Глава 17

— Звонит мистер Эванс из «Альбион Энерджи», — услышал Дэвис голос секретаря. — Вас соединить?

— Да, да, соединяйте.

— Хэлло, Билл, как поживаешь? — послышался густой бас Эванса.

— Все в порядке, Ларри. Рад тебя слышать. Как ты?

— Не могу жаловаться. Много работы. Есть интересные открытия. Мы сейчас влезли в Квинсленд. Очень любопытный район. Слушай, Билл, я тебе как раз звоню по этому поводу. Помнишь, при встрече ты мне говорил про «Дабл Эй»? Так вот, они теперь наши соседи в Австралии. Как только узнал об этом, сразу вспомнил тот разговор. Ты сказал, что они странные ребята, работают не по правилам. Признаюсь, я тогда не очень понял, что ты имел в виду. А сейчас все стало ясно. Они просто дилетанты. Взяли самый дохлый блок и уже тащат туда буровой станок. Даже сейсмику не сделали. Ты просил известить тебя, если что узнаю. Вот и сообщаю.

— Спасибо, Ларри. Огромное спасибо. Ты не представляешь, какую важную новость рассказал. — Дэвис с трудом перевел дыхание. — И знаешь что, Ларри, не торопись с выводами. Это не дилетанты. Это очень опасные люди. Очень.

— Билл, теперь я опять ничего не понимаю. Не мог бы ты объяснить, в чем все-таки дело?

— Это очень долгий разговор, Ларри. И очень серьезный. Нам надо встретиться. Ты не собираешься в ближайшее время в наши края или в Штаты?

— О’кей, Билл. О’кей. Ты меня заинтриговал. Через неделю я должен быть в Денвере. Подскочишь?

— Обязательно. Ну, до встречи, Ларри.

***

Через неделю они встретились в Денвере, в гостинице «Кембридж», и Билл Дэвис рассказал Ларри Эвансу все, что ему было известно о «Дабл Эй», — до мельчайших подробностей, включая итальянскую аферу и продажу месторождения Камерон японцам. Рассказ произвел на Эванса большое впечатление.

— Итак, — подвел итог Дэвис, — год о них ничего не было слышно. И вот они вынырнули в Австралии. Я не сомневаюсь, что результат будет такой же, как и в Альберте. По воле судьбы твоя и моя компании оказались в одинаковом положении. Я имею в виду соседство с «Дабл Эй». Поэтому мы можем считать себя в известном смысле партнерами. И как партнер предупреждаю тебя, Ларри, — не повторяйте наших ошибок. Мы приложили большие усилия, чтобы что-то узнать о них. Результат почти нулевой. Смешно, но мы даже не знаем, из какой они страны, где их лабораторная база. О том, что именно они определяют в почве, и говорить не приходится. Учти, они мастера путать следы. То устраивают этот спектакль с Италией, потом вдруг их секретарь в Гибралтаре сообщает, что ее босс живет в Южной Африке. Очередное вранье. Короче говоря, Ларри, мы отказались от дальнейших усилий. К тому же они убрались из Канады и теперь для нас недосягаемы. Поэтому передаю проблему тебе. У «Альбион» больше возможностей, чем у «Игл». У вас, насколько я знаю, есть специальный отдел, который занимается нестандартными ситуациями. Вам и карты в руки. Расколите этот орешек. А в случае успеха не забудь старину Дэвиса.

— Спасибо, Билл. Все, что ты рассказал, чертовски интересно. Просто не верится, что после стольких неудач и афер это кому-то удалось. Достаточно вспомнить скандал с нюхающим самолетом «ЭлфАквитан» в начале восьмидесятых… Я немедленно сообщу президенту. Надеюсь, мы что-то придумаем.

***

Для базы «Дабл Эй» был выбран городок Лонгрич, в центре штата Квинсленд. Скважина на блоке Уинтон бурилась в восьмидесяти километрах от этого места. Единственная достопримечательность городка состоит в том, что он находится точно на широте тропика Козерога. Поэтому его иногда называют городом тропика Козерога, подобно тому как Денвер называют городом одной мили, так как он расположен точно на этой высоте над уровнем моря. Соответственно и самая приличная гостиница в Лонгриче называется «Козерог». В ней и были сняты комнаты для Алекса, Габриэля и Гидеона.

