Раздел 2

Все больше и больше вопросов

2.1. Нам нужен ключ!

Думаю, вам интересно познакомиться поближе с человеком, который первым заявил о том, что ему удалось разгадать секреты «рукописи Войнича».

Уильям Ромейн Ньюболд, американский ученый, был ровесником Вильфреда Войнича – он родился в 1865 году, в Уилмингтоне, штат Делавэр (рис. 2.1). В ранней юности он провел некоторое время в военной академии, а в 1884 году поступил в Университет Пенсильвании. Молодой человек был на хорошем счету у преподавателей, проявлял незаурядные способности; основной сферой его интересов были философия, религия, искусство, древние языки. Уже на первых курсах он изучил латынь и иврит, принимал участие в работе разнообразных «книжных клубов», получал награды и призы за победы во всевозможных студенческих состязаниях.

Рис. 2.1. Уильям Ньюболд. Портрет работы Дж. Сакса. 1910-е

Получив степень бакалавра искусств, Ньюболд некоторое время преподавал латынь в военной академии, а затем перешел в родной Пенсильванский университет как преподаватель латыни и философии. Его докторская диссертация носила название «Пролегомены к теории веры». («Пролегомены» по-гречески означает «предисловие» или «введение».) В возрасте всего лишь 31 года Ньюболд становится деканом Высшей школы, где зарекомендовывает себя как талантливый администратор – при этом он продолжает заниматься научной и преподавательской деятельностью. Он являлся участником множества научных сообществ, работал в военных и «гражданских» учебных заведениях (в частности, во время Первой мировой войны читал лекции по истории войн в Корпусе подготовки офицеров). А в 1921 году (как раз во время работы над расшифровкой «манускрипта Войнича») Ньюболд получает еще и степень доктора юридических наук.

Но политикой, философией, языками и юриспруденцией интересы этого человека не ограничивались. За Уильямом Ньюболдом с ранней юности замечали пристрастие ко всему загадочному, странному, необъяснимому. Его интересовали возможности человеческого мозга, тонкости психологии – он написал несколько статей о телепатии, трансе, «прозрениях» и о психологии религии. Он очень любил разнообразные головоломки и шифры – и посвящал многие часы изучению криптографии, просиживал в библиотеках, читая старинные фолианты и рукописи. Ньюболд читал произведения античных философов, разбирался в документах, связанных с таинственными мистическими орденами Средневековья, изучал символы и знаки различных малоизвестных организаций, интересовался оккультизмом… Его авторитет в области древних языков, философии и криптографии был очень высок. Кроме того, Уильям Ньюболд любил и собирал старинные книги, а значит, мог оказать Войничу значительную помощь в его попытках проникнуть в тайны манускрипта. Современники с уважением и некоторой завистью писали, что в личной библиотеке ученого были первые издания работ Джордано Бруно, Декарта и других титанов науки и философии.

Вильфред Войнич возлагал на свое сотрудничество с ученым большие надежды. Правда, скептики утверждают, что для владельца манускрипта на первом месте была не возможность проникнуть в его тайны, а желание подороже перепродать уникальную книгу. Но, забегая вперед, скажем: златых гор «манускрипт Войнича» не принес никому. Хотя хозяин книги в первых своих письмах к Ньюболду выражает надежду на будущую славу и финансовые дивиденды – как для себя, так и для профессора из Университета Пенсильвании. Одним словом, тогда, в 1919 году, когда началась работа по расшифровке, оба они были настроены весьма оптимистично…

* * *

…Солнечный летний день. Уильям Ньюболд сидит за своим рабочим столом, держа в руке увеличительное стекло и со всех сторон обложившись старинными фолиантами, словарями, таблицами – всем тем, что уже не раз помогало ему проникнуть в секреты какого-нибудь необычного документа. В его работе многое зависело от мелочей, от незначительных на первый взгляд деталей. Мы не знаем, как относился Ньюболд к чрезвычайно популярным в то время и в Европе, и в Америке произведениям Артура Конан Дойля о сыщике Шерлоке Холмсе, – но если он читал их, то наверняка согласился бы с мнением главного героя: нет ничего более важного, чем мелочи. И нужно уметь не просто смотреть, но наблюдать и делать выводы…

На почетном месте посреди стола лежит «манускрипт Войнича». Ученый пробегает глазами страницу за страницей – он уже не раз проделал это, стараясь «зацепиться взглядом» за какие-то особенности шрифта, за элементы оформления, которые, может быть, покажутся ему знакомыми, напомнят об уже виденных когда-то древних рукописях и свитках. Ничего подобного! Манускрипт кажется каким-то потусторонним явлением: никогда не виданные символы, непонятные значки, рисунки, созданные то ли рукой ребенка, то ли… Нет ничего общего ни с одним из известных Ньюболду языков, нет никаких признаков принадлежности документа к какой-то определенной эпохе!

