Вроде как про измены, но я опять о себе

В своих заметках на телефоне я назвал эту мысль «Желание выебать другую бабу», но здесь, конечно, мне придется быть чуточку прозаичней. Зато сразу понятно, о чем идет речь.

Так уж вышло, что понятия верности и измены имеют очень большое значение в нашем обществе. Я бы мог долго рассуждать о биологических и социальных предпосылках этого явления, но, пожалуй, в свои 27 мне еще рановато. Как говорят: хочешь быть философом – сначала проживи жизнь.

Сексуальное пресыщение в долгих отношениях наступит в любом случае – так уж устроена природа, это не я придумал. И тогда для нас открывается целый мир соблазнов – некоторые люди начинают привлекать больше, чем мы того ожидаем. Самим себе мы это объясним одним из миллиарда способов – только это будет иметь мало отношения к настоящему положению вещей. Вот, дескать, эта девочка с работы и веселей, и, кажется, мои шутки лучше понимает. Да и вообще меня к ней тянет и я испытываю только позитивные эмоции. Ага. Игра начинается снова. Внутри что-то щелкнуло. Так, а что делать с уже привычным и родным человеком? Очень легко перестать ценить имеющиеся плюсы текущего состояния.

Человек по своей природе сверхконкурентное существо. Всегда и везде мы стремимся доказать всем и каждому, что мы уж точно лучше определенных людей, определенных поступков и практически всех мнений. Находящимся в отношениях сексуально активным людям, окруженным точно такими же людьми, постоянно приходится флиртовать, испытывать симпатии разной степени глубины, переживать небольшие драмы и даже чуточку страдать, не имея возможности и способа выплеснуть всю ту энергию, что копится внутри.

Другая женщина – это интересно. Другая женщина – это целый мир. А мужчина экспансивен. Поэтому нас всегда тянет к новому.

Меня дома может ждать принцесса – она и красивей, и приятней. Она мой осознанный выбор. С ней мне интересней и комфортней. Но я остываю. И даже средняя (да простят меня за столь жуткую категоризацию) по всем параметрам девушка может будоражить сознание самыми невероятными способами.

Что я в ней нашел? Ничего. Она просто невербально подала мне сигнал – и я уже схожу с ума. Я начинаю ощущать потребность. Это как новый, еще неободранный диван или пустая коробка для долбанутой кошки, как инфоповод для журналиста, как взятка для чиновника и как алкоголь для хорошей тусовки. Этого хочется всеми силами, это необходимый ингредиент для полноценного существования.

Какая в конце концов разница, что произойдет в итоге? Внутри меня уже война – и оба возможных очевидных пути будут поражением в ней.

Жизнь оказалась чуточку сложнее, чем мне казалось раньше: социальные установки подавляют наше естество, нам постоянно приходится делать вид, что все в порядке, и сохранять лицо. Но чем дольше прячешь это в себе, тем сильнее в будущем будет внутренний взрыв. И его последствия непредсказуемы.

Все эти фотомодели, порноактрисы и прочие девушки из массмедиа – пустота. В них нет ничего, что могло бы привлечь, кроме красивой картинки, естественно. Но она теряет свой смысл, будучи ничем не подкрепленной и не усиленной.

Привлекает живое, привлекает то, до чего я могу дотронуться: подруга моей девушки, которая тайком строит мне глазки, моя парикмахерша, соседка по лестничной клетке, не самая симпатичная девочка на вечеринке, что с надеждой смотрит на окружающих парней и готова отдаться хоть сразу, лишь бы получить это внимание.

Но стоит лишь ненадолго перейти черту и броситься тонуть в этот океан – магия исчезнет. Прежде столь соблазнительный ангел окажется «обычной бабой», что вела свою нехитрую игру. Женщина всегда думает немного дальше, всегда оценивает чуть глубже. А мы как дети – до сих пор ведемся на это.

Хуже всего для меня – связываться с женщинами, имеющими к моей жизни постоянный доступ. Спасибо многочисленным путешествиям и приложениям для знакомств, что мне не часто приходилось делать эту ошибку.

Leo – 2

– Ты приедешь?

– Да.

