицер Фишер (W. C. Fisher) – американец по происхождению. В экипаж «Ланкастера» также входили два канадца, два австралийца и два англичанина. Спаслись и затем попали в плен только канадский флайт-сержант Льюис (O. D. Lewis) и австралийский флайт-сержант Браделл (M. A. T. Brudell).

В течение сорока минут Шнауфер сбил четыре бомбардировщика, достигнув рубежа в 40 побед. Однако теперь ему предстояло не менее сложное и опасное дело. Он должен был вернуться на свой аэродром, а погода там все еще была далека от благоприятной.

Румпельхардт завершал рассказ об этом вылете:

«Четыре победы в течение сорока минут – это было достижение. Но наш самый большой тест был еще впереди. Могли ли мы совершить посадку на нашем Bf110 в таких немыслимых метеорологических условиях? Казалось, можно было попытаться найти другой аэродром для посадки, но вся Западная Европа была скрыта низким густым туманом. Можно было выпрыгнуть на парашютах, но мы были против этого. Оставалось только одно – направляться к нашему аэродрому в Леувардене.

Используя радиомаяк, мы скоро прибыли туда и начали снижаться сквозь толстый слой облаков. Наши нервы были напряжены до предела потому, что даже после четырех заходов мы так и не смогли увидеть аэродром. Каким-то чудом мы нашли небольшой промежуток в облаках и увидели сквозь легкий туман огни взлетно-посадочной полосы. Быстро снизившись, Шнауфер благополучно посадил наш самолет. Верьте мне, до этого я никогда не верил в высшие силы!»

Всего вечером 16 декабря 1943 г. во время налета на Берлин англичане потеряли 25 бомбардировщиков, или 5,2 % от общего числа самолетов. Из них восемнадцать были сбиты ночными истребителями. Затем еще тридцать машин потерпели аварию уже в Англии, не дотянув до своих аэродромов из-за нехватки топлива. Длинный обратный маршрут через Данию и Северное море не прощал малейших ошибок в определении необходимого количества топлива. Так, 97 Sqdn. RAF потеряла семь самолетов, но при этом лишь один из них был сбит немцами. Кроме того, еще в самом начале операции было потеряно два «Ланкастера», которые столкнулись в воздухе вскоре после взлета. Общие потери летного состава превысили 150 человек.

Люфтваффе же потеряли только три Bf110, при этом все они разбились из-за того, что в сильном тумане не смогли найти аэродромы и у них закончилось горючее. Берлин был также закрыт облаками, но экипажи «патфиндеров» все же смогли более или менее точно отметить цель, и большинство бомб упало в черте города. Наиболее сильно пострадали центральные и восточные округа столицы Третьего рейха. В центре было разрушено здание Национального театра и строящееся здание военного и политического архива. В негодность пришла четверть жилого фонда города. Из-за разрушений железнодорожной сети Берлина на шесть дней задержалась отправка около тысячи вагонов с военными грузами, предназначенными для Восточного фронта. При бомбежке погибли 720 человек, среди которых были 279 иностранных рабочих: 186 женщин, 65 мужчин и 28 подростков.

Вечером 29 декабря во время очередного налета на Берлин Шнауфер сбил еще два бомбардировщика: в 18.50 на высоте 5300 метров «Галифакс» Мк. II из 10 Sqdn. RAF и в 19.45 на высоте 5000 метров «Ланкастер» Мк. II из 408 Sqdn. RAF. Первый упал в 3 км северо-восточнее голландского г. Меппель, и все семь членов его экипажа погибли. Второй же рухнул около поселка Витмаршен, в 12 км западнее немецкого Лингене. Весь экипаж, в котором были четыре австралийца, включая командира флайт-лейтенанта Уилтона (W. T. Wilton), также погиб.