Что это? Вызов? Ученый начинает испытывать некоторое раздражение, хорошо знакомое любому исследователю, которому пришлось столкнуться с чем-то на первый взгляд простым, но не желающим поддаваться логике и вписываться в известные рамки. Он снова и снова разглядывает страницы, смотрит сквозь увеличительное стекло на странные петлистые то ли буквы, то ли иероглифы. И взгляд его то и дело обращается к странице, на которой кто-то неизвестный написал три строчки на латыни. Вернее, на «сильно искаженной» латыни (см. вклейку).

Исследователю неведомо, когда, как и кем были написаны эти несколько слов. Буквы знакомые – «m», «d», «s» и некоторые другие, хотя и написанные довольно вычурно и непривычно. А составленные из них слова представляют собой откровенную тарабарщину (рис. 2.2).

Рис. 2.2. Строки, которые Уильям Ньюболд принял за «ключ» к расшифровке

На эти строчки Ньюболд обратил внимание сразу же после того, как получил от Вильфреда Войнича первые «фотостатические карточки», на которых были запечатлены некоторые страницы манускрипта. Латынь не удивила его – во времена Роджера Бэкона, которого и Войнич, и Уильям Ньюболд считали автором документа, латинский язык широко употреблялся и в науке, и в богослужении. Но почему же составитель манускрипта, озаботившись тем, чтобы как можно надежнее зашифровать свои труды, добавил к тексту несколько латинских фраз, по-видимому, переставив в них буквы? Что это означает?

Видимо, это ключ к расшифровке. Но как могут латинские буквы помочь в прочтении текста, написанного символами, не имеющими аналогов в мировой истории?

И все же Уильям Ньюболд решает: начинать нужно именно с разгадки секрета этого набора латинских букв. Забыть на некоторое время о витиеватом тексте и удивительных рисунках манускрипта и сосредоточиться на трех полузатертых строчках, написанных выцветшими от времени чернилами на последней странице…

Мы не знаем, в какой момент логика исследования Ньюболда «свернула не туда». Об этом можно было бы судить, если бы в настоящее время в нашем распоряжении была однозначная и достоверная расшифровка манускрипта. Но ее нет. И я могу сейчас лишь подробно рассказать о том, какими приемами пользовался пенсильванский профессор и к каким выводам пришел. А также о том, как и почему его выводы были раскритикованы…

* * *

Считается, что заслуживающее внимания исследование не строится на догадках, «озарениях», интуиции. Ученый должен делать выводы, руководствуясь четкими доказательствами и логическими построениями, основанными на всех возможных достижениях современной ему науки. Да, хороший ученый без воображения немыслим – иначе ни одна научная гипотеза, наверное, так и не была бы выдвинута. Но приходится признать: Ньюболд в своем исследовании чересчур доверял «допущениям» и часто выдавал желаемое за действительное. Но уж очень непривычен и необычен был объект исследования!

Итак, внимательно рассмотрев строки латинского «ключа», ученый предположил, что первая из них представляет собой следующий набор непонятных слов, записанных немного видоизмененными латинскими буквами:

Michiton oladabas multos te tccr cerc portas

Предположив, что автор записи сознательно исказил слова и добавил в них лишние буквы, Ньюболд решает, что первоначально фраза должна была выглядеть следующим образом:

Michi dabas multas portas

Приблизительно это можно перевести как «Мне ты дал много ворот» или «Многие врата дал ты мне». Но что за «врата» имеются в виду? И тут Ньюболд вспоминает о своем увлечении оккультизмом, в частности каббалой.

Каббала – религиозно-мистическое течение, возникшее в XII веке в рамках иудаизма. Оно основано на вере в содержащееся в Торе божественное откровение и отчасти вобрало в себя черты античной философии. Особое внимание в каббале отводится мистическим практикам, тайным системам символов (рис. 2.3).

