Глава 9
Предчувствие
— Что с тобой? — Артем поставил на стол недопитую чашку с чаем, подошел к Ане и обнял ее за плечи. — Ты сегодня не такая, как всегда. Может быть, расскажешь, что случилось?
— А ты попробуй сам догадаться, — ответила девушка, уткнувшись носом ему в плечо. — Ты ведь такой догадливый!
— Я чем-то провинился? — легкомысленно спросил Бестужев и поцеловал ее в шею.
— Как тебе сказать? — грустно улыбнулась Аня. — Во всяком случае, без твоего участия точно не обошлось.
— Так что все-таки случилось? — опять не понял он. — Что я такого натворил?
И тут до него дошло. Он подхватил Аню со стула, крепко прижал к себе и закружил по комнате.
— Правда? — он почти кричал не в силах сдержать эмоции. — Аня, это правда?
— Нет, придумала я все! — Аня отталкивалась от него ладошками, стараясь освободиться. — Шутки у меня такие! Отпусти, медведь, раздавишь!
Опомнившись, Артем ослабил хватку и шлепнулся на диван. Но Аню не отпустил, посадив ее себе на колени.
— Неужели, правда? — спросил он уже тише. — И когда?
— Весной. — Щеки у Ани зарделись. — Скорее всего в конце апреля.
— Значит… — Бестужев быстро посчитал в уме. — И ты столько времени скрывала? Но почему?
— Сначала не была уверена, — Аня вырвалась из его объятий и отошла к покрытому слоем изморози окну. — Тут же у нас нет ни тестов, ни УЗИ. А потом тянула, не знала, как ты к этому отнесешься.
— Но почему? — Артем почувствовал, как откуда-то из глубины поднимается мутная волна обиды. — Почему? Разве я хоть раз дал тебе повод так думать обо мне?
— Ты — нет, — с горечью сказала Аня. — Но ведь и они, — она ткнула пальцем в висящие на стене фотографии деда и отца, — сначала тоже не давали… Откуда мне знать, что я буду счастливее мамы и бабушки?
— Запомни навсегда, — с деланой строгостью сказал Артем. — Фразу «все мужики одинаковы» придумала однажды какая-то дура, а другие подхватили. Не люблю, когда меня причисляют ко «всем», которые одинаковы.
Румянец на щеках Ани стал еще ярче, глаза набухли слезами, и Бестужев почувствовал, как волна обиды куда-то ушла, растворилась без остатка. Осталась только бесконечная нежность к этой не избалованной судьбой женщине, хранящей затеплившийся в ней огонек новой жизни, жизни его, Бестужева, ребенка.
— Глупенькая, — Артем подошел к Ане, взял за руку и посадил на диван. Сам он остался стоять. — Как ты могла такое подумать? Клянусь, я буду самым лучшим в мире отцом.
Слезы на глазах Ани моментально высохли, она доверчиво прижалась к Бестужеву и зарылась лицом в его пушистый свитер. Оба долго молчали, осмысливая новый этап своих отношений. Первой нарушила молчание Аня.
— Знаешь, — тихо, будто боясь спугнуть что-то неуловимое, но так необходимое им обоим, сказала Аня, — у меня сегодня с утра такое чувство, что скоро что-то случится.
— Так ведь уже случилось! — улыбнулся Артем. — Такое событие…
— Нет! — Аня прикрыла ему рот ладошкой. — Это совсем не то. Случится не только с нами…
— Хорошее или плохое? — спросил Артем, накрыв ее ладонь своей и прижав к своей щеке.
