Юстиниан и Велизарий

Юстиниан соединял в себе мелочность и широту взглядов, расчетливость и беспредельное честолюбие, робость и решительность, блестящие организаторские способности и неумелое администрирование, агрессивность и уступчивость. Считается, что своей репутацией величайшего из всех византийских императоров он был обязан трем людям: своей жене Феодоре – бывшей проститутке, женщине со стальной волей; Велизарию – благородному полководцу; Нарсесу – лукавому старому евнуху-воителю. И все же несмотря на то, что Юстиниан стольким был обязан каждому из этой троицы, не обладай он сам исключительными природными дарованиями, он ни за что не сумел бы наложить столь яркий личный отпечаток на свою эпоху и на будущую историю своего народа. Одно из объяснений этой парадоксальности его натуры состоит в том, что Юстиниану была присуща необыкновенная способность распознавать собственные слабости и для их компенсации опираться на талантливых помощников.

Помимо четырех основных войн, чрезмерно раздутым, низкооплачиваемым и не вполне адекватным в военном отношении вооруженным силам Юстиниана приходилось участвовать в широкомасштабных военных операциях в Испании, в Балканско-Дунайском регионе и по всему Средиземноморью. Император возвел несколько громадных систем укреплений для защиты уязвимых участков границы и для контроля над малонаселенными и спорными территориями. Эти укрепления тянулись вдоль Дуная через Фракию, Эпир, Фессалию и Македонию, через Фермопильское ущелье и Коринф, через Херсонес Фракийский (совр. п-ов Галлиполи) и Херсонес Таврический (на Крымском п-ове), а также вдоль восточной границы с Персией. Кроме того, Юстиниан достроил и укрепил построенную Анастасием I стену, которая защищала подступы к Константинополю. Параллельно с этим он щедро финансировал и подстрекал своих гассанидских и абиссинских союзников проводить набеги на Аравию, беспокоя южные рубежи Персидской империи.

Юстиниан осознавал опасность для экономики своей страны этих нескончаемых войн и колоссальных расходов на строительство широкой сети фортификационных сооружений вдоль границ. Несомненно, что именно подобным осознанием и вызвана его пресловутая, зачастую близорукая экономность, выражавшаяся и в несоразмерно малых воинских контингентах, которые император выделял своим военачальникам, в задержке выплаты жалованья войскам, благодаря чему целые армии порой охватывали эпидемии дезертирства и мятежи. Численность регулярной армии Юстиниана никогда не превышала 150 тыс. человек, разбросанных по Испании, Италии, Африке, Египту, вдоль Дуная и границ с Персией. Бесспорно, что вся его осторожность в бюджетной сфере не могла предотвратить серьезного напряжения экономической основы всей империи, а скупость императора способствовала полнейшему краху экономики Италии из-за ненужного продолжения войны в этой несчастной стране.

Однако в целом, несмотря на экономическую напряженность, все эти войны и завоевания Юстиниана, вероятно, остановили упадок Восточной Римской империи. Пусть даже эти завоевания были неполными или временными – все равно победы империи возродили былую славу римского оружия и вселили в правителей Константинополя новую, причем оправданную уверенность в том, что даже в ухудшенном, в ослабленном виде римская военная система еще сохраняет свое колоссальное превосходство над боеспособностью своих соседей – как культурных, так и варварских народов.

Самыми предосудительными (и, возможно, самыми близорукими) чертами в поведении Юстиниана можно назвать его зависть по отношению к Велизарию и дурное обращение с ним. Ни одному монарху никто не служил лучше и преданнее, чем служил византийскому императору этот великий полководец. Чтобы не дать Велизарию (да и любому другому полководцу) стать слишком могущественным, Юстиниан нередко чинил ему всяческие препятствия: то вынуждал его делить командование с другим военачальником, то поручал ему сложнейшие, масштабнейшие задачи, выделяя для этого неадекватно мизерные воинские силы. И все же Велизарий и в таких условиях, как правило, добивался победы. Приводили же подобные успехи к отрешению его от должности и к оскорблениям со стороны Юстиниана. Тем не менее в очередной кризисной ситуации благородный воин на отчаянные призывы своего императора отвечал преданностью и новыми эффективными действиями.

Будучи вторично отстранен от командования войсками в Италии, Велизарий тихо жил в Константинополе до тех пор, пока Юстиниан не снял с него опалу и не поручил ему укрепить власть Византии во вновь покоренных областях Южной Испании (554). После этого полководец снова остался не у дел, опять бесцеремонно отправленный в отставку. Однако император без малейших колебаний снова призвал Велизария на помощь, и старый солдат снова без всяких колебаний откликнулся на призыв, когда объединенные булгарско-славянские силы под командованием булгарского вождя Забергана, вторгшиеся в Мёзию и во Фракию, дошли до внешних укреплений Константинополя (559). Все регулярные войска империи были либо разбросаны по многочисленным крепостям или задействованы в кампаниях против персов или против варваров. Возглавив отряд из 300 своих ветеранов-кавалеристов, усиленный несколькими тысячами наспех набранных рекрутов, Велизарий отбил атаку булгар под Меланфием – у самых стен Константинополя, – а затем контратаковал и обратил варваров в бегство. Одержав эту последнюю победу, спасшую Константинополь, Велизарий выслушал скупые похвалы от императора и вновь ушел со своего поста в отставку.

Вскоре после этого завистливый император обвинил его в измене, лишил звания и заточил в тюрьму (562). По зрелом размышлении, испытывая угрызения совести, Юстиниан годом позже выпустил Велизария из тюрьмы, вернул ему отобранные владения и почести и позволил полководцу жить в относительном почете, хотя и в безвестности, до самой своей смерти, произошедшей незадолго до смерти самого императора (565).