Этот наш диалог произошел примерно через пару дней после моего возвращения в Петербург. Приехать, конечно, нужно было не на соседнюю станцию метро, а в Москву – тип историй, ставший для меня впоследствии классическим. С чахоточными жительницами Петербурга в те годы у меня складывалось не так хорошо, как с более бодрыми и решительными москвичками.

Буквально через несколько дней я сел в ночной поезд. Я не был умен и довольно топорно соврал своей текущей на тот момент девушке, что уезжаю к другу на дачу, а связи там нет, поэтому меня не будет онлайн, лол.

Я до сих пор не понимаю, стыдно ли мне за этот поступок, но если бы я оказался в той ситуации вновь, то поступил бы точно так же.

Leo встретила меня на Ленинградском вокзале – мы сразу же поехали в случайно доставшуюся ей на эту неделю квартиру. Нам нужно было лишь иногда кормить кошку, проживающую там, и на этом наша зона ответственности заканчивалась.

В те годы я только учился вырабатывать в себе равнодушное и спокойное отношение к любым сложным ситуациям, но на удивление практически не нервничал. Может быть, дело было в Leo – она шарахалась практически от каждой тени, и тот факт, что мы находимся в огромном мегаполисе, не мог убедить ее перестать бояться, что нас увидят вместе ее парень или какие-нибудь знакомые.

Вообще в этом есть определенная магия отношений между людьми, которой, как правило, придается очень мало значения: если из двух нервных людей один нервничает чуть больше, то второй, в свою очередь, подсознательно занимает более спокойную позицию, что удерживает общий усредненный настрой на адекватном, почти не склонном к панике уровне. В тот момент я был вторым.

Мы оказались в квартире. С момента нашего последнего секса прошло недели две, последнюю из которых мы ежедневно детально предвкушали наши будущие взаимодействия.

Я ревновал ее к прошлым воспоминаниям, на основе которых она так или иначе выстраивала логику, объясняющую ее текущие предпочтения. Мои эмоции по отношению к ней уже успели стать яркими и безапелляционными – практически подростковыми. Меня чуть не разорвало внутри, когда Leo рассказала мне, что однажды кончила во время минета пару лет назад.

Мое воспаленное сознание, вопреки моему разумному желанию, рисовало картину, где она с удовольствием отсасывает какому-то другому чуваку, и мне хотелось уничтожить весь мир от собственной ярости.

И я здесь говорю отнюдь не про объективный взгляд на ситуацию (коего не существует, конечно), а исключительно про сиюминутную эмоцию. Понятно, что мы оба были в отношениях, оба изменяли и никто из нас не претендовал на чистую и честную любовь.

Каких-нибудь 500 лет назад нас бы наверняка сожгли, а сейчас нам было достаточно закрыться от всего мира в небольшой квартире на окраине Москвы, пару раз соврать и прогулять свои привычные рутинные дела, чтобы выплеснуть энергию, беспощадно подавляемую социумом и ненужными общепринятыми установками.

Секс часто оказывается своего рода маленьким секретом между двумя людьми – ну это, конечно, если обобщать, а исключительно этим в основном и занимается наш бедный мозг практически все свое свободное время.

Прикольно переглядываться с какой-нибудь девочкой на общих тусовках, когда только вы двое знаете, что между вами происходит. Эта заметная только вам некая игра и хитрость в глазах отдается незабываемым ощущением внутри.

Почему-то сейчас я вспоминаю, как сосался с одноклассницей за углом, пока ее парень сидел неподалеку в нашей общей подростковой тусовке. Тогда мы сделали это в первый раз – я наконец-то решился поцеловать ее, а она с удвоенной скоростью бросилась ко мне навстречу. И больше всего нас заводила именно секретность происходящего, ощущение запрета как формального (ее парень), так и ситуативного – мы уже давно называли друг друга друзьями и намеренно создали ситуацию, где мы вроде как не собирались переступать эту искусственную черту. Но эти преграды были возведены лишь с одной целью – быть разрушенными. Нет ощущений круче, чем в то самое мгновение, когда эти препятствия наконец-то остаются позади.

