Глава 80

Изабель очень испугалась. К ней приближалась смерть; она это знала. Но она не побежит и встретит Фолькмара лицом к лицу.

Она вскочила и, молясь, чтобы Феликс подольше задержался в доме вместе с той старухой, стала озираться в поисках оружия. Должно же поблизости оказаться хоть что-нибудь, пригодное для драки, – вилы, лопата, грабли. Надо метить Фолькмару в шею, если получится. Или в бедро. В запястье тоже хорошо. В любое место, откуда вытечет много крови.

Фолькмар приближался. Их разделяло не больше двадцати шагов.

– Как это я пропустил такого крысеныша на поле? – заговорил он, вскидывая меч.

А Изабель была по-прежнему беззащитна. Сердце колотилось у нее в груди. Кровь мчалась по жилам, словно горная река, и громко стучала в ушах. Вдруг надо всем этим раздался другой звук, похожий на треск рвущейся материи. Что-то большое и тяжелое потянуло Изабель за одежду.

Посмотрев вниз, она увидела, что карман на платье лопнул. Внутри него, стремительно увеличиваясь, росла ореховая скорлупка.

Изабель выхватила ее раньше, чем платье порвалось. Уже в воздухе скорлупка распрямилась и увеличилась до половины ее роста. На внутренней стороне появились кожаные петли. Девушка поняла, что держит щит. Живо вставив в петли одну руку, она вскинула его над собой.

Вовремя.

В следующую секунду на поверхность щита обрушился могучий удар. Но теперь Изабель была сильной, работа на ферме укрепила ее руки, и она удержала щит. Иначе меч Фолькмара наверняка разрубил бы ее надвое.

Снова она опустила в карман другую руку, вспомнив о первом даре Танакиль. Пальцы сомкнулись вокруг косточки. Девушка выхватила ее, и косточка уже в воздухе превратилась в тот великолепный меч, которым она прогнала куриного вора.

– Трус! – крикнула она Фолькмару. – Палач! Это были мирные люди!

Ужас и горе отступили. Ей вдруг показалось, что она вся состоит из одной беспримесной ярости.

Ухмылка Фолькмара сменилась волчьим оскалом. Ее слова показались ему оскорбительными. Нет, удар в сердце – слишком легкая смерть для нее. Он будет целиться в шею и полюбуется тем, как ее голова полетит с плеч.

Он сделал высокий замах, как она и ожидала. Девушка пригнулась, и клинок просвистел у нее над головой. Согнутые колени тут же выпрямились, подбросив ее вверх. Кончик ее меча прорвал жилет Фолькмара на боку, оставив извилистую рану на ребрах. От неожиданности он взревел и отшатнулся от нее, удивленный.

Теперь сердце Изабель билось, как военный барабан. Кровь в ее жилах пела.

Фолькмар приложил к ране ладонь, а когда отнял ее, его пальцы окрасились красным.

– У этого крысеныша острые зубы, – сказал он. И бросился на нее снова.

Изабель знала, что шанс у нее всего один. А значит, надо использовать его по полной.

Она загородилась щитом, вскинула меч, но тут где-то запел рожок. Слева от нее по полю проскакали двое всадников. За ними неслась лошадь, под седлом, но без наездника.

– Кавалерия короля приближается! – крикнул один из них на скаку. – По коням! Поехали!

Всадники были уже совсем близко. Лошадь без седока перешла на легкий галоп. Фолькмар отшвырнул меч, схватил ее за узду, побежал бок о бок с животным, затем прыгнул в седло. А затем все три всадника скрылись, словно растворились в дыму.

Изабель опустила руки. Щит и меч тут же снова стали косточкой и ореховой скорлупкой. Она вернула их в карман. В следующую секунду сорок всадников ворвались в горящую деревню. Они окружили Изабель и стали расспрашивать ее о том, что здесь случилось. Та поведала обо всем и показала, куда ускакал Фолькмар, умоляя их поторопиться.

Капитан отряда дал команду своим людям, и они бросились в погоню.

Изабель смотрела им вслед: ей так хотелось скакать вместе с ними, догонять Фолькмара. Потрясенная и обессиленная, она принялась искать Феликса. Тот уже стоял на коленях возле умирающего старика, голый по пояс, и прижимал свою разорванную в клочья рубаху к ужасной ране в боку у несчастного, тщетно стараясь удержать в нем жизнь, не дать ей уйти в землю вместе с горячими красными каплями.

Наблюдая за тем, как он стоит на коленях посреди отвратительной жатвы смерти, весь в крови, с дорожками от слез на чумазом лице, Изабель вдруг испытала такую острую, пронзительную боль, что едва не закричала. Хуже этого она не испытала ничего за весь день. Она прижала к груди руку и перегнулась в поясе, часто и неглубоко дыша, усилием воли прогоняя боль.

Это живущий внутри нее волк, которому отказали в том, что полагалось ему по праву, в отместку впился зубами ей в сердце.