Глава 43
Будто в трансе Натали бросила записку обратно и поставила бутылочку на скамейку. Она звякнула, испугав ее. Кровь стучала в ушах.
Она не слышала ничего вокруг.
Не думала.
Инстинкт – вот и все, что у нее оставалось.
Диким взглядом она стала осматриваться в поисках той женщины.
Она увидела какое-то движение в задней части церкви. Повернулась. Фигура, частично скрытая тенями, спешила между колонн.
Вдова. Зои Клампер. Мадам Резня. Зловещая троица.
Натали вскочила со скамьи. Мадам Резня выбежала в дверь, прежде чем Натали успела догнать ее по проходу.
– ПОМОГИТЕ! – закричала она, пробегая мимо группы входивших людей. – Держите ее! Она… она на меня напала!
Они переговаривались между собой по-немецки, уставившись на нее.
Она выбежала наружу, успев заметить, как женщина бежала по мосту слева. Натали погналась за ней, но споткнулась на шатавшемся камне; она упала и поднялась практически одним движением. Мадам Резня, виляя в толпе, увеличила разрыв.
– Она сумасшедшая! – кричала Натали, показывая на нее. – Женщина в черном! Она на меня напала!
Снова, снова и снова.
И никто не помог, ни один человек.
Все либо делали вид, что не замечают Натали, либо оглядывали ее с опаской.
Будто было неправильно кричать о помощи.
– Чего она там кричит? – спросил кто-то.
– Бежит за вдовой!
– Наверное, она из приюта для падших женщин.
Слова поразили Натали как пули, пока она продолжала погоню. Она остановилась, упав духом, когда мадам Резня вскочила в паровой трамвай. Только завернув за угол, Натали наконец нашла полицейского.
Но было, конечно, уже слишком поздно.
Натали крикнула полицейскому:
– Женщина в этом трамвае. Она напала на меня в соборе Парижской Богоматери! – Хватая ртом воздух, она оглянулась через плечо, будто паровой трамвай мог сойти с рельсов и вернуть женщину сюда.
Полицейский выглядел ненамного старше Натали.
– Напала? Как именно?
Натали помедлила. Она говорила «напала», чтобы привлечь всеобщее внимание.
– Не напала. Она угрожала мне. Я молилась и когда села обратно на скамью, то нашла коробку с двумя баночками, одну – с кровью, а другую – без, и в обеих лежали бумажки, и…
Ее желудок перевернулся. Она внезапно потеряла равновесие и схватилась за плечо полицейского.
– Где эти… баночки?
Натали отступила от него, хмурясь.
– В соборе! Вы же не думаете, что я их аккуратненько сложила в карман, прежде чем броситься в погоню?
Бровь полицейского изогнулась.
– Мы можем их потом забрать. – Натали встала, уперев руки в боки. – Та женщина в черном платье. Нам нужно ее догнать! СКОРЕЕ.
– Мадемуазель, вам нужно успокоиться. – Он поднял руку. – Вы видели, как она подкладывала вам эту коробку?
– Non. Но больше некому было.
– Она прикасалась к вам или заговаривала с вами?
– Non. Послушайте, она была любовницей Темного художника… И соучастницей!
Полицейский склонил голову.
– А это вы откуда знаете?
– Знаю, и все. Неважно, откуда. – Она показала рукой на трамвай. – Мы теряем время!
– Мадемуазель, она сейчас уже может быть где угодно, и я предлагаю вам написать заявление. У нас не хватает людей, и…
Пламя объяло лицо Натали.
– Идиот!
Она убежала от него и отправилась обратно в собор, войдя через одну из боковых дверей. Пожилой мужчина в форменной одежде стоял у скамьи с той коробочкой в руках и осматривал место. Привратник, подумала она.
– Pardonnez-moi, monsieur.
Он обернулся к ней с широко распахнутыми глазами, будто она была призраком, а не живой девушкой.
– Я был в передней части церкви, когда вы за кем-то побежали. Что произошло? Что… что это такое? – Он поднял крышку и показал на баночки.
Она объяснила, что случилось, как бы абсурдно это ни звучало. Его лицо не выражало никаких эмоций, но под этой маской она чувствовала пульсирующее беспокойство. Он передал ей коробочку с видимым облегчением и предложил проводить ее до морга. Она не чувствовала себя в безопасности одна – интересно, пройдет ли это когда-нибудь? – и приняла предложение.
Они поспешили выйти из собора, когда колокола начали звонить, и мужчина сопроводил ее до дверей морга. Она поблагодарила его, разозлила нескольких людей, легонько растолкав их, чтобы пройти внутрь, и стала энергично махать Кристофу.
Несколько минут спустя они сидели в его кабинете, и во второй раз за последние два часа она рассказывала, что случилось.
– Вот… коробка с бутылочками. – Она вынула ее из сумки и положила в центр его стола.
Он открыл ее, осмотрел содержимое, включая обе записки.
– Зачем она это сделала и почему мне? Из-за моей крови? – произнесла Натали срывающимся от беспокойства голосом.
– Думаю, что да. Но не могу знать, конечно. – Кристоф потер глаза. – Это все бессмысленно, включая то, что она знала, где ты окажешься.
– Я подумала, что она последовала за нами с Симоной, а потом только за мной.
Он помотал головой.
– К моменту прибытия полиции она вынесла вещи из квартиры: блокноты, перчатки, некоторые банки, одежду, даже фотографию, о которой ты говорила. Она не могла сделать все это и проследить за тобой. Мы установили слежку за квартирой на случай, если она вернется, конечно, но это объясняет отсутствие химического оборудования. Наверняка у нее есть второе жилье или она живет у кого-то.
– У кого?
– У родственника, друга, да хоть у убийцы Темного художника. – Он вздохнул. – Мы пока недостаточно о ней знаем.
Только то, что она сумасшедшая, ужасная и помешана на крови.
– Натали, я уже это говорил раньше – много раз за это лето, к сожалению, – но мне жаль, что ты пережила такое. – Он отодвинул коробку с баночками в сторону и похлопал ее по руке. – Хотел бы я забрать у тебя эти ужасные события.
Спокойный, рассудительный Кристоф, с которым она всегда чувствовала себя в безопасности. Где бы она была, если бы не он? Она поблагодарила его и похлопала его руку в ответ. Он был ярким побегом посреди черных, зазубренных камней этого лета.
Он убрал руку и улыбнулся.
– Наверняка уже стемнело. Проводить тебя домой?
– Это… это не просто прогулка. Нужно ехать на омнибусе или трамвае, – она назвала ему район, в котором жила. – А ты где живешь?
– Тоже в одиннадцатом округе, – ответил он.
– Я… поверить не могу, что наши пути не пересеклись раньше.
– Я там, э-э-э, недавно.
– О? – Как только это вырвалось у нее, она пожалела о слишком любопытном «о».
– Девушка, на которой я собираюсь жениться. Ее семья живет в том районе. Это сюрприз к их возвращению из Америки в следующем месяце.
Натали уставилась в пол.
– Благодарю за предложение, но думаю, что смогу и сама добраться до дома. Я… возьму извозчика.
Он отступил на два шага и посмотрел на нее:
– Ты… ревнуешь?
Она надеялась, что он не заметит, как жар поднялся по ее шее и залил лицо.
– О, Натали, – сказал он, беря ее за руку, – мне… так жаль, что ты чувствуешь это.
Она не смогла заставить себя посмотреть ему в глаза и прилагала все усилия, чтобы не убежать, как ребенок.
– Это неважно, месье Ганьон, – она выпрямилась в полный рост, все еще не поднимая взгляда. – Я желаю вам всего наилучшего в браке.
– Благодарю, – сказал он, поцеловал ее руку и бережно отпустил. – Думаю, что в другое время и в других обстоятельствах я хотел бы узнать вас получше и по-другому.
Натали посмотрела ему в глаза впервые с момента, как разговор свернул на эту тему.
– Ты… хотел бы или узнал бы?
Он кивнул, и серьезное выражение его лица растаяло в улыбке. Его кривоватый зуб, который редко можно было увидеть, только когда он широко улыбался, блеснул ей.
– Спасибо, Кристоф. – Она тоже улыбнулась. – Я ценю это. И… все-таки предпочла бы сама добраться до дома, впрочем. На моих руках и так слишком много крови, и я больше не хочу защиты. А если между нами будет что-то большее, чем сейчас… думаю, это только разобьет мое сердце потом, когда ты уйдешь.
Он понял или, по крайней мере, сказал, что понял, но тень разочарования промелькнула на его лице.
– Могу я хотя бы заплатить за тебя извозчику?
Она собиралась отказаться, но его несколько обиженное выражение тронуло ее. Она приняла предложение с вежливой улыбкой, грустя, что он не будет ее, но окрыленная тем, что чувство было взаимным.
Он нашел ей извозчика, заплатил ему и поцеловал ее руку перед тем, как помочь ей сесть в экипаж. Всю дорогу домой она прижимала к щеке свою ладонь, на которой все еще горел его поцелуй.