Теперь на счету Шнауфера было 42 победы, и он вышел на четырнадцатое место в списке асов ночной истребительной авиации Люфтваффе, который в тот момент возглавляли командир NJG3 оберст-лейтенант Гельмут Лент с 76-ю победами и командир II./NJG2 майор Генрих цу Сайн-Витгенштейн с 68-ю победами. 31 декабря 1943 г. его наградили Рыцарским Крестом.

В январе 1944 г. британские бомбардировщики продолжили налеты на Берлин. 27 января в 4 км северо-западнее Квакенбрюкка Шнауфер сбил «Ланкастер» из 12 Sqdn. RAF, а затем 30 января над Северным морем к западу от Амстердама его жертвой стал еще один «Ланкастер». Соответственно англичане в первом случае потеряли 6,4 % самолетов, участвовавших в налете, а во втором – 6,2 %.

В ночь на 16 февраля англичане провели самый мощный налет на германскую столицу. В нем участвовали 875 четырехмоторных самолетов: 561 «Ланкастер» и 314 «Галифаксов», которые несли в общей сложности 2642 тонны бомб. В операции также участвовали 53 «Москито», из них четырнадцать имели аппаратуру «Serrate» и должны были вести поиск немецких ночных истребителей.

В ходе этого налета Шнауфер сбил сразу три «Ланкастера». Первый рухнул в Северное море, у побережья острова Тексел, и весь его экипаж во главе с флайт-лейтенантом Берри (K. H. Berry) погиб. Затем в 23.19 в районе города Хорн, на побережье залива Эйсселмер, настала очередь второго бомбардировщика. Спустя еще двенадцать минут в воду у голландского побережья, в 8 км северо-западнее Энкхёйзена, упал третий четырехмоторный самолет. И опять все восемь летчиков во главе с флайт-лейтенантом Гриффитсом (T. L. Griffiths) погибли.

Шнауфер был еще в воздухе, когда наступило 16 февраля, и Румпельхардт по внутренней связи поздравил командира с 22-летием.

На 16 февраля по случаю дня рождения пилота в одной из местных гостиниц была запланирована вечеринка с шампанским, которая к тому же имела дополнительный резон в виде трех новых побед. Однако праздника не получилось. Еще накануне Шнауфера начали мучить боли в животе, но он старался не показывать виду, чтобы не пропустить очередной боевой вылет.

Около полудня Румпельхардт, пришедший на празднование дня рождения своего командира, узнал, что того срочно отправили в госпиталь с острым приступом аппендицита. Он немедленно помчался вслед за своим командиром и, застав его уже на пороге операционной, успел пожелать ему удачи. В госпитале Шнауфер пробыл приблизительно две недели. Затем он получил отпуск и вместе с Гёнслером на двухместном самолете прилетел в Штутгарт. Однако, когда пилот попытался поднять свой чемодан, у него неожиданно разошелся послеоперационный шов. В итоге Шнауфера снова вернули в госпиталь.

Пока он находился на излечении, в NJG1 прошла реорганизация. 1 марта майор Йоахим Ябс занял должность командира эскадры, а вместо него командиром IV./NJG1 назначили еще лежавшего на больничной койке Шнауфера. Теперь под его началом были три эскадрильи и штабное звено группы – в общей сложности около 30 ночных истребителей. Адъютантом группы был лейтенант Георг Фенглер, с которым Шнауфер уже давно дружил.

Фенглер, вспоминая о Шнауфере, всегда подчеркивал его скромный характер. Он говорил, что, став командиром группы в 22 года, легко можно было возгордиться, но в данном случае этого не произошло. Шнауфер со всеми поддерживал дружеские отношения, но при этом никогда не фамильярничал. В ответ никто из офицеров не использовал свою дружбу с ним. Шнауфер оказался прирожденным руководителем, и между ним и подчиненными было полное взаимопонимание.

Обер-лейтенант Герман Грейнер позднее рассказывал: «У нас было множество посетителей и гостей, например, командиров других частей, приезжавших для обмена опытом применения нового вооружения, новой электроники и новой тактики. В таких случаях Шнауфер показывал свои широкие знания этих предметов, а также свое умение общаться, когда имел дело с высшими офицерами.

