Глава 25
Изабель моргнула.
– Найти куски сердца? – переспросила она так, словно не расслышала. – Я… н-не понимаю. Как можно найти куски сердца? А Элла как это сделала?
– Элле этого не понадобилось.
Изабель нахмурилась:
– Ну еще бы. Ей-то все досталось за улыбку, не сомневаюсь.
Эти слова, подсказанные обидой, были язвительными и грубыми. Взгляд изумрудных глаз Танакиль стал жестким; она отвернулась.
Страх взорвался в душе Изабель, точно хрупкий стеклянный сосуд раскололся о плиты пола. Ну когда она научится следить за своим языком?
– Простите меня. Объясните, что это за куски. Как мне найти их. Пожалуйста, – взмолилась она и побежала за королевой.
Танакиль сжалилась:
– Ты знаешь, о чем я говорю.
– Нет! – вскрикнула Изабель. – Я понятия не имею!
– И свой путь к ним ты тоже должна найти сама.
– Но как? Покажите мне, – в отчаянии упрашивала ее Изабель. – Помогите.
Не выпуская вырывавшегося кролика, Танакиль наклонилась к корням липы и свободной рукой поворошила мелкие косточки, рассыпанные в траве. Выбрав одну, хрупкую, принадлежавшую когда-то стремительному и коварному зверьку вроде куницы или ласки, она подала ее Изабель вместе со скорлупкой от лесного ореха. Затем потянулась к ползучему шиповнику, обвивавшему ствол липы, аккуратно сняла с усеянного острыми шипами ствола колючую коробочку с семенами и тоже протянула девушке.
– Эти дары помогут тебе найти то, чего хочет твое сердце, – сказала Танакиль.
Изабель смотрела на предметы, лежавшие у нее на ладони, и чувствовала, как эмоции, дотоле сдерживаемые, сжигают ее изнутри, как лихорадка ослабляет все крепкое и надежное, что еще оставалось в ней. Кровь вскипела, в животе забурлило, кости стали хрупкими, как старая штукатурка. Она забыла, что просила прощения всего минуту назад. Злые, завистливые слова снова сорвались с ее уст.
– Дары? Вот это – дары? – закричала она, глядя на косточку, скорлупку и коробочку с семенами. – Как Элле, так платье и хрустальные туфельки! Карету с лошадьми. Настоящие подарки! А как мне, так пригоршню сора с земли!
Она подняла голову, но Танакиль уже отвернулась. Прямо на глазах у девушки она обратилась в красно-зеленый вихрь из мшистого платья и рыжих волос – и втянулась в нору меж корней липы. Изабель шагнула было за ней, но пока она неуклюже переступала с ноги на ногу, раздался высокий, мгновенно оборвавшийся вопль – предсмертный крик кролика. Девушка отпрянула.
И вновь оглядела то, что лежало у нее на ладони. Она не сомневалась, что королева фей дала ей все три предмета нарочно, чтобы подразнить, и от этого было особенно больно.
– Страшная, – сказала она, коснувшись пальцем косточки. – Никому не нужная. – Она провела пальцем по скорлупке. – Колючая, – закончила она, уколовшись о коробочку с семенами. – Как я.
Утром она бросит их в очаг. Пойдут на растопку – хоть какая-то польза. А пока Изабель сунула их в карман юбки и направилась к дому, уверенная в том, что для нее нет ни надежды, ни спасения. Есть лишь отчаяние, давящее и тяжелое, поселившееся там, где когда-то билось ее сердце.
Есть люди, и их немало, которые будут сражаться не опуская рук, пока остается хотя бы призрак надежды. Их называют храбрыми. Но лишь немногие способны не опустить рук там, где надежды нет никакой. И вот их-то называют воителями.
Изабель тоже была однажды такой, просто она забыла.
Вспомнит ли она? Пока не похоже. Но вещи всегда не похожи на себя ночью. Самые темные часы перед рассветом лишили мужества не одного человека. В отсутствие солнца пламя свечей отбрасывает на стены наших душ причудливые тени, способные превратить мышь в огромное чудовище, а маленькую неудачу – в катастрофу.
И если ночью тебе придет охота повеситься – что ж, таков твой выбор.
Вот только отложи поиски веревки до утра.
Когда взойдет солнце, ты сможешь придумать ей лучшее применение.