Нет ничего интереснее момента, когда визуальный и мысленный образ девушки, созданный за время общения с ней, превращается в нечто более тактильное: одежда остается на полу, а ты чувствуешь тепло ее тела, теперь то, что ты привык видеть глазами, становится тем, что ты ощущаешь всеми остальными доступными человеческому восприятию способами. Язык оказывается во рту, руки перемещаются между ног и глаза автоматически закрываются, чтобы открыться лишь в тот момент, когда вы уже не будете прежними друг для друга.

Эти впечатления позднее и окажутся тем самым ощущением «тайны», будто бы намеренно скрываемым от всех остальных. И во многих ситуациях худшее, что можно придумать, – это предать эти отношения какой-либо общественной огласке. Ибо секретность и ощущение запрета и есть их основные ингредиенты.

Ближайшие несколько дней мы с Leo в основном трахались – соседи тяжело стучали в стены и батареи, пытаясь намекнуть, что мы сильно шумим. Чужую кровать мы сломали довольно быстро.

Мой член оказывался в ее рту практически в каждую хотя бы минимально подходящую для этого минуту – Leo не просто любила делать минет, для нее это было осознанной необходимостью. Она немного болезненно наслаждалась каждой секундой этого процесса – и меня приводила в восторг ситуация, когда она на каждый мой легкий намек послушно становилась на колени или спускалась в нижнюю часть кровати.

Она была не из тех девушек, что в каждый удобный момент стремятся отсосать и проявляют инициативу самостоятельно, будто бы забирая мою энергию через член. Leo заводил именно сам факт подчинения, она активно подыгрывала мне в этом и подчинялась, когда я говорил ей это сделать.

Ей была необходима боль – во время секса я вставлял ей как можно глубже, Leo кричала, и это меня естественным образом пугало, но по ее просьбе я продолжал, хотя порой это сбивало меня с толку. Слезы для нее будто бы были счастьем. Чем больнее я ей делал или она делала себе мной, тем лучше она себя чувствовала. Конечно, выходить за адекватный предел мне было тяжело психологически – в какие-то моменты я хотел остановиться, но мы заходили все дальше и дальше. Я несколько раз грубо «изнасиловал» ее – такие игры для меня были в новинку, но, будто бы боясь облажаться, я идеально отыгрывал эту роль снова и снова.

Не могу сказать, что в те моменты ощущал себя уверенным в себе мужчиной и, несмотря на обаяние и общительность, тем самым пресловутым, сводящим с ума девушек брутальным самцом я точно не был (да и сейчас не являюсь). Мои сексуальные предпочтения находились лишь в процессе формирования – за плечами у меня не было огромного опыта, а понимать женщин по-настоящему я лишь только учился.

Тем не менее в ее глазах я видел некую благодарность – благодарность за то, что я оказался «решительней» привычных ей мужчин и в каком-то смысле утолил ее жажду. Из глубины ее огромных глаз на меня будто бы смотрела часть ее души. Мне становилось немного страшно. Я чувствовал, как в Leo – в той части ее существа, что хотела боли во всех возможных смыслах, – рос аппетит.

Но, к сожалению или к счастью, мне нужно было уезжать.

Раздумывая над этим сейчас, я понимаю, что ее желания были подлинными, это не было столь полюбившейся юным девам в последнее время игрой. «50 оттенков серого» тогда еще не вошли в моду, и мы еще не знали, что через несколько лет буквально каждая вторая будет просить придушить ее или посильнее отшлепать.

Через несколько дней после моего возвращения в Петербург Leo написала, что рассталась со своим молодым человеком, ибо поняла, насколько это все было скучно. Я оказался хуже. Не сделал ответного шага, ведь вполне был счастлив в своих отношениях. Моя А. действительно была моей soulmate, и нас, кажется, вполне устраивал и обычный секс – я не ощущал острой потребности в экстриме, эти эмоции, пережитые с Leo, будто бы уже исчерпали себя, и мне хотелось поставить точку.

Leo испытала не только физическую боль – через месяц она призналась мне в любви, пронося это через призму того, что наше первичное несерьезное отношение друг к другу было не тем, что должно было произойти. Я был слишком глуп, чтобы оценить все правильно и сделать адекватные выводы. Хотя, как я уже упомянул: будь у меня еще один шанс, я все ошибки повторил бы дважды.