В дополнение к старшему командному составу Люфтваффе нас в качестве гостей часто посещали официальные гражданские лица и партийные функционеры. Шнауфер был хорошим хозяином, родившись в щедрой, гостеприимной семье, он с детства вдохнул дух гостеприимства. Он любил принимать посетителей, приглашать гостей и давать обеды. Винное дело его семьи давало ему возможность выбирать необходимое вино для любого случая, и он щедро предлагал его друзьям и гостям.

Его гостеприимство по отношению к персоналу собственной группы было результатом свойственной ему социальной осведомленности. Например, он предложил, чтобы летный состав за счет своего дополнительного пайка раз в неделю устраивал своеобразный праздничный обед и приглашал на него технический наземный персонал, которому такой паек не полагался. Это предложение было всеми очень хорошо встречено, и затем такие обеды стали твердой традицией группы. Хейнц использовал такие обеды для того, чтобы произнести небольшую речь, благодаря своих подчиненных за их действия и готовность к вылетам, что было для них очень большой поддержкой.

Его индивидуальность привлекала внимание всех, кто общался с ним. Его каждодневная речь была так чиста, точна и ясна, что за ним можно было хоть записывать. В нем была комбинация безупречного внешнего вида, доброжелательного характера и первоклассного общего образования, что сделало из него прекрасного человека. Шнауфер, несмотря на свою молодость, быстро приобрел репутацию высокоодаренного руководителя, который чувствовал себя обязанным заботиться об интересах своих подчиненных.

Он имел странную способность правильно оценить ситуацию и принять решение, когда, например, можно было полагаться только на здравый смысл. Эта черта, которой нельзя научиться, она должна быть врожденной. Он был одаренным командиром и благодаря своей исключительной индивидуальности и обаянию был способен вести за собой подчиненных. Он держал своих людей на «длинной узде», но инстинктивно понимал, если что-то было не так».

Бывший командир 11./NJG1 обер-лейтенант Мартин Древес, который 1 марта – одновременно со Шнауфером – был назначен командиром III./NJG1, говорил: «Одной из форм нашего отдыха была охота. Местность вокруг Леувардена была идеальна для охоты на уток. Хейнц и я однажды взяли по дробовику и, закинув их на плечо, потянулись вслед за группой восторженных „охотников“. Мы с ним больше времени уделяли разговору друг с другом и потому ни разу не натолкнулись на уток и вообще не стреляли. В километре впереди остальные охотники устроили „Strekenlegen“ – так немецкие охотники называют показ своих трофеев. Я же и Хейнц ничего не имели!

Вскоре справа около реки я увидел дикого кота. Хейнц вскинул ружье и подстрелил его. Мы медленно подошли к тому месту, где лежали трофеи, и Хейнц положил дикого кота рядом с демонстрируемыми утками. Вокруг протесты и смех! Улыбаясь, Хейнц сказал, что это была правильная вещь для летчика-истребителя. Он увидел дикого кота и подстрелил его. Они нападают на молодняк домашних животных, уничтожают множество птиц и должны быть подстрелены, пока еще далеко от населенных пунктов.

Сама по себе это не очень интересная история, но я рассказываю ее, чтобы показать, что Хейнц никоим образом не был человеком, стремящимся быть лучшим во всем, что он делал, включая стрельбу по уткам. Есть неприятные люди, которые считают это обязательным для себя. Для нас Хейнц всегда был одним и тем же, независимо от того, как высоко он поднялся».

Если Древес, говоря об отсутствии у Шнауфера личных амбиций, лишь обтекаемо упомянул о «неприятных людях, стремящихся быть лучшими во всем» , то бывший командир NJG1 Йоахим Ябс был более конкретен в воспоминаниях: «Он был честолюбив, но не для себя, он только старался лучше защищать свою родину. Он не был „Витгенштейном“ .