— Не знаю. Но что-то очень, очень важное…
…Бестужев сидел на переднем сиденье автобуса-вахтовки, рядом с дверью, провожал взглядом проносящиеся в ярких лучах фар снежные заносы и улыбался. Давно уже у него на душе не было так легко и хорошо. Краем уха он слышал, как женщины, которыми в основном и был заполнен автобус, со смехом расспрашивали бывшую опробщицу из геологической службы прииска, а сейчас доярку тетю Шуру, женщину могучего сложения, о том, что случилось с ее мужем. Дело было в том, что недавно, хлебнув купленного у Глаголы самогона, ее муж, сварщик Жора, мужичок в полтора раза меньший по комплекции, чем жена, возомнил себя хозяином в доме и принялся качать права. Трезвым он был тихим и послушным, а тут вдруг полез на супругу с кулаками. Разгневанная Шура схватила его за грудки и посадила задом на раскаленную плиту. На беду Жоры, в квартире было тепло и он был в одних трусах…
— Так ты расскажи, Шура, как там у Жоры? — спросила сквозь смех одна из женщин.
— Как-как… — тетя Шура совсем не смущалась и не обижалась на шутки. — Жопа, как у обезьяны. Ерунда, врач сказал, все зарастет.
Автобус минут пять дрожал от хохота, потом другой голос спросил:
— Жопа понятно, это не опасно. А там у него как?
— Окстись! — испуганно замахала руками тетя Шура. — Там все в порядке, ничего не сгорело!
Пикантность ситуации была в том, что несчастный страдалец Жора ехал в этом же автобусе — тетя Шура ни за что не согласилась оставить его дома одного, — и безмолвно переносил моральные и физические страдания. Он стоял, держась двумя руками за поручень, и молча терпел.
— Жора, — предложила ему, перекричав общий хохот, очередная шутница. — А чего ты не присядешь? Место ведь есть свободное!
— Спасибо, — печально ответил страдалец. — Я лучше постою…
Этим он вызвал новый взрыв смеха, а когда он утих, Жора громко сказал:
— Дуры бабы, что с вас возьмешь!
…Этот автобус уже больше месяца по воскресеньям регулярно ходил с Красноармейца на Тоболях. Каким-то неизвестным мужскому населению способом приисковые женщины сумели договориться с тоболяхскими, и теперь раз в неделю в фойе сельского клуба открывалась ярмарка. Красноармейские везли с собой товары из приискового магазина и обменивали их на теплую меховую одежду, расшитые бисером торбаса, шапки из песца (невесть откуда взявшаяся большая колония этих зверьков поселилась недалеко от Тоболяха) и другие вещи, производство которых наладили в селе. Если натуральный обмен не устраивал продавца, он без проблем брал «незванки», причем их курс по отношению к «атласовкам» устанавливался с точностью, которой могла позавидовать Московская валютная биржа. Бестужева ярмарка не интересовала, но, разумеется, он не пропустил ни одного рейса…
Вдоволь натешившись над Жорой, женщины перешли на другие темы. Перетерли несколько свежих сплетен и, как и следовало ожидать, принялись перемывать кости Незванову. Бестужев досадливо поморщился — Иван Петрович в последнее время стал его непреходящей головной болью.
…Как и предполагал Сикорский, Незванов без разговоров подмахнул приказ о назначении Артема первым заместителем директора прииска, который одновременно был, согласно принятой еще в прошлом году «Конституции поселка Красноармеец», главой администрации. Наложив на бумагу визу, Незванов достал из стола ополовиненную бутылку и предложил Артему и Стасу:
— Закрепим, что ли, назначение?
— Нет, мы не будем! — решительно ответил Артем. — Рабочий день только начался, а ты уже…
— Ну и пошли вы… — Иван Петрович послал их по известному каждому русскому человеку адресу, выпил полстакана и добавил: — Не хотите, не надо! Только пальцы особо не гни, капитан, а то как назначил, так и уволю. Ладно, занимайся делами, а я пошел. Надо сегодня ферму проверить.
Какими делами должен был заниматься Артем, он, разумеется, не уточнил.
— Ну вот, — сказал Сикорский, — теперь будет целый день девчонкам на ферме мозги полоскать, лезть в каждую бочку затычкой. А послать его подальше они стесняются. Пока.
— Господи! — тяжело вздохнул Артем. — Ну почему это не вылезло наружу раньше, пока Страгон был еще здесь? Ведь вылечил же он старика Кривошапкина! Тот теперь даже на пустую бутылку не может смотреть без содрогания!
