Глава 6
ВЫБОР ПУТИ
По конвейеру непрерывным потоком плыли сверкающие свежей краской и нихромом автомобили. Переместив машину на новую позицию, конвейер останавливался на полминуты, за это короткое время рабочие успевали прикрутить к машине еще одну деталь. Затем цепь приходила в движение, и внедорожники плыли несколько метров по цеху до следующей позиции. И так до самого вечера безостановочно. А потом к работе приступала вторая смена. В воздухе витали запахи масел, красителей, технических жидкостей, пластмасс, металла и возбуждающий, ни с чем не сравнимый аромат новенького автомобиля.
– Красиво! Непрерывный поток, как в кино! – сорвалось с губ Павла Николаевича, завороженно наблюдавшего за работой людей на сборочной линии.
– Не только красиво. Вы сами видите, это новые цеха. Мы за год практически целый завод построили. Все работает как часы, – с гордостью заявил державшийся чуть позади Шумилова директор.
– Действительно, работает. А я думал, вы в график не уложитесь, Алексей Юрьевич. Уложились, молодцы. Кузова вы тоже здесь делаете?
– Нет, это отдельный цех. Понимаете, для покрасочных линий особые условия необходимы. Минимум посторонних примесей в воздухе, температурный режим выдержать, даже уровень вибрации влияет на качество покраски.
– Напомните, пожалуйста, – негромко поинтересовался державшийся чуть в стороне, за спинами чинов из городской и областной администрации, Сергей Анютин, – каков у вас процент импортного оборудования?
Директор немного замешкался, пытаясь вспомнить цифры, и на вопрос министра ответил главный инженер Скобелев Максим Викторович.
– Примерно пятнадцать процентов, Сергей Дмитриевич, в основном обрабатывающие центры и расточная группа. Еще один лазерный американец, на пробу поставили.
– Нарекания по оборудованию есть?
– Пока нет. Но сами знаете: все новое работает, как положено. Вот через год можно будет рекламации собирать. Тогда список нареканий и выложим, – спокойным тоном пояснил Максим Викторович.
Сразу было видно, что главный инженер – человек грамотный, разбирается в своем деле, умеет видеть на несколько шагов вперед, и говорил он, не повышая голоса, но так, что к нему прислушивались. Шумилов про себя отметил, что Скобелева надо взять на заметку. Этого человека со временем можно и нужно перетянуть в Москву, усилить руководящий состав Министерства машиностроения.
Неожиданно за асбоцементной перегородкой раздался пронзительный, противный визг. Лица членов делегации невольно исказила гримаса, некоторые пытались заткнуть уши пальцами – помогало это мало.
– Заготовительный участок, – пояснил директор, пытаясь перекричать душераздирающий визг дисковой пилы, – лист режут.
Люди невольно ускорили шаг, стараясь как можно быстрее покинуть эту не слишком комфортную зону. Шумилов мимоходом обратил внимание, что рабочим на линии этот звук также не доставляет особого удовольствия. Он расслышал несколько повисших в воздухе соленых шуточек и пожелание упрятать заготовительный участок в задницу некоего Прокопьева. Видимо, начальника этого участка.
– Как же у тебя люди выдерживают? Все нормы по шумности перекрыл! Инспекция охраны труда до тебя еще не добралась! – налетел на директора Павел Николаевич, когда визг пилы стих.
– Так и работают! – отрезал Алексей Юрьевич. – Инспекция мне и так всю плешь проела. А что делать? Через две недели поставим звукоизоляцию, будет нормально.
– А в цеху?
– В цеху люди в наушниках работают, – вмешался главный инженер, – не успеваем мы просто. Акт приемки еще не подписан, строители устраняют замечания.
– Безобразие! Как вы относитесь к людям?! – набросился на заводчан председатель Ульяновского облсовета Александр Загибин.
– А приходится, – буркнул главный инженер в ответ и тут же перешел в контрнаступление: – Я же говорю Павлу Николаевичу, на все времени и средств не хватает. Только месяц назад конвейер запустили, часть оборудования еще налаживают, строители вентиляцию и пожарную автоматику доводят до ума, наружную теплоизоляцию стен доделывают. А деньги на строительство в обрез выделили.
– У нас отопительный сезон начинается, в первую очередь газ провели и обогреватели поставили, – пришел на помощь Скобелеву директор. Перед очами московского начальства они выступали одним фронтом.
– Ладно, когда полностью устраните все недоделки? – поинтересовался Анютин, одновременно давая понять, за сбоем графика никаких оргвыводов не последует. Главное – завод работает.
– К декабрю должны управиться.
