Глава 36
Натали вонзила ногти в ладони.
– Уже новая.
«Это могла быть и я».
Представив Кристофа и Симону друг другу, она прошла к папиному креслу, где мама сидела, водя рукой по шрамам. Натали встала рядом, положив руку на кожаную спинку.
Кристоф склонился вперед.
– Я знаю, что прошу о многом, учитывая все случившееся, но мы были бы весьма благодарны. И, мадам Боден, заверяю вас, что она будет под защитой все время.
Натали посмотрела на маму, которая закрыла глаза и кивнула.
– Конечно. Я сделаю все возможное, – сказала Натали, вжимая костяшки пальцев в кожаную обивку.
– Я пошла бы с тобой, – сказала Симона, – но моя мама уходит скоро на рынок, а мне надо присматривать за Селестой.
Мама подняла руку и покачала головой.
– Я присмотрю за ней, Симона.
– Правда? Спасибо, мадам Боден.
С того судьбоносного дня в музее восковых фигур они не ходили никуда вдвоем, и не было больше ни дня, чтобы Натали настолько хотела видеть Симону рядом с собой, как сегодня.
Вскоре они прибыли в морг. Очередь была длинная, и Кристоф провел их внутрь через выход. Коллега увел его, но прежде Кристоф пообещал с ними встретиться в Café Maxime после всего.
Во рту у Натали пересохло.
– В прошлый раз я делала это…
Это было для Агнес. Она не договорила. Симона сама поняла; произносить не было нужды.
– Хочешь пойти домой?
Натали покачала головой. «Я обещала Агнес».
Симона взяла Натали под руку, и они направились к толпе. Еще не видя трупы, они поняли, как всегда, по скоплению людей, где именно лежит жертва. Они подождали просвета и скользнули вперед, как только несколько человек отступило.
У убитой были оливковая кожа и спутанные волнистые волосы, которые змеились по плите. Лицо было изрезано так сильно, что черты невозможно было различить, а поперек живота зияла глубокая неровная рана. Натали притянула Симону ближе.
«Что он имел в виду, когда сказал, что Агнес просила ее убить?»
Она покачала головой. Она снова вовлекалась в его игры.
– Каждая следующая хуже предыдущей, – прошептала Симона.
Бисеринки пота появились на шее и лбу Натали.
– Я его видела вчера, Симона. Это неважно, что я мало что помню. Это случилось. Вчера.
Симона взяла ее за руку.
– Ты не обязана это делать, Натали.
– Почему я не помню? Может, это хуже того, что делаю, или того, что я тебе рассказывала, – Натали сделала шаг назад от витрины. – Я собираюсь посмотреть глазами того, кто видел меня, человека, который убил Агнес, преследовал меня, угрожал мне ножом, убил полицейского Себастьена.
– Pardonnez-moi, – мягко сказал молодой женский голос позади, – но, может, вы дадите другим посмотреть, если сами уже не хотите?
– Мы хотим? – произнесла Симона, затем повернулась к Натали. – Кристоф поймет. Все поймут.
Натали глядела на шестую несчастную, на то, что было ее лицом, животом.
– Ты была права все это время. Этот дар мне дан неспроста, – прежде чем успела замешкаться, как перед прыжком в холодную воду, она потянулась к стеклу.
Жертва была уже мертва.
Рот ее был открыт в крике, кровь струилась изо рта, один глаз открыт, другой закрыт. Она была окровавленной, разломанной куклой.
Темный художник в алых от крови перчатках гладил жертву по щеке. Один-единственный, яростный порез шел от ее уха до горла.
– Слишком поздно, – сказал он.
Чернота спустилась, будто на птичью клетку накинули покрывало.
Но Натали не обнаружила себя снова в смотровой комнате рядом с Симоной. Вместо этого видение продолжилось.
Все было белым, во всех направлениях.
Туман.
Темный художник открыл заднюю дверь крытой повозки и вытащил тело девушки. Натали чувствовала вес, это было тяжелее, чем что-либо поднимаемое ею ранее.
Он протащил труп несколько шагов и положил на землю.
Река.
Темный художник опустился на колени, поцеловал мертвую девушку в лоб и аккуратно столкнул в воду, будто отец, крестящий ребенка.
Он уложил ее лицом вверх, сцепил руки и сильным толчком отправил плыть по Сене.
Как только поднялся, снял перчатки.
– Да хватит уже.
И он стал задыхаться.
Пальцы его взлетели к горлу: веревка, она затягивалась. Он ловил ртом воздух, тянул веревку. Ее ослабили немного, потом полностью.
Он повернулся и успел увидеть, как кованая железка летит ему в голову.
Снова чернота.
Натали все еще не вернулась в морг.
Она лежала под углом и видела перед собой огромную стеклянную витрину, плотную толпу за ней, Симону среди нее.
И саму Натали, рядом с Симоной.
В демонстрационной комнате морга.
Натали вынырнула из видения резко, рывком, с трясущимися руками. Глаза ее застыли на витрине.
Симона обняла ее крепко.
– Ты со мной. Ты в безопасности.
– Mon Dieu… – Натали пыталась остановить дрожь. Симона притянула ее еще ближе и жестом отогнала кого-то.
– Что случилось?
Слова было сложно складывать; она закашлялась на первой попытке заговорить. Когда смогла, то зашептала Симоне так тихо, что той пришлось склониться.
– Симона… Темный художник…
Натали высвободилась из объятия Симоны, стремясь вдохнуть поглубже, и показала на труп в стороне во втором ряду.
– Вон он.