Потомок старинного немецкого аристократического рода командир NJG2 майор Генрих князь цу Сайн-Витгеншейн был известен в Люфтваффе своим крайним честолюбием. Стремясь стать лучшим ночным истребителем, он очень болезненно переживал успехи других. Используя положение командира сначала группы, а потом и эскадры, Витгенштейн оставался на командном пункте до тех пор, пока маршрут полета бомбардировщиков не становился совершенно ясным. Он взлетал лишь только после того, как его подчиненные, обнаружив бомбардировщики, сообщали ему об этом, чтобы затем атаковать их и увеличить число своих побед.

Ябс продолжал: «Шнауфер никогда не делал этого – никогда. Напротив, он помогал своим пилотам и радовался за них, когда те добивались успеха».

Об отношениях же, которые были у Шнауфера со своим экипажем, Румпельхардт говорил следующее: «Вы спрашиваете относительно степени отношений внутри экипажа. В дополнение к обычному отпуску домой, который Шнауфер высоко ценил, мы раз в год использовали так называемый лыжный отпуск. Мы, как экипаж, вместе провели четыре таких отпуска, в начале 1942 г., 1943 г., 1944 г. и 1945 г. Во время нашего второго отпуска он предложил, чтобы мы говорили друг другу „ты“. Это было невероятно. Однажды пехотный гауптман, услышавший за завтраком, как мы говорим друг другу „ты“, очень рассердился. Он сказал, что это позор и скандал, когда офицер и унтер-офицер так называют друг друга. Он протестовал яростно. Шнауфер объяснил ему, что мы члены одного экипажа и что это подобно тайному обществу, где „ты“ – принятая форма обращения друг к другу. Это была наша оплошность. После этого мы никогда не использовали обращение „ты“, когда вокруг были третьи лица. Вильгельма Гёнслера в то время там не было, он пришел в экипаж в августе 1943 г., но он также быстро стал с нами на „ты“.

19 марта Шнауфер совершил первый после возвращения из госпиталя вылет. К этому времени IV./NJG1 уже перебазировалась в Сент-Тронд. Уже вечером 22 марта он добился очередного успеха, сбив в 18 км южнее Брюсселя «Ланкастер» из 9 Sqdn. RAF.

В ночь на 25 марта англичане совершили свой последний налет в ходе так называемой битвы за Берлин. Последнее – лишь условное название, обозначающее главную цель ночных налетов предыдущего периода. Массированные налеты на столицу Третьего рейха начались в ночь на 24 августа 1943 г., и до конца года британские бомбардировщики одиннадцать раз атаковали город. Их потери лишь в четырех случаях были менее 5 %, а четырежды они превышали 7 %. Самые большие потери англичане понесли в ночь на 3 декабря, когда из 458 бомбардировщиков обратно не вернулись 40 самолетов, или 8,7 %.

Затем в 1944 г. на германскую столицу было совершено еще семь массированных ночных налетов. И вот теперь в ночь на 25 марта британская авиация понесла самые большие потери в ходе «битвы за Берлин». Обратно не вернулись 72 бомбардировщика – или 8,9 % от общего числа самолетов, участвовавших в налете. Всего же с начала августа 1943 г. по конец марта 1944 г. в ходе этих налетов англичане лишились 314 бомбардировщиков.

В ту ночь Шнауфер за девятнадцать минут в районе Мюнстер – Дортмунд – Эммерих сбил три самолета, превысив рубеж в 50 побед.

С конца марта, в преддверии предстоящей высадки в Нормандии, целью британских бомбардировщиков стали системы коммуникаций и центры связи во Франции. Поэтому, когда вечером 11 апреля немецкие РЛС дальнего действия засекли над Англией большие группы самолетов, командование Люфтваффе решило, что следует ожидать нового налета на цели на французской территории. Были отданы необходимые распоряжения.

Однако вместо этого англичане атаковали Ахен. И как следствие ночные истребители смогли сбить над Бельгией и Голландией лишь девять «Ланкастеров». Два из них были на счету Шнауфера, а остальные семь сбил командир 8./NJG4 гауптман Гельмут Бергманн.

Интересно, что Шнауфер взлетел на Bf110 «G9+DF» в 20.08 и ко времени второй победы провел в воздухе уже свыше трех часов. Этот второй «Ланкастер» Mk.I входил в 49 Sqdn. RAF, и его экипаж – пилот флайт-лейтенант Донован Бэкон (Donovan Bacon), штурман пайлэт-офицер Клиффорд Ковард (Clifford W. Coward), бомбардир флайт-офицер Николас Мельник (Nicolas Melnick), бортрадист флайт-сержант Питер Монк (Peter Monck), бортмеханик флайт-сержант Джон Хеннессей (John Hennessey), верхний бортстрелок флайт-сержант Стенли Уидон (Stanley W.Weedon) и хвостовой бортстрелок флайт-сержант Элвин Ричардс (Alvin Richards) – до этого благополучно совершил 22 боевых вылета. Этот же рейд стал для опытных британских летчиков последним, и они все погибли.

В апреле командующий британской бомбардировочной авиацией вице-маршал Артур Харрис несколько изменил тактику действий. Теперь его самолеты разделялись на несколько групп, чтобы одновременно атаковать сразу несколько целей, расположенных друг от друга на большом расстоянии. Тем самым они пытались затруднить действия ночных истребителей Люфтваффе.

Так, в ночь на 25 апреля 639 бомбардировщиков совершили налет на Карлсруэ, 244 «Ланкастера» и 16 «Москито» атаковали Мюнхен, а еще 23 «Москито» бомбили Дюссельдорф. Кроме того, еще 165 самолетов из учебных частей Бомбардировочного командования RAF выполнили полет над Северным морем для создания помех операторам немецких РЛС и чтобы отвлечь внимание немецких истребителей. В общей сложности в операции участвовали 1160 самолетов.

В ту ночь ночные истребители Люфтваффе смогли сбить девятнадцать бомбардировщиков, при этом все они были из основной группы, атаковавшей Карлсруэ. В течение двадцати семи минут – с 02.03 до 02.30 – Шнауфер сбил над Бельгией, в районе Хасселт – Мехелен – Антверпен, два «Ланкастера» из 115 Sqdn. RAF и «Галифакс» из 192 Sqdn. RAF. Спустя десять минут его жертвой стал еще один «Галифакс», который упал в Северное море, недалеко от побережья в районе бельгийско-голландской границы.

В ночь на 27 апреля 475 британских бомбардировщиков совершили налет на Эссен. Одновременно 206 «Ланкастеров» и одиннадцать «Москито» атаковали Швейнфурт, где были расположены заводы по производству шарикоподшипников, крайне важные в стратегическом отношении. На этот раз немецкие истребители сбили только 28 бомбардировщиков, при этом потери «швейнфуртской» группы составили 21 самолет, или свыше 10 %.

В ту ночь Шнауфер сбил над Голландией два «Ланкастера» из состава группы, атаковавшей Эссен. Первый упал в километре западнее поселка Ахтмаал, в 20 км юго-западнее г. Бреда, а второй – около поселка Виссенкерке, в 13 км северо-восточнее Мидделбурга. Все четырнадцать человек, входивших в их экипажи, погибли.

Следующей ночью – на 28 апреля – 207 бомбардировщиков совершили налет на крупный железнодорожный узел, расположенный южнее Монса, в районе бельгийско-французской границы. Еще 136 бомбардировщиков атаковали железнодорожный узел около бельгийского городка Монзен, поблизости от германской границы в районе Ахена. Если оба эти узла были расположены достаточно близко, то целью третьей группы «Ланкастеров» стал Фридрихсхафен, находившийся на Боденском озере, на юге Германии.

Самые большие потери, свыше 10 %, понесла группа, атаковавшая Монзен. Немецкие ночные истребители сбили пятнадцать бомбардировщиков, входивших в ее состав, при этом два канадских «Галифакса» были на счету Шнауфера, сбитые в течение десяти минут в районе Ахен – Вервье. Интересно, что сам пилот полагал, что его жертвами стали «Ланкастер» и «Галифакс».

В то же время потери группы, бомбившей Фридрихсхафен, составили 5,6 %, а из группы, атаковавшей Монс, вообще был сбит только один самолет.

В ту ночь общий счет Шнауфера достиг 61 победы, и он вышел на шестое место среди ночных асов Люфтваффе. В тот момент больше ночных побед имели лишь Гельмут Лент, Генрих цу Сайн-Витгенштейн, Манфред Мойрер, Вернер Штрейб и Рудольф Шёнерт.

Однако командир NJG2 майор Витгенштейн и командир I./NJG1 гауптман Мойрер погибли в конце января 1944 г., оберст Штрейб занимал пост инспектора ночной истребительной авиации и не участвовал в боевых действиях, а оберст-лейтенант Лент и майор Шёнерт совершали уже лишь эпизодические боевые вылеты. Фактически из всех них лишь Шнауфер был единственным активно действующим пилотом, и следовательно, мог вскоре превзойти их.

1 мая ему присвоили звание гауптмана. К этому времени Фритц Румпельхардт уже имел звание лейтенанта, а Вильгельм Гёнслер – звание обер-фельдфебеля. В течение 9–25 мая их экипаж сбил над Францией, Бельгией и Голландией тринадцать британских бомбардировщиков, и этот период оказался для Шнауфера самым результативным в его карьере.

В ночь на 9 мая его жертвой в 30 км юго-западнее Шарлеруа стал «Галифакс» Mk.III из 432 Sqdn. RCAF. Три члена экипажа, включая пилота пайлэт-офицера Хоукинса (S. A. Hawkins), погибли, трое попали в плен, а двое смогли избежать плена и позднее вернулись в Англию.

В ночь на 13 мая британские бомбардировщики атаковали железнодорожный узел в Хасселте. За двенадцать минут Шнауфер в районе Мехелен – Хасселт – Тюрнхаут сбил три «Галифакса». Ночью на 22 мая англичане совершили налет на Дуйсбург, и он записал на счет еще два «Ланкастера». Следующей ночью бомбежке подвергся Дортмунд, и жертвами командира IV./NJG1 стала еще пара «Ланкастеров».

В ночь на 25 мая 426 четырехмоторных бомбардировщиков и шестнадцать «Москито» атаковали крупный железнодорожный узел в Ахене. Немецким ночным истребителям удалось сбить восемнадцать «Галифаксов» и семь «Ланкастеров», англичане потеряли 175 летчиков из их экипажей. Во время бомбежки в Ахене и его окрестностях погибли 300 человек.

Тогда Шнауфер впервые в ходе одного вылета одержал сразу пять побед. В районе Эйндхофен – Тилбург он в течение четырнадцати минут – с 01.15 до 01.29 – сбил четыре «Галифакса» и «Ланкастер». Это лишний раз показало, какой опасности подвергались бомбардировщики, если в их поток вклинивался ночной истребитель, к тому же управляемый опытным экипажем. После этого общий счет Шнауфера вырос до 74 побед, и он переместился на третье место в списке асов ночной истребительной авиации Люфтваффе.

Надо отметить, что вокруг его имени возникло затем много мифов, что, впрочем, нередко происходило со многими лучшими асами Люфтваффе.

Первый миф состоял в том, что Шнауфер уже тогда был известен экипажам британских бомбардировщиков, прозвавших его «Призраком Сент-Тронда». Вполне вероятно, что из радиоперехватов и прочих источников разведка RAF знала его фамилию и должностное положение в Люфтваффе. Однако для экипажей «Галифаксов», «Ланкастеров» и так далее все ночные истребители, атаковавшие их, были, как говорится, «на одно лицо».