Тут Бестужеву пришла в голову неожиданная мысль. Если это получилось у Страгона, то, может быть, благодаря новым способностям получится и у него? Назавтра, ничего не сказав Сикорскому, он пришел в контору раньше Незванова. Дождавшись его у кабинета, Артем включил второе зрение — и ужаснулся. Окружающее директора облако потеряло четкие очертания, немногочисленные островки, окрашенные в яркие, чистые цвета, сжимались, отступали под напором бесплотной субстанции болотного цвета.
— Меня, что ли, ждешь? — недовольно спросил Незванов.
— Нет, я уже ухожу, — ответил Артем, закрепляя в памяти увиденную картину.
— Ну и иди, — пробормотал Иван Петрович, довольный, что никто не помешает ему принять утреннюю дозу, и закрыл дверь перед носом Бестужева.
Прикрыв глаза, Артем принялся анализировать запечатленное в памяти изображение. Понимание всплывало откуда-то из подсознания. Он видел значение не только цветов ауры, окружавшей Незванова, но понимал причину каждого завихрения этого облака цвета болотной тины, значение каждого сохранившегося светлого отблеска. Происходило это так, будто возвращались старые, давно забытые знания. Стало понятно стремительное течение болезни Ивана Петровича. Такие люди, как он, из-за специфического строения своей психики, были беззащитны перед алкоголем и спивались стремительно. Но раньше у него не было причин для пьянства, и это не имело особого значения. А потом, когда удалось несколько раз заглушить водкой душевную боль, ему это понравилось. Остальное произошло очень быстро…
Поняв, что нужно делать, Артем дернул дверь приемной, но она оказалась заперта на ключ. Пришлось долго стучаться, прежде чем щелкнул замок и на пороге возник Незванов с красными пятнами на лице и запахом вчерашнего перегара, освеженного новой порцией спиртного. Артем попытался сразу взять под контроль его сознание. Однако то ли у него не хватило опыта (точнее, его не было совсем), то ли даже пораженная алкоголем психика Незванова оказалась слишком мощной и, не в пример безоружности перед спиртным, невосприимчивой к внушению, но у него ничего не получилось. Иван Петрович недоуменно посмотрел на Артема, махнул рукой и захлопнул у него перед носом дверь. А Бестужеву стало ясно, что вылечить его удастся только тогда, когда он сам сильно этого захочет.
Потерпев поражение, Артем созвал избранный в прошлом году комитет, который давно превратился в фиктивный орган власти, пребывающий глубоко в тени всевластного директора. Единственное решение, которое комитет принял за это время, было организационным — вместо выбывшего Романа Пройдисвита он принял в свой состав лейтенанта Винокурова. На этом деятельность комитета и закончилась.
Когда Артем заявил собравшимся, что с нынешнего дня комитет должен принять на себя ответственность за поселок, они переглянулись, и старший по возрасту, бывший начальник буровзрывных работ прииска Рокотов, осторожно спросил:
— А как к этому отнесется Иван Петрович? Вы, вообще, поставили его в известность о нашем заседании?
Артем так долго смотрел на Рокотова изучающим взглядом, что тот заерзал на стуле и снова спросил:
— А что я сказал не так?
— Все не так! — отрезал Бестужев. — Вы спрятали головы в песок, стараясь не замечать, что происходит вокруг вас. Желание угодить начальству перевесило в вас ответственность. Ведь вы не можете не замечать, что происходит с директором. Разве можно доверять руководство людьми человеку, находящемуся в таком состоянии?
— Так вроде бы в поселке все нормально, — подал голос главный инженер Круглов. — Котельная работает исправно, ферма тоже. Не замерзнем, и голод нам не грозит.
— Значит, вы считаете, что все в порядке, оснований для тревоги нет? — спросил Артем, в упор глядя на Круглова. Тот пожал плечами.
— А вот у меня совсем другие сведения. — Артем жестом остановил хотевшего что-то сказать Валеру Седых. — Все чаще люди без всяких причин не выходят на работу. Просто лежат дома и не хотят никуда выходить. Не пугает их даже лишение зарплаты. Люди теряют надежду, и их охватывает отчаяние. Вот и скажите, способствует ли поднятию их духа вид шатающегося по поселку пьяного директора? Сделали вы хоть одну попытку вразумить его?