Лонгрич — типичный провинциальный городок в австралийской глубинке. Почти все мужское население его занято в нефтяной промышленности, возникшей за последние годы. Вечера мужчины обычно проводят в пабах и бильярдных. А женщинам вообще нечем заняться, кроме домашней работы. Поэтому когда в местной газете появилось объявление о предстоящем открытии школы аэробики, это вызвало большой интерес, и желающих оказалось больше, чем она могла вместить. Интерес еще более усилился, когда газета опубликовала интервью с Юдит Добос, инструктором по аэробике и организатором школы. Юдит рассказала, что окончила физкультурный институт в Венгрии, аэробикой занимается шесть лет. Два года назад эмигрировала в Австралию и сейчас решила открыть собственную школу. С газетной фотографии на читателя смотрела красивая молодая женщина с большими черными глазами и короткой мальчишеской стрижкой. Вскоре Юдит Добос стала популярна в городе. На рекламных щитах были расклеены афиши с ее портретом, пропагандирующие аэробику. Одна из таких афиш красовалась и перед входом в «Козерог».

…Как-то вечером Алекс возвращался со скважины по пустынной дороге. Километрах в десяти от города он увидел на обочине старенькую «мазду» с поднятым капотом и стоявшую рядом женщину, растерянно взиравшую на двигатель. Он остановил машину и спросил, не нужна ли помощь. Женщина неуверенно развела руками.

— Не знаю, сможете ли вы помочь. Кажется, вытекло все масло.

Под машиной действительно было большое масляное пятно. Здесь требовался серьезный ремонт. Поэтому единственное, что Алекс мог предложить, — это подвезти ее в город.

— А я вас узнал, — сказал он, когда она села рядом. — Вы, кажется, занимаетесь аэробикой. А зовут вас…

— Юдит. Юдит Добос, — улыбнулась она.

— Да, вспомнил, Юдит Добос. Я видел вашу фотографию перед входом в «Козерог». Меня зовут Алекс Франк, — представился он.

— Приятно познакомиться, мистер Франк, — ответила Юдит. — Так вы живете в «Козероге»?

— Да. А вы?

— А я снимаю квартиру недалеко от гостиницы.

Наступило молчание. Разговор не клеился. Юдит больше ни о чем не спрашивала, а Алекс считал неудобным проявлять чрезмерное любопытство. Въехали в город, и Алекс подвез Юдит к небольшому двухэтажному дому. Она поблагодарила его и вышла из машины. Он вдруг почувствовал, что не хотел бы вот так оборвать это неожиданное знакомство, и тоже вышел.

— Так ваша квартира в этом доме?

— Да, на втором этаже.

— И что же, вы живете здесь одна?

— Одна, — спокойно ответила Юдит.

— И вам не скучно? Я понимаю, вы заняты школой. Но ведь это не отнимает все время. А что вы делаете вечерами?

— Скучновато, конечно. Вечерами читаю, слушаю музыку, пишу письма.

— По вечерам я тоже не знаю, куда себя деть. Книги, музыка — это, конечно, отвлекает, но не заменяет человеческого общения. Почему бы нам не посидеть где-нибудь за чашкой кофе, не поболтать. Не сочтите за навязчивость, но мне кажется, у нас найдутся общие темы для разговора.

— Не знаю, право, мистер Франк. Идти в кафе мне не хочется, я немного устала сегодня. А дома у меня такой беспорядок, что было бы безрассудством приглашать вас. — Юдит смущенно улыбнулась.

— Ну, если дело только в беспорядке, то пусть вас это не беспокоит. Такие вещи я просто не замечаю.

— Что ж, тогда идемте. Но пеняйте на себя.

Они поднялись в маленькую двухкомнатную квартирку. Беспорядок был только в том, что на стульях были разбросаны халат, бюстгальтер и пара трусиков. Все это Юдит торопливо схватила в охапку и отнесла в ванную. На стенах висели фотографии с видами Венгрии и портреты пожилых мужчины и женщины.

— Родители, — сказала Юдит, увидев, что Алекс рассматривает их.

— Вы похожи на мать, — заметил Алекс.

— И на отца тоже, — добавила она.

Юдит приготовила вкусный кофе по-венгерски, поставила на стол вазу с печеньем и бутылку ликера. Разговор никак не завязывался, шел натянуто, с неловкими паузами. Юдит почти не задавала вопросов, и Алексу казалось, что он ей просто неинтересен. Это еще больше сковывало его. В общем-то Алекс не был скучным собеседником. «Дело, наверное, в возрасте, — решил он. — Ей не больше тридцати, ну а мне от моих пятидесяти никуда не деться. Да, эти двадцать лет разницы никаким умным разговором не заполнишь». Он встал, прошелся по комнате, подошел к Юдит сзади и положил ей руки на плечи. Она недовольно отстранилась.

— Нет-нет. Прошу вас, мистер Франк, не надо.

— Ну что ж, не надо, так не надо. — Он виновато улыбнулся.

Они посидели еще немного, и Алекс понял, что пора уходить.

— Время позднее, Юдит. Спасибо за кофе, за вечер в вашей уютной квартире. Если когда-нибудь захотите снова поболтать за чашечкой кофе, то вот вам мой телефон. — Он записал на бумажке номер мобильного телефона.

— Вам тоже спасибо, мистер Франк. И прошу вас — не обижайтесь. Мне нужно время, чтобы… ну, вы понимаете… я не очень быстро сближаюсь с людьми. Такой уж у меня характер.

***

Первые дни Алекс ждал звонка от Юдит. Потом смирился с тем, что она не позвонит, и стал постепенно забывать о ней. Поэтому когда он вдруг услышал в трубке ее голос, то был больше удивлен, чем обрадован.

— Здравствуйте, мистер Франк. Это Юдит. Вы меня еще помните? Знаете, мне что-то вдруг захотелось снова поболтать с вами, как в тот раз. К тому же сегодня у меня есть повод. Как у вас со временем, и вообще — есть ли настроение?

— Рад вас слышать, Юдит. Настроение у меня всегда есть. А что за повод?

— Скажу, когда увидимся. Так вы зайдете? Где вы сейчас?

— Я по дороге в город. Заскочу в гостиницу, а потом к вам. Хотя бы для того, чтобы узнать, какой повод.

— Бог с ней, с гостиницей. Приезжайте прямо ко мне. Я жду.

Минут через тридцать Алекс был у Юдит. Он не узнал ни ее, ни квартиру. Она была элегантно одета, очень красива. Квартира сверкала. Стол был сервирован на двоих, горели свечи.

— Что все это значит, Юдит?

— Это значит, что у меня сегодня день рождения. Ровно тридцать. — Юдит улыбнулась, раскинула руки и сделала оборот вальса.

— Но почему же не предупредили? Я даже без подарка.

— Поэтому и не предупредила. Подарок — это хлопоты. А вы человек занятой.

— Все так неожиданно. Я прямо с дороги.

— Ну, примите душ.

— Я это и хотел сделать в гостинице.

— Какая разница. Можете сделать здесь.

Юдит все больше удивляла Алекса. Что с ней произошло? Такая разительная перемена.

— Юдит, а где же друзья, знакомые? Ведь тридцать лет — это такая дата…

— В этом-то все и дело, Алекс. Можно называть вас просто Алекс? У меня здесь нет ни друзей, ни близких знакомых. Поэтому сначала я вообще решила посидеть одна и погрустить. А потом вдруг так захотелось, чтобы хоть одна близкая душа была рядом. Ну и получился этот экспромт.

— Спасибо, Юдит. Мне приятно это слышать. Я имею в виду про близкую душу. А сейчас я, пожалуй, действительно приму душ, если разрешите.

***

На этот раз их застольный разговор шел легко, непринужденно. Было много шуток, смеха. Алекс чувствовал себя в привычной обстановке. Его экспромты и юмор находили живой отклик. Они выпили на брудершафт и перешли на «ты». Вдруг Юдит сказала:

— Ты, может быть, решил, что я придумала этот день рождения? Вот смотри. — Она вынула из шкафчика паспорт и показала его.

Алекс взглянул на дату рождения. Действительно, сегодня ей исполнилось тридцать лет.

— Ну что ты! Я и не сомневался, — возразил он с недоумением.

— Сомневался, сомневался. По глазам видела, что сомневался, — лукаво укоряла его Юдит.

— А у тебя когда день рождения?

— Не скоро, через пять месяцев.

— И сколько же тебе будет через пять месяцев?

— Может, не стоит заниматься этой арифметикой? — горько усмехнулся Алекс. — Вряд ли тебя вдохновит эта цифра. А впрочем, все относительно. Рассказывают, когда девяностолетнему Чарли Чаплину представили красивую молодую актрису, он воскликнул: «Эх, где мои семьдесят лет!» Так что по его шкале я еще очень молод.

Юдит засмеялась.

— Алекс, дорогой, я же не замуж за тебя собираюсь. К чему такие комплексы и выкрутасы. Если не хочешь сам говорить, давай паспорт. Ты видел мой и теперь должен показать свой. Паспорт, хочу паспорт, — пропела Юдит.

Алекс притворно вздохнул, взял стоявший около двери кейс и достал из него свой канадский паспорт. Он раскрыл его на первой странице и, не выпуская из рук, показал Юдит. Она посмотрела на дату рождения.

— Итак, через пять месяцев нашему Алексу будет пятьдесят. Ничего страшного. Для мужчины это то же, что для женщины тридцать. А ты, оказывается, канадец. Я и не знала.

Потом они еще разговаривали, пили вино, танцевали. И уже за полночь очень естественно, без лишних слов и церемоний перебрались в кровать. От Юдит исходил необыкновенный волнующий запах. Это не был запах каких-то изысканных духов, но тот особый редкий природный аромат, которым может обладать только идеально ухоженное, не имеющее физиологических изъянов женское тело. Его благоухание обволакивало Алекса и вытесняло все другие ощущения. Он будто купался в невидимых волнах этого тонкого нежного аромата… Все было замечательно. Где-то между третьим и четвертым актом «мюзикла», как Юдит это называла, Алекс сказал:

— А я и не знал, сладкая моя, что аэробика так похожа на акробатику.

— Это не акробатика, сладкий мой. Это Камасутра, индийская наука любви. — Сказав это, Юдит приняла совершенно немыслимую позу. Алекс не мог понять, где ее колени, а где локти. — Эта позиция называется «закрученный узел», — объяснила она.

В конце концов Камасутра доконала его, и он крепко заснул. Юдит встала, вышла в салон и достала из кейса его паспорт. Она открыла четвертую страницу, где был раздел «Извещение близких: в случае несчастья или смерти сообщить такому-то (указать имя, степень родства, адрес, телефон)». Рукой владельца паспорта было вписано: «Рахель Франк, жена, улица, номер дома, Кесария, Израиль, телефон». Юдит сфотографировала эту страницу и положила паспорт на место.

Утром за завтраком она была неожиданно задумчива и грустна. Алекса удивила эта внезапная перемена.

— Я не хотела говорить вчера, чтобы не портить вечер, — объяснила Юдит, — но, видимо, мне придется уехать из Лонгрича. Дела со школой не ладятся, много проблем — и организационных, и финансовых. Впрочем, это сейчас неважно. Я тебе очень благодарна за чудесный день рождения. Запомню его навсегда. Надеюсь, и ты не забудешь. Как только устроюсь на новом месте, обязательно дам знать.

Алекс был обескуражен. Он не находил слов. Юдит, как могла, утешала его. Когда он ушел, она достала свой паспорт и сняла с него тонкую, искусно сделанную наклейку с датой рождения. Затем упаковала вещи и уехала из Лонгрича.