Рис. 2.3. «Каббалистическая» картина мира на гравюре XVII ст.

Уильям Ньюболд знает: «вратами» в подобных системах часто именуются разнообразные условные обозначения, шифры, приемы, позволяющие как засекретить информацию, не предназначенную для посторонних ушей, так и прочитать уже зашифрованный текст. В мозгу исследователя мелькает мысль: а ведь Бэкон тоже увлекался каббалой! Так не в этом ли кроется путь к разгадке манускрипта?

Он рассуждает дальше: в учении каббалы часто используются сочетания двух букв иврита. Видимо, именно на это намекает фраза, упоминающая о «вратах»: нужно применить к написанным латиницей словам способы шифрования при помощи удвоения букв, которыми пользовались каббалисты.

Как работает этот способ? Например, у нас есть алфавит (иврит, латынь, английский либо какой-то еще) (рис. 2.4). Каждую букву можно удвоить, сочетая ее сначала с самой собой, а потом со всеми остальными буквами последовательно. Тогда у нас получатся такие пары (если начать сочетать с буквы А): АА, AB, AC и так далее.

Рис. 2.4. Современный английский алфавит

Покончив с буквой А, мы приступаем к образованию пар с буквой В: ВА, ВВ, ВС… Таким образом, при изначальном, например, 26-буквенном алфавите, можно создать 676 пар букв (рис. 2.5). Каждую букву можно заменить парой букв двадцатью шестью различными способами. Ньюболд назвал это «билитеральным алфавитом».

Рис. 2.5. Пример образования пар в случае с английским алфавитом

Конечно, в этом случае потребуется дополнительная таблица, в соответствии с которой тот, кто шифрует текст, и тот, кто будет потом его читать, смогут определить, какие именно пары букв решено использовать для обозначения, например, буквы А или С. В итоге в зашифрованном тексте каждой букве изначальной записи соответствуют две, которые ее обозначают. Причем совсем не обязательно заменять букву парой из непосредственно относящегося к ней ряда. Проблемой становится то, что в любом случае в итоге зашифрованная запись получается вдвое длиннее, чем изначальная. Ньюболд предположил, что Бэкон, которого он считал автором манускрипта, решил этот вопрос следующим образом: в парах, соответствующих буквам первоначальной записи, первая буква должна быть такой же, какова последняя буква предыдущей пары.

Джерри Кеннеди и Роб Маршалл, авторы известной книги о «манускрипте Войнича», приводят такой пример: скажем, нам нужно зашифровать слово «карта» – «map» по-английски. У нас есть таблица, в соответствии с которой каждой букве соответствует несколько пар, используемых при составлении зашифрованного текста. Для обозначения буквы «m» мы выбрали пару BO. Далее нам нужно зашифровать букву «а». В нашей вспомогательной таблице этой букве соответствует несколько возможных пар, но нам нужна та, которая начинается с буквы «о». Предположим, мы выбрали пару OL. И, наконец, чтобы зашифровать букву «р», из нескольких возможных вариантов мы должны взять пару, начинающуюся с буквы L. В итоге слово «map» у нас трансформируется в BO-OL–LT. Лишние, сдвоенные буквы можно убрать. В итоге получится, что слово «map» мы зашифровали как BOLT. Таким образом, мы экономим место (рис. 2.6).

Рис. 2.6. Пример зашифровывания слова в соответствии с версией Ньюболда

Вас ничего не настораживает в версии Ньюболда? Сейчас большинство исследователей манускрипта утверждают: уж очень многовариантным был бы подобный шифр. И если у вас перед глазами не лежат «ключи» к использованию пар букв (напомним, что таких пар может быть огромное количество!), то, по сути, любую шифровку можно «подогнать» под желаемый результат. Но профессор считал, что он сделал правильные выводы и разгадал метод Бэкона.

Но что делать с основным текстом манускрипта? Разгадка «ключа» в конце документа – это, конечно, хорошо, но каким образом это могло помочь прочитать непонятные знаки, которыми написан основной текст? Эта проблема стала главной в исследовании Уильяма Ньюболда, который, получив от Войнича первые копии манускрипта, провел в размышлениях над ними целых два года, прежде чем результаты исследования были обнародованы в 1921 году…