– Смотри у меня! – погрозил пальцем Загибин. Впрочем, к его угрозам заводчане отнеслись по-философски. Он и сам понимал это и качал права только для демонстрации собственной значительности в глазах Шумилова и Анютина. Реальной власти председатель облсовета на УАЗе не имел. Если кто и имел здесь право карать и миловать, так только министр высокоточного машиностроения Сергей Дмитриевич Анютин, а он как раз был на стороне заводчан.
После осмотра сборочного конвейера Шумилов попросил показать склады готовой продукции и испытательный полигон. Идти пришлось минут двадцать, за это время Анютин успел переговорить с директором, главным инженером и ведущими специалистами завода. Выяснить, что им мешает в работе и чем министерство может помочь заводу. Естественно, предложение еще больше поднять пошлины на импорт иномарок даже и не рассматривалось. Налог в двадцать процентов считался достаточным для защиты своих автомобилестроителей. А снижение НДС с десяти до семи процентов в данный момент уже рассматривалось в Совете Народных Депутатов. Шумилов мог бы сказать, что решение в этом году не будет принято, но не сказал.
Площадка с готовыми автомобилями особого впечатления на гостей не произвела. Это был просто огороженный кусок двора с двумя рядами новеньких, сверкающих свежей краской джипов.
– Маловато. Я думал, больше будет, – высказал общее мнение Шумилов. На площадке, навскидку, было не более полусотни машин.
– Отгружать не успеваем, Павел Николаевич. Спрос бешеный, – отреагировал Алексей Юрьевич.
– Видите, только «Ермаки» стоят, «Амуров» меньше дюжины, – директор махнул рукой в сторону приткнувшихся в дальнем углу нескольких темно-зеленых угловатых машин с широкими «вездеходными» колесами. Модель «Амур» отличалась спартанской отделкой салона, не таким мощным двигателем, как на «Ермаке», и более грубыми обводами, но зато и стоила она в полтора раза дешевле. Всего 74 тысячи рублей в базовой комплектации. Раскупались они мигом, в основном колхозниками и нефтяниками.
Словно в подтверждение слов директора, открылись ворота, и на склад въехал здоровенный автовоз. Водитель выпрыгнул из кабины и, доставая на ходу бумажки, направился к заведующему складом, вышедшему из бытовки. После уточнения объема партии и кроткой энергичной перепалки по поводу цвета машин рабочие принялись с помощью талей грузить джипы на автовоз.
– Ну, спасибо, товарищи, показали товар лицом. Точно по графику производство наладили. Молодцы! – Шумилов демонстративно посмотрел на часы. – Извините, на полигон не поедем. Нам с Сергеем Дмитриевичем еще в Пермь лететь. Боюсь, не успеем.
– А жаль, я бы вас сам на «Ермаке» покатал, – улыбнулся Максим Викторович. – Машина – зверь. Хоть по пашне, хоть по городу, ровно идет.
– Верю на слово, – ответил Шумилов. – Мотор какой ставите?
– Двух с половиной литровый инжектор. На модели повышенной мощности три с половиной литра, а часть серии идет с дизелем.
– Неплохо. Вазовцы движок в один и восемь литра ставят.
– Так это же «Нива Родео», паркетник, – презрительно усмехнулся главный инженер. – Куда ей с «УАЗом» тягаться!
– Ну и молодцы! Что дальше планируете на конвейер ставить?
После осмотра нового завода Шумилов и Анютин отправились прямиком в аэропорт. От приглашения Загибина пообедать пришлось вежливо отказаться. И дело не в какой-то неприязни к руководителю области. Журналисты, естественно, обыграют этот отказ, состряпают десяток политических прогнозов, на основании только этого «тонкого» момента. Куда уж без этого? Пусть фантазируют. Газетные прогнозы и интерпретации Шумилова совершенно не интересовали. У него имелись свои собственные критерии подбора кадров, абсолютно не связанные с рейтингами, имиджем и прочей игрой на публику.
Александр Загибин считался на хорошем счету, в области у него был порядок. В другое время Павел Николаевич с удовольствием бы принял приглашение, но сегодня не получалось. Сергей Анютин пообещал показать настоящее чудо, созданное умельцами одного закрытого НИИ и нагло попирающее законы физики. Естественно, после такой рекламы Павел Николаевич спешил лично убедиться в существовании этой фантастики. Раз Анютин гарантирует чудо, значит, покажет.
Промышленно-научный монстр Анютина, именуемый Министерством высокоточного машиностроения, регулярно ошарашивал руководителей СССР всевозможными чудесами науки и техники. Взять хотя бы Новосибирскую термоядерную станцию, натуральную, воплощенную в металле и бетоне победу инженерного гения над здравым смыслом. Сколько было сломано копий, сколько было споров и сомнений! Но построили, и сейчