Глава 76

Изабель встряхнула головой.

У нее было такое чувство, словно она вышла на лед, а он оказался слишком тонким и теперь трещал под ней.

– Нет, не оставлял, – настойчиво повторила она. – Я проверяла. Каждую ночь.

– А я каждую ночь ждал. Там, где и обещал. На том месте, где мы видели оленуху с оленятами.

– Нет, это неправда, – повторила Изабель, но уже не так уверенно.

– Правда. Я клянусь.

– Так что же тогда с ней случилось?

– Я… я не знаю, – сказал Феликс и вскинул ладони. – Не понимаю, как с ней могло что-то случиться. Я заранее подумал о том, что ее может сдуть ветром, и поэтому положил сверху камень.

«Этого не может быть. Он лжет, – мчались мысли в голове Изабель. – Но какой в этом смысл?»

И вдруг кусочки головоломки встали на место. Лед под ее ногами провалился, и она почувствовала обжигающий холод правды.

– Маман, – выдохнула она. – Она всегда была наблюдательной. Пари держу, она заметила тебя, когда ты клал что-то в дупло. А потом пошла, вынула записку и сожгла.

Изабель показалось, будто она тонет. Боль, печаль, горечь – все, что она носила в себе все эти годы, все, что определяло ее жизнь, на поверку оказалось напрасным. И тут же совсем другое чувство поднялось в ней, захватило ее, закружило, грозя похоронить в своих холодных глубинах, – сожаление.

Она увидела себя, как она бежала ночь за ночью к липе, напрасно надеясь найти записку. Видела Феликса, который ждал ее в Диком Лесу в это же время. Видела отчаяние их обоих. Видела, как они оба поверили в худшее, что думали друг о друге. И о самих себе.

– Ой, Феликс, – сказала она сдавленным от боли голосом. – Ну что бы мне найти эту записку? Какой была бы теперь наша жизнь? Мы жили бы в Риме, вдвоем, счастливые.

– Или в Занзибаре, у бирюзового моря. Или в высокогорной крепости где-нибудь в Тибете. – Он невесело рассмеялся. – Или умерли бы. От голода. И холода. Или от собственной бестолковости. Разве так планируют важные поездки? Ну да, у меня была припрятана пара монет. А ты собиралась прихватить из дома вареных яиц и имбирного печенья.

Изабель отчаянно захотелось вырваться из глубин жалости к себе, и, чтобы выплыть, она стала отчаянно искать в темном кипении волн хоть что-нибудь, любую соломинку, за которую можно ухватиться. Вот только найдется ли она?

Она положила ладонь на грудь Феликсу. Прямо поверх его сердца. И поцеловала его.

– Ты снова уйдешь от меня? – спросила она после, упершись лбом ему в грудь. – Не уходи. Обещай, что останешься.

– Я не могу обещать тебе этого, Изабель, – таковы были его слова.

Потрясенная, она подняла голову и хотела было отпрянуть, но Феликс не дал, крепко ухватив ее за руку.

– Я ухожу от мастера Журдана. И из Сен-Мишеля тоже. И вообще из Франции. – Слова сыпались из его рта.

– Я… я не понимаю…

– Я отправляюсь в Рим, Изабель. Чтобы учиться на скульптора, как всегда хотел. – Он поднес ее руку к губам и поцеловал. – Давай поедем вместе.