Глава 33
Лицо у него все-таки было.
Хотя издалека было легко подумать, что не было. Оно было замотано белым шарфом, как у мумии. Прорези для глаз, носа, рта, а больше ничего.
Маскировка.
«Он – Темный художник».
Натали встала и скользнула вправо, прижимаясь к стене из костей. Она завела руку назад, нащупала череп и попробовала вытащить его.
Череп не поддавался.
– Оружие ни к чему, мой дорогой Писарь. Вы все равно не сможете вытащить ничего. Они сложены плотнее, чем в поленнице, – голос его был мягким, почти снисходительным. – Я не причиню вам вреда. Впрочем, у меня есть пара вопросов, – он вставил свечу в настенное крепление, и свет попал на его руку.
Белые перчатки.
Натали вздрогнула, глаза ее метнулись к пространству за его спиной.
«Смогу ли я пробежать мимо него?»
Он перевел взгляд на нее.
– Нет, вы не сможете сбежать. И даже если смогли бы, то спрятаться не сможете. Я вас услышу.
Она уставилась на него. Это не могло быть правдой. Это не мог быть он. Этот мужчина наверняка просто притворялся, он разыгрывал ее, жестоко и ужасно. Полицейский не был мертв. Он просто без сознания. Это все подвох, подстроенный каким-то отвратительным типом, который решил преследовать ее, угрожать ей и надел белые перчатки, чтобы напугать, и…
– Вы – Темный художник? – Страх выпалил слова из горла Натали высоким, злым голоском.
Мужчина прикоснулся к шляпе и слегка поклонился.
– C’est moi.
Внутренности Натали превратились в жидкость. Ее стало колотить, а затем это вырвалось в крик, настолько громкий, насколько позволял ее голос.
– Ты убил мою подругу!
Слова отразились эхом от стен комнаты, от костяных стен и исчезли в темноте.
– Ты убил мою подругу, – повторила она еле слышно. – Мою красавицу-подругу, которая любила жизнь и дарила эту любовь каждому, кого встречала.
– Она меня тоже сильно впечатлила, – сказал он. – За то краткое время, что я знал ее.
Натали хотела убить его, разрезать на кусочки осколком кости.
– Это была ее идея, а не моя.
– Ее идея? Агнес не просила, чтобы ее убили. Ты сумасшедший.
Отблеск пламени свечи мерцал на его сокрытом лице.
– Нет, я вполне в разуме. К следующей теме. У меня есть вопрос к тебе, вообще даже два.
– У меня пятьдесят вопросов к тебе.
– Очень забавно, Натали.
Ее имя прозвучало жутко в его устах. Она хотела, чтобы оно его задушило, пока выходило.
Он прокашлялся.
– Нечто происходит, когда мои произведения демонстрируются публике, и ты прикасаешься к витрине, впадаешь во что-то вроде транса и произносишь имя жертвы.
Она нахмурилась, готовая все отрицать, но Темный художник ее оборвал:
– Я был там с Одетт, помнишь? Так что скажи-ка мне: что именно происходит?
Натали вытерла потные ладони о брюки и выпрямилась.
– Почему… с чего я вообще что-то буду рассказывать?
С демонстративной небрежностью Темный художник вытащил из кармана сюртука нож и достал его из ножен.
Тот же нож, который являлся ей в видениях.
– Я думала, ты не собирался причинять мне вред.
– Я могу передумать, – он крепко сжал нож и сделал шаг ближе. – Отвечай на вопросы.
«Отвлекай его разговорами».
Она не сводила глаз с ножа, пока отвечала.
– Да, у меня есть дар.
– Подробнее! – Темный художник переступил с ноги на ногу.
Натали выдохнула, чувствуя себя дальше от реальности, чем когда-либо.
– Я… я вижу части сцены убийства через… через твои глаза.
– Жаль, что эти детали нельзя включать в твои репортажи, а? – Его губы раздвинули слои шарфа в ухмылке. – То есть ты не видишь меня, ты видишь через меня. Идеально. Я скрыл свое лицо перед входом в катакомбы на всякий случай. Хотя этот мерзкий полицейский был проблемой. – Он помотал головой.
– Он мертв?
– Вопросы задаю я, – оскалился он, поднимая нож. – Итак, ты выглядишь довольно молодо, так что прости, если я в замешательстве, но ты – одна из нас?
«Нас?»
– Ну, учитывая твой вид, полагаю, будет справедливо сказать, что мы оба в замешательстве, – засмеялся Темный художник. – А я-то подумал, что ты знаешь или догадываешься.
Она стиснула зубы.
– Озаренные, – сказал он драматическим шепотом.
«Что?» Она еще плотнее прижалась спиной и руками к стене черепов.
Темный художник усмехнулся.
– У меня непревзойденный слух благодаря доктору Энару. Мои родители оба были глухими, так что в детстве мне приходилось слушать за троих. Великолепно закольцовано, не так ли?
Натали не ответила.
– Слух мне особенно пригодился сегодня, – продолжил он. – Я слышал, как ты спросила того мужчину на остановке, идет ли трамвай до площади Данфер-Рошро, на расстоянии квартала. – Он крутил в пальцах рукоятку ножа с потусторонним изяществом. – Я тебя слушал какое-то время, пытался тебя застать одну. Однажды у меня почти получилось, если бы я не был таким неуклюжим, я поймал бы тебя до того, как ты впрыгнула в тот экипаж.
Она подавила вскрик. «Я так и знала».
– После этого я стал намного осторожнее, – продолжил он. – Ты меня почти не замечала, хотя была близка к этому в торговой галерее, но какая теперь разница? Это было непросто. Эти чертовы полицейские и эти чертовы общественные места со всеми этими чертовыми парижанами.
Ее пальцы потянулись назад, к черепу, еще раз.
– Еще раз, – сказал он. – Ты одна из нас?
Мускулы в ее ногах напряглись, готовые к прыжку.
– Мои родители были пациентами Энара. У моего отца была магическая способность. У матери – нет, она… Ей делали переливание, но ничего не произошло. Так что я… каким-то образом это унаследовала.
Темный художник склонил свою закутанную голову.
– Так у тебя это от природы?
– Видимо, так. – «Я намного выше его. Один удар по голове – и я смогу пробежать мимо него».
– Какова твоя кровь, интересно… – Заявление, мысль вслух. Не вопрос.
У Натали в ребрах бились летучие мыши, пытаясь вырваться наружу. Она схватила череп, продев пальцы через глазницы.
– Могу ли попробовать твою кровь? – Темный художник шагнул ближе. – Всего пару капель?
Она легонько потянула череп, и весь ряд немного сдвинулся.
– Не беспокойся. Обещаю тебя не убивать. – Он боком придвинулся к свече на стене и задул ее. – Если ты пообещаешь не использовать эту свою впечатляющую способность, чтобы меня сдать.
Она дернула череп из стены и бросила в темноту между ними. Череп влетел ему в голову с приятным треском.
– Ведьма!
Лезвие метнулось к ней со скоростью гадюки. Она почувствовала, как оно задело ее сумку, пока она, споткнувшись, падала на пол за спиной Темного художника.
Чернота, невероятная в своей чистоте, поглотила ее, когда она поднялась на ноги. Ни одной свечи, ни одного проблеска.
– Я задул их все, – прошипел он.
Она бросилась в темноту, ведя пальцами руки вдоль левой стены в поисках пути к тропинке, любой тропинке.
В конце концов она нашла проем и повернула в него. Но не сделала и двух шагов, как растянулась на куче острых камней.
Нет.
Не камней.
Костей.
– Неправильный поворот, – его шепот настиг ее как призрак.
Ее руки нашарили длинную тяжелую кость. Она схватила ее и стала размахивать ею во все стороны, поднимаясь на ноги.
– Показать тебе, где выход? – Шепот, казалось, идет со всех сторон сразу.
Темный художник был прямо перед ней.
Или слева.
Позади?
Полная тишина. Она не слышала ничего, кроме своего сбившегося дыхания.
Затем острие лезвия поцеловало ее в щеку.
Может, Темный художник думал, что Натали сдастся или что она слишком испугается, чтобы шевельнуться?
Ошибался.
В нее будто вселилась молния. Она махнула своим оружием и услышала, как нож отскочил от каких-то костей. Бросилась вправо; он устремился за ней, схватил ее за локоть на секунду, перед тем как поскользнуться и упасть на кучу костей.
Натали вытянула руки, ведя ими по стенам, пока не нашла проем снова. Повернула налево, туда, откуда пришла. Она бежала и бежала, пока не заметила крошечный проблеск приглушенного света в конце другого тоннеля по левую руку.
Его шаги громыхали за ее спиной, громче и ближе с каждой секундой.
Она ускорилась по направлению по тусклому коридору, не спуская глаз с крохотного огонька, размахивая руками, передвигая ногами быстрее, чем когда-либо.
Темный художник был так близко, что она уже слышала его неглубокое свистящее дыхание.
Натали добежала до источника света и повернула за угол направо.
«Главный тоннель».
Она продолжила бежать, но позади нее не раздавалось ни звука: ни шагов, ни свистящего дыхания – ничего.
Она разрешила себе быстро повернуть голову.
Его там не было.
Она бежала к выходу так быстро, как только ее могли нести худые ноги, и увидела группу туристов, спускавшихся по ступеням вместе с гидом. Стоило им увидеть тело полицейского, как раздались крики.
«Темный художник услышал, что они идут. Он прячется».
– Прочь! – крикнула она между вдохами. – Убегайте из катакомб!
Пятеро или шестеро бросилось обратно вверх по лестнице; гид и еще несколько человек склонились над телом, будто боялись оставить его одного.
– Убийца за мной! Бегите!
Они спешно стали подниматься по лестнице, гид замыкал цепочку. Он не сводил с нее глаз, пока Натали не исчезла из вида.
Она побежала по тоннелю, остановившись в паре метров от тела.
Дюжий полицейский лежал там с открытыми глазами, безжизненная рука покоилась на груди. Горло было перерезано лезвием из его собственной трости. Там она и лежала, в сцене своего коварства, окруженная лужей крови.
Натали отвела взгляд. Тяжелый покров печали обернул ее сердце. «Он умер, защищая меня. Его смерть – это моя вина».
Сначала Агнес.
Теперь он.
«Я даже не знаю его имени».
Она посмотрела обратно в тоннель. Пусто. Обманчиво тихо.
Натали опустилась на колени и закрыла глаза полицейского, затем поднялась по этой бесконечной лестнице так быстро, как только могла. Увидев дневной свет, она заметила стоявшую сбоку группу туристов, а также двух приближавшихся полицейских в сопровождении гида. Она подбежала к ним.
– Темный художник пошел за мной в катакомбы и преследовал меня. Он еще там!
Они покосились на нее с недоверием.
Она указала на вход в катакомбы.
– Ваш коллега погиб, сопровождая меня! Я Натали Боден, из морга. Кристоф Ганьон приставил ко мне патруль.
Тут узнавание догнало их, как гром после вспышки молнии. Ее слова вырывались бурным потоком, объясняя, что случилось, прежде чем они успели спросить. Один из полицейских заверил ее, что теперь она в безопасности.
Натали не поверила. Покуда есть Темный художник, Париж будет душить опасность.
Но она отказывалась задыхаться.
