Глава 38
Натали сделала подробную запись в дневнике тем вечером. Видение. Тела в морге. Разговоры с Симоной, Кристофом и матерью. Мама испытала такое облегчение от новостей про Темного художника, что долго продержала Натали в объятиях, плача.
Какой-то кусочек этого дня, а может, следующего, будет забыт. Это было как переворачивать карту Таро и думать, что же на ней, или пойти к гипнотизеру и гадать, что расскажешь. Какой-то элемент реальности будет извлечен, убран неуклюжим, невидимым хирургом. В конце концов некая часть этого, которую она записывала с такой ясной головой, будет казаться чужой.
И действительно, на следующее утро она обнаружила, какие абзацы кажутся написанным будто на китайском, русском или греческом.
Провал в памяти на этот раз пришелся на само видение.
Горечь обожгла ее, когда она осознала это. Почему она не могла забыть видение с Агнес? Нет, нет. То останется с ней. Фрагменты видения мелькали в ее голове, когда хотели, днем или ночью. А его она больше всего хотела забыть. Вместо этого она будет носить его в себе всю жизнь, как мешок с кирпичами, привязанный к душе.
И все же.
Натали провела пальцем по корешку дневника. Она была благодарна за то, что ее избавили хотя бы от одного ужасного воспоминания, даже если не того, которое ее ужасало больше всех.
Значило ли это что-то еще?
Забыть то самое, что дар дает… Был ли это знак, что ее дар заканчивается?
Несколько часов спустя она поделилась этими размышлениями с месье Патинодом. Она пришла рассказать ему, что в связи со смертью Темного художника готова возобновить работу над колонкой. (Она также хотела узнать, как Морис Кируак, который не знал, что видит Темного художника, описал его труп.) Он был рад ее новостям и сказал, что она может начать с завтрашнего дня.
– Я могу только судить по своему опыту и опыту моих знакомых, – начал он, складывая пальцы домиком, – но не думаю, что твой дар слабеет. Иногда наши способности меняются, пока мы приспосабливаемся к ним, как то, например, что твои видения больше не идут задом наперед.
– И то, что они стали длиннее. – Стоило ей это произнести, как кое-что еще пришло в голову. – Может, дело в… Агнес? Могла ли моя близость с ней это изменить?
Месье Патинод поправил очки, которые сейчас были тоньше, чем за долгое время.
– Не знаю.
– А может, моя встреча с самим Темным художником? Могло ли то, что я была рядом с ним, его даром, повлиять на мой? Раз мои способности связаны с ним?
– И снова – не знаю. Не должно, насколько я понимаю. Но кто может знать наверняка? Это и была одна из причин смешанного отношения к экспериментам Энара: результаты были не настолько предсказуемы, как все надеялись, – месье Патинод положил локти на стол. – Магия и наука вместе стали чем-то другим, что не было ни магией, ни наукой. Поэтому хочу дать тебе то, что углубит твои знания.
Он открыл ящик стола и достал что-то оттуда.
– Моя жена нашла это на дне коробки с книгами, – сказал он, передавая ей буклет. – Это с 1866 года. Я и забыл о его существовании, иначе рассказал бы тебе. Можешь оставить себе.
«Зачарованная наука или наука зачаровывания?», автор – доктор Пьер Энар.
Натали ахнула. Она почувствовала себя так, будто ей дали карту сокровищ.
– Merci beaucoup! – Она держала маленькую книжечку осторожно, будто если слишком сильно сдавить, то секреты ее выплеснутся и разольются по полу. В ней было нечто знакомое, причем настолько, что она могла поклясться, что уже видела ее где-то или, может, слышала, как кто-то упоминал это название.
– Текст немного суховат, – сказал месье Патинод, – но ты можешь там найти какие-то ответы. Интереснее всего для меня то, что, несмотря на всю спорность предмета, факты приведены правдивые, то есть правда в том виде, как он ее понимал во время написания. Это я могу утверждать благодаря своему дару.
Натали уложила книжицу в сумку и снова его поблагодарила. Затем на мгновение прижалась спиной к стулу, взгляд ее уплыл в окно, а потом вернулся к нему.
– Вы мне как-то сказали, что проявившиеся способности говорят нечто о самом человеке.
Месье Патинод открыл портсигар и щелкнул по нему, чтобы достать сигарету.
– Неизменно, – ответил он, чиркая спичкой, и закурил. – И часто это довольно удивительно, по крайней мере, отличается от ожиданий.
– Кажется, я знаю, – начала она, – что мои видения говорят обо мне. У меня есть пристрастие ко всему страшному, как вы уже догадались, так что это наверняка часть картины, – она вдохнула и выпустила этот воздух с шумным выдохом. – Еще думаю, что я такой человек, который предпочитает видеть жизнь без прикрас. И смерть – тоже, неважно, насколько она жестока и уродлива.
– Все это делает тебя превосходным журналистом, должен отметить, – месье Патинод улыбнулся, затягиваясь.
– Спасибо, – сказала Натали. Она смотрела, как он выдыхает, завороженная эфемерностью дыма. Только что он был, и вот его уже нет – в мгновение ока.
– Еще, – добавил он, – проблески правды, особенно о себе и своей сущности, это праздник. Помни об этом.
Эти слова что-то разбудили в ее памяти, как нитка, приводящая в движение марионетку. То, что гипнотизер ей сказал на прощание: «Помните, кто вы такая, и тогда поймете, почему не можете забыть».
И тогда она вспомнила. Месье Лебо, гипнотизер. У него были бесконечные стопки книг, и она скользила взглядом по названиям. Вот где она видела книжку Энара. «Зачаровання наука или наука зачаровывания?» Буклет с названием, который ей напомнил загадку.
Когда она ходила к месье Лебо, то еще не знала своей сущности, так сказать. Даже после того как пришла к нему, чтобы понять свой дар, она еще не сознавала его полностью. Возможно, не понимала до сих пор. Но этого было уже вполне достаточно.
Этого и, конечно, собственных слов Энара.
Последнее, что Натали сделала перед сном этим вечером, – перечитала части текста книжицы, которые сама и подчеркнула в «Зачарованной науке или науке зачаровывания?». Она прочитала ее дважды за вечер. Первый раз – сама, второй раз – зачитывая фрагменты вслух маме, которая никогда ее не читала. Натали была рада этому; впервые с момента, когда она рассказала маме о видениях, они изучали Озаренных вместе.
В буклете была двадцать одна страница, некоторые места написаны научным языком, который Натали не показался интересным. Ей понравились более захватывающие части.
Идея таких экспериментов не пришла ко мне за час или за день. Напротив, это явилось, как мне кажется, результатом многих лет наблюдений (к этому я вернусь ниже) в сочетании с моей большой любовью к греческой мифологии и тому, что можно назвать магическими составляющими христианской веры. После эпохи, когда наши величайшие мыслители (Декарт, Вольтер, Локк) полагались исключительно на разум, назрела необходимость чего-то менее сурового, как я считаю. Дух человеческий нуждается в украшении.
Касательно того, что я счел достойным наблюдения, – это не было обыденным. Это было необычное, это были элементы нашего мира, которые являлись природными, но в то же время отличались от него, и они привлекали мое внимание больше всего. Те, кто обладал музыкальным, литературным, художественным гением, как и кошка с лишними пальцами на лапе; Чанг, китайский гигант двух метров ростом, который появлялся в Лондоне прошлым летом; тюльпан, выделяющийся своей яркостью на фоне остального сада. Я задумался, возможно ли обуздать наукой величайшие проявления человеческой природы и добавить их к сущности конкретного “Я”.
Затем он продолжил (и никак не переставал говорить, подумала Натали) о своих исследованиях, используя сложные термины и формулы, которые она просмотрела мельком. Он метался от подробности к расплывчатости в презентации своей работы («секретность необходима для большинства областей моих исследований») и говорил о науке и медицине, об алхимии и обрядах как древних, так и современных. Скукота.
Следующий фрагмент, который привлек ее внимание, был рассказом доктора Энара о его первых экспериментах.
На момент написания этих строк восьмерым людям были сделаны переливания. Протяженность времени, прошедшего с момента их переливаний, разнится от двух недель до трех месяцев. Семеро успешно проявили магические способности: 1) мужчина 19 лет, который слышит мысли последнего человека, к руке которого прикоснулся; 2) мужчина 41 года, способный идеально повторить любой услышанный голос; 3) женщина 46 лет, которая может исцелять взглядом; 4) мужчина 55 лет, кто во снах предсказывает болезни; 5) женщина 27 лет, которая может различить финансовое положение человека по запаху; 6) мужчина 22 лет, способный передавать мысли другим людям, используя животных в качестве носителя; и 7) женщина 39 лет, которая читает прошлое людей, погладив их волосы.
Восьмой участник (возраста 33 лет) загадочен. Его переливание не смогло вызвать магические способности. Мое обследование его тела и разума до, во время и после не выявило возможной причины. Я пометил это как вопрос для дальнейших исследований.
Я встречался с участниками каждую неделю в первый месяц, затем – раз в месяц. Все, кроме «номера восемь», довольны результатами. Все, включая восьмого, чувствуют себя хорошо.
Отметим, что есть различия в силе магического дара. Четверо пациентов докладывают об усилении своих способностей по прошествии времени; у троих они остались на том же уровне после переливания. Одна пациентка забеременела и спросила, унаследует ли ребенок ее дар. Моя теория предполагает, что не унаследует, так же как ребенок не наследует перелом пальца, если он есть у родителя, или предпочтение к синему цвету, если родитель его проявляет.
Тем не менее человеческое тело – сложный механизм. Так же, как я не знаю, почему восьмой участник не приобрел магических способностей, я не могу утверждать, что не возникнут обстоятельства, при которых ребенок может обладать магическими способностями.
Это предложение Натали подчеркнула самой толстой линией. Ей пришлось перечитать его несколько раз, чтобы убедиться, что она правильно его поняла. Может, она была единственным ребенком Озаренного родителя, который проявил магические способности. А может, и не единственным, но остальные скрывались. То, что месье Патинод, и Кристоф, и ее мать не слышали о таких примерах, не значит, что их не существует. Сейчас это не имело значения, не так ли? Она была тут. Она была доказательством того, что невозможно доказать.
Она перелистала к концу книжечки, к финальному фрагменту, который пометила как важный.
Те, кто протестует против моей работы, утверждают, что я играю в Бога. Я не играю в Бога; я чту Его, молюсь Ему и благодарю Его за дар Озарения, который воплотился в этих экспериментах.
Подозреваю, некоторые люди будут завидовать тем, кто получил переливания. Чем больше имеет человек, тем больше другие упрекают его за это. Человек завистлив и бывает мелочным созданием. Человек также является созданием с невероятными возможностями, некоторые из них освобождены, а некоторые – в ловушке собственного узкого и ограниченного мышления. Надеюсь, что это начало новой эпохи: такой, где институт разума сливается с магией и вместе они создают новый способ проявления человеческого духа через обретение озарения.
До прочтения работы Энара Натали считала, что он был обманщиком, высокомерным и равнодушным, человеком, которого не заботили его пациенты или последствия, от которых они в итоге страдали. Она поняла теперь, что в нем было что-то большее, во всяком случае, когда-то в нем это было.
