Глава 15

Остальные покупки Изабель сделала без происшествий. Правда, был еще косой взгляд продавца сыров, и мясник сказал ей пару колкостей, но она не обратила на них внимания.

Изабель подходила к деревенской площади. Они с Тави решили разделиться, чтобы поскорее закончить с покупками, а потом снова встретиться у повозки. К ней Изабель и шла сейчас, но она плохо знала деревенские улицы и могла лишь надеяться, что не заблудилась. Раньше Маман почти не отпускала их в Сен-Мишель. «Только простолюдинки слоняются по деревне», – говорила она.

Изабель хотелось домой. Щербатая деревенская мостовая совсем измучила ее изувеченную ногу, и та начала болеть. Лежавшая в корзинке еда – солоноватая ветчина, крохотные маринованные огурчики, острый рокфор с синими прожилками – пахла умопомрачительно, так что голова кружилась, а рот наполнялся слюной. У Изабель живот подвело от голода. Уже много недель она не ела такой вкуснятины.

Выходя на площадь, Изабель приняла решение не смотреть по сторонам, в надежде, что ее саму тоже никто не заметит. Но даже глядя на мостовую у себя под ногами, она не могла не слышать разговоров вокруг.

Стоя у дверей таверн и лавок, деревенские, не понижая встревоженных голосов, обменивались новостями. Фолькмар фон Брук разорил еще одну деревню. Он идет на запад. Нет, на юг. Всюду беженцы. Добрая королева Элла, да благословит ее Господь, помогает чем может. Она приказала дворянам открыть двери своих особняков и замков для детей, которые остались сиротами после грабительских набегов.

Идя своим путем, Изабель услышала стук копыт по мостовой. Она обернулась и увидела группу солдат, которые приближались к площади. Впереди, на прекрасном белом коне, ехал высокий мужчина. Прихрамывая, Изабель отошла с дороги и встала в толпе, у источника. Никто не обратил на нее внимания; люди смотрели только на солдат. Громкие приветственные крики полетели над толпой.

– Да благослови вас Господь, полковник Кафар! – крикнула какая-то женщина.

– Да здравствует король! – отозвалась другая.

Высокий полковник сидел в седле, выпрямив спину, и смотрел вперед. На его темно-синем мундире и белых бриджах не было ни пятнышка, начищенные сапоги сверкали.

– Хорошо хоть наш Сен-Мишель в безопасности, – сказал кто-то из мужчин, когда солдаты проехали.

Другие поддакнули. Действительно, разве король не прислал сюда свои лучшие полки? И разве добрый полковник не разбил лагерь на пастбище Левека, сразу за деревней? Да в одном только этом лагере тысячи две солдат, не меньше. Так чего же нам бояться?

Хотя день был теплый, Изабель вздрогнула, точно от холода. «Кто-то прошел по твоей могиле», – говорила Адели, когда такое случалось.

Она и понятия не имела, что кровожадный Фолькмар забрался уже так далеко. Ни она, ни Тави, ни Маман больше месяца не выходили из дома. Последние новости – старый король умер, принца короновали, и Эллу тоже, и они теперь король и королева – им рассказали слуги, еще до того, как уйти.

Задумавшись о том, что она услышала от жителей деревни, Изабель не заметила выбоину на дороге и со всего размаха влетела в нее увечной ногой. Слепящая боль взметнулась от пальцев к бедру. Едва не вскрикнув, девушка прислонилась к фонарному столбу, чтобы перенести вес на другую ногу. Морщась от боли, она подняла голову и оглядела улицу из конца в конец, надеясь увидеть поблизости свою повозку, но той нигде не было видно.

Зато она увидела Одетту, дочку трактирщика, которая приближалась к ней, водя перед собой белой тростью. Слепой Одетте трость была нужна, чтобы ходить по петляющим улицам деревни.

Затем Изабель увидела еще кое-кого.

Позади Одетты шла Сесиль, дочка мэра, в окружении стайки подруг. Глаза Сесиль были сведены к переносице, язык болтался снаружи. Своей парасолькой она водила перед собой, подражая Одетте с ее тростью. Подружки хихикали.

Изабель обуял страх. Она знала, что надо пойти и защитить Одетту. Но у нее так болела нога, к тому же ей совсем не хотелось ввязываться в новую свару. Она сказала себе, что Одетта ведь все равно не знает, что происходит. Зато она, Изабель, все видит и понимает, что следующей жертвой станет она сама. В тревоге она завертела головой, ища, куда бы спрятаться, но поздно. Сесиль ее заметила.

– Изабель де ла Поме, ты ли это? – протянула она, тут же забыв об Одетте.

И тут Изабель заметила вход в какой-то переулок. Ни слова не говоря, она кинулась туда и помчалась по узкой дорожке между домами, не обращая внимания даже на боль в ноге. В переулке было сыро и пахло сточной канавой. Откуда-то выскочила крыса и оказалась прямо перед Изабель, потом ей на голову едва не опорожнили ночной горшок, но зато ей удалось сбежать от Сесиль и даже оказаться на той самой улице, где осталась повозка.

Ей сразу стало легче. Тави еще не пришла, но Изабель была уверена, что сестра скоро появится. А пока можно посидеть и отдохнуть. Ногу будто поджаривали на огне. Ковыляя к повозке, она вдруг почувствовала укол совести. Вспомнила об Одетте. Как она там? Оставила Сесиль ее в покое? Или, разочарованная тем, что не удалось привязаться к Изабель, с двойной жестокостью навалилась на бедную слепую девушку?

В книгах по истории написано, что войны начинают короли и герцоги. Это неправда, не верьте им. Войны начинаем мы с вами, вы и я. Каждый раз, когда предпочитаем отвернуться, не заметить, пройти мимо, не связываться.

Плохие поступки совершать проще всего, быть трусом легко. Им становишься незаметно. Достаточно повернуться к злу спиной. Поспешить прочь, сказать себе, что все прошло. Ты больше не видишь зла, значит ты с ним покончил.

Вот только зло, возможно, считает, что еще не покончило с тобой.

Изабель так спешила скрыться, что даже не огляделась по сторонам, когда вышла из проулка и пошла к повозке.

– Изабель, дорогуша! Вот ты где! – окликнул ее чей-то голос.

В животе у нее как будто завязался узел. Она медленно обернулась. За ее спиной с ядовитой ухмылкой на лице стояла дочка мэра.