Второй миф гласил, что англичане якобы специально посылали собственные ночные истребители с заданием найти и сбить именно Шнауфера. Даже на современном уровне развития электронных технологий практически невозможно в боевых условиях вычленить из множества одинаковых вражеских самолетов машину с конкретным экипажем, так что уж говорить о 1944 г. Эта «утка» была обязана появлением на свет нескольким пропагандистским статьям в немецких газетах и журналах, в которых среди прочего утверждалось, что британцы засылали агентов с целью выяснить местонахождение Шнауфера.

Третий миф утверждал, что экипаж «Призрака Сент-Тронда» принимал какие-то специальные лекарства, чтобы улучшить свое ночное зрение. Румпельхардт на подобные утверждения отвечал: «Бессмыслица. Мы иногда носили перед ночным вылетом темные очки, но только и всего. Как я уже говорил ранее, все мы имели хорошее ночное зрение и ничего не делали, чтобы улучшить его».

6 июня 1944 г. войска союзников высадились в Нормандии, и одной из основных задач британского Бомбардировочного командования стала поддержка их продвижения вперед.

В ночь на 13 июня в общей сложности 671 самолет атаковал железнодорожные узлы по всей Франции.92 «Ланкастера» и «Галифакса» из 6-й канадской бомбардировочной группы совершили налет на Камбре. Шнауфер в том районе сбил сразу три «Ланкастера» из 408 Sqdn. RCAF. Из их экипажей погиб 21 человек, включая двух бельгийских бортстрелков, служивших в RAF. Уцелели лишь два летчика: один попал в плен, а второй смог избежать этого при помощи французского Сопротивления.

Всего же канадцы тогда потеряли девять бомбардировщиков – почти 10 % от общего числа своих самолетов.

Командир IV./NJG1 обер-лейтенант Шнауфер на командном пункте своей группы, 7 июля 1944 г.

Ночью на 16 июня 1944 г. более трехсот британских бомбардировщиков совершило налет на нефтеперерабатывающий завод в Штеркраде, в 5 км севернее Оберхаузена. Ночным истребителям Люфтваффе удалось сбить двадцать самолетов, еще десять стали жертвами зенитной артиллерии. На счету Шнауфера был один «Ланкастер», хотя большинство потерянных англичанами бомбардировщиков было «Галифаксами». Так, из двадцати трех самолетов 77 Sqdn. RAF обратно не вернулись семь.

Следующей ночью англичане снова атаковали Штеркраде. В течение десяти минут Шнауфер сбил над Голландией еще два четырехмоторных бомбардировщика, достигнув рубежа в 80 побед.

В ночь на 22 июня 123 бомбардировщика атаковали нефтеперерабатывающие заводы в районе Дуйсбурга, а еще 156 «Ланкастеров» и пятнадцать «Москито» – такие же заводы около Кёльна. В ту ночь немецкие ночные истребители добились большого успеха, сбив 46 самолетов, из которых 37 входили в «кёльнскую» группу.

В ту ночь жертвами Шнауфера стали четыре «Ланкастера». Его общий счет достиг 84 побед, и теперь он уже занимал второе место в рейтинге асов ночной истребительной авиации. Спустя два дня – 24 июня – его наградили Дубовыми Листьями к Рыцарскому Кресту (Nr.507).

Следующий месяц для Шнауфера оказался менее успешным. В июле он сбил «только» пять бомбардировщиков, правда, на то были веские причины. 13 июля в руки англичан неожиданно попал бортовой радар FuG 220 «Lichtenstein» SN2. Он был установлен на Ju88G6 обер-ефрейтора Ханса Мёкле из 7./NJG2, который по ошибке приземлился на аэродроме Вудбридж, в 11 км северо-восточнее г. Ипсуич, недалеко от побережья Северного моря. Это был поистине королевский подарок, и англичане использовали его по максимуму. Они увеличили длину дипольных отражателей «Window», которые были рассчитаны на старую модель «Лихтенштейна», и потому совершенно не мешали новым радарам SN2 с другой длиной волны.