— Я пытался поговорить с ним, — вклинился наконец Валера. — Но он не хочет даже слушать. Ты ведь его знаешь…
— Знаю, — признался Бестужев. — У меня вчера тоже ничего не получилось. Значит, придется нам пробовать всем вместе. У него еще остался небольшой запас спиртного, который он, конечно, добровольно не отдаст. Костьми ляжет… Но скоро запас кончится, и тут нам надо не упустить момент, не дать ему раздобыть хотя бы одну бутылку. Вот тогда он протрезвеет, и с ним можно будет серьезно разговаривать. Если надо будет, окажем медицинскую помощь. Я считаю, что Незванова рано сбрасывать со счетов. Слишком много он значит для поселка, и слишком многое связано с его именем. А авторитет восстановится. Вы согласны со мной?
Проголосовали единогласно.
… Незванов прикончил свои запасы даже раньше, чем предполагал Артем. И сразу вызвал к себе начальницу торгового отдела. Предполагая, какая реакция последует на отказ, женщина боялась идти к директору одна, и Бестужев отправился вместе с ней.
— Тебя я, кажется, не вызывал, — угрюмо сказал Незванов Артему. — Выйди, нам надо поговорить с Тамарой Васильевной.
— Если вы насчет водки, — женщина посмотрела на Бестужева и, заручившись его молчаливой поддержкой, выпалила: — То больше я не могу вам ее выделить. Ее осталось на складе совсем немного. И так уже разговоры пошли…
Незванов положил перед собой сжатые кулаки, пытаясь изобразить прежнего директора — собранного, решительного, никогда не ошибающегося. Но это у него плохо получалось. Перед ними сидел человек с трясущимися руками и опухшим лицом — признаки тяжелейшей стадии похмелья, находясь в которой человек способен на любые непредсказуемые поступки.
— Как… как ты смеешь? — Лицо Ивана Петровича исказилось в злобной гримасе, а в голосе послышались истерические нотки. Он повернулся к Артему: — Твоя работа?
— Тамара Васильевна, — сказал Артем, стараясь держать себя в руках, — если вы все сказали, то вам лучше идти. Мы тут сами разберемся.
Женщина не стала дожидаться дальнейшего развития событий и моментально испарилась из кабинета. Незванов вышел из-за стола, подошел вплотную к Артему и прошипел сквозь зубы:
— Завтра чтобы духу твоего не было в поселке! Куда хочешь — в лесную, на Тоболях, к е… матери, но чтобы я тебя больше не видел. Ты меня понял? Иначе…
— Посмотри на себя, — ответил Артем, не обращая внимания на угрозы. — На кого ты похож? Над тобой уже люди смеются!
— Над кем смеются? — взвился Иван Петрович. — Над Незвановым? И ты, значит, смеешься?
Он вцепился обеими руками в свитер на груди Бестужева, но Артем сжал его за запястья и, не отпуская, посадил на стул. Несколько секунд Незванов пытался бороться, но, конечно, справиться с Артемом ему оказалось не под силу. Когда он перестал сопротивляться, Артем отпустил его руки.
— Так, значит? — Иван Петрович неожиданно быстро успокоился и заговорил почти нормально. — Теперь, значит, ты в поселке хозяин? Выходит, подсидел все-таки? Ну что же, занимай кабинет, а я пошел. Только заберу кое-что, ты уж извини.
Он открыл сейф, достал оттуда пачку каких-то бумаг, сунул их в карман, бросил на стол ключи и вышел из кабинета, сильно хлопнув дверью. И только тогда до Артема дошло — бумаги были «незванками»…
Вышел — и пропал. Винокуров и Сикорский разыскивали его по всему поселку, ломали головы, вспоминая все места, где мог укрыться Незванов, но тщетно. Впору было подумать, что Иван Петрович нашел выход на материк…
А через неделю к участковому приковылял на деревянной ноге перепуганный Трамвай и сообщил, что директор второй день не встает с его, Трамвая, кровати в бичарне и, кажется, отдает концы. Оказывается, выйдя из конторы, он прямым ходом отправился в бичарню, велел Трамваю закупить у Глаголы десять литров самогона и пять дней пил без просыпу в компании Трамвая и Юрася. А последние два дня не пьет, не ест и даже почти уже не дышит…
Директора срочно перевезли в больницу, где доктору и Лене Незвановой с огромным трудом удалось его откачать. Еще два дня ему капельницами чистили кровь, и все это время жизнь директора висела на волоске. А участковый Виноградов и бывший опер уголовного розыска Сикорский, презрев формальности, в тот же вечер заявились к Глаголе и, не обращая внимания на его протесты и вопли Славы, разнесли вдребезги найденный на кухне самогонный аппарат. Вынесли на улицу и разбили двадцатилитровую бутыль с готовым продуктом, а три молочные фляги с заведенной брагой перевернули прямо на пол — и чуть не задохнулись. В пузырящемся месиве плавали какие-то тошнотворные объедки, а сама брага, больше похожая на скисшие помои, воняла так, что они зажали носы и выскочили на улицу. Вытащив за собой Глаголу, Сикорский велел участковому отойти и не слушать, а сам, скрутив воротник на шее самогонщика так, что тот выпучил глаза и стал жадно захватывать ртом воздух, тихо, но очень убедительно пообещал, что лично утопит его в проруби при малейшей попытке восстановить агрегат, который он называл «говноперегонным». Но только после того, как заставит его выпить литра три его же собственной браги…
…Эти воспоминания не доставили Бестужеву особого удовольствия, и он мысленно перенесся обратно на Тоболях, в маленький дом, где в печке потрескивали дрова и сидела у стола лучшая в мире женщина. Губы Артема непроизвольно расплылись в улыбку, и он подумал, что никуда Аня теперь не денется, придется ей переехать к нему на Красноармеец…
Сладкие мысли прервались от того, что водитель резко затормозил.
— Смотрите! — он выключил фары и показывал рукой на лобовое стекло, за которым стало светло, почти как днем. Со стороны Артема стекло было заморожено, и ему не было видно источника света.
— Открой! — велел он водителю. Зашипела пневматика двери, и Артем вышел на лед. За ним устремились остальные пассажиры. Даже несчастного страдальца Жору любопытство выгнало из автобуса.
На фоне звездного неба с узеньким серпом молодого месяца четко выделялась ломаная линия сопок, а за ними поднимался, гася звезды, яркий молочно-белый купол. Он рос все выше и выше, и скоро автобус вместе со всем районом оказался внутри него, окруженный призрачным сиянием. Потом на внутренних стенах купола стали появляться разноцветные блики. Они двигались, оставляя за собой цветной след, и вскоре все пространство вокруг оказалось заполнено фантастической красоты узорами, переплетающимися в самых немыслимых сочетаниях. Во всем этом была такая завораживающая гармония, что Бестужев подумал — узоры таят в себе какой-то глубочайший смысл, недоступный человеческому пониманию. Это мог быть язык самого Бога… Вспомнив о странных предчувствиях Ани, он вдруг поймал себя на том, что шепчет, шевеля губами: «На тебя, Господи, уповаю…» Откуда взялись эти слова, он и сам не знал.
Все кончилось мгновенно, будто кто-то щелкнул огромным выключателем. Замерзшие и притихшие пассажиры втянулись обратно в автобус и расселись по местам. Водитель уже взялся за рычаг, когда Бестужев вдруг услышал какой-то посторонний звук. Прислушался и понял, что это тихо шипит динамик радиоприемника…
— Покрути! — показал он на ручку настройки. Сердце вдруг екнуло и провалилось глубоко-глубоко. Динамик немного похрипел, а потом из него раздалось:
— …В столице республики завтра ожидается ясная, безветренная погода. Температура воздуха — минус сорок семь градусов, что соответствует средней многолетней норме…