Румпельхардт так вспоминал о ночи, когда они впервые столкнулись с измененными дипольными отражателями:

«Я выводил Шнауфера в исходную позицию для атаки по крайней мере раз пятнадцать, но мы ни разу так и не смогли установить визуальный контакт. Мы ничего не видели. Шнауфер был очень зол и осыпал меня всеми сортами невежливых имен. Так что я вообще отключился от внутренней связи, чтобы не слышать его и чтобы он не мог слышать меня. Он стучал по переплету кабины, чтобы я снова включил связь. Когда мы совершили посадку, то оказалось, что и у других было то же самое, и я был реабилитирован. Шнауфер принес мне свои извинения».

Этот небольшой эпизод лишний раз свидетельствует о том, какие взаимоотношения были между Шнауфером и его экипажем. Радиооператор продолжал рассказ:

«Мы могли в случае необходимости быть очень критичными по отношению друг к другу. Я помню один такой случай, когда мы имели визуальный контакт с бомбардировщиком, но Шнауфер прицелился ужасно, и мы не добились успеха.

Когда мы приземлились и Шнауфер все еще сидел в кабине, стоявший на крыле Гёнслер сказал ему, что он стрелял «невозможно плохо» и что если так будет и дальше, то он не станет с ним больше летать. Гёнслер говорил очень сухо, обращаясь к Шнауферу даже не на «вы», а в третьем лице – «герр гауптман». Это была позиция. Ошибки просто не допускались. Шнауфер поощрял это – после посадки мы обсуждали каждый боевой вылет и каждый должен был учесть замечания других.

Однако в тот раз это было уже слишком, и я должен был встать между ними, чтобы успокоить Гёнслера, который обычно всегда был тихим и выдержанным человеком».

В ночь на 21 июля Шнауфер записал на счет два четырехмоторных самолета, сбитых в течение одиннадцати минут над Голландией, в районе Бокстел – Бреда. В ночь на 29 июля 494 британских бомбардировщика совершили налет на Штутгарт. Немецкие ночные истребители смогли рано перехватить их поток и сбили 39 «Ланкастеров» – 7,9 % от числа самолетов, участвовавших в налете. Шнауфер добился нового успеха, когда за девятнадцать минут – с 01.38 до 01.57 – его жертвами в районе Штутгарт – Пфорцхайм стали три «Ланкастера».

Всего в июле Бомбардировочное командование RAF, выполнив около 11 500 самолето-вылетов, потеряло 229 самолетов, то есть в среднем за вылет менее 2 %. Это был большой прогресс по сравнению с 4–5 %, которые англичане теряли ранее, но он объяснялся не столько снижением эффективности действий ночных истребителей Люфтваффе, сколько изменением общей обстановки в Западной Европе. Дневные истребители союзников имели подавляющее численное превосходство, и британские бомбардировщики получили возможность отныне действовать и в светлое время суток, наравне с американскими В17 и В24.

Показательными в этом отношении были два налета, проведенные 18 июля. Днем 667 «Ланкастеров» и 260 «Галифаксов» бомбили немецкие укрепления в Нормандии, поддерживая наступление частей британской 2й армии. При этом были сбиты только шесть самолетов, причем все зенитным огнем. Ночью же 253 британских бомбардировщика совершили налет на железнодорожные узлы в глубине Франции. Однако на этот раз англичане потеряли сразу 26 самолетов, и все они были сбиты ночными истребителями Люфтваффе.

30 июля Шнауфер получил довольно необычное письмо. Оно было написано вручную красивым готическим шрифтом и подписано рейхсмаршалом Герингом. В нем говорилось:

Назад: Черный дьявол

На главную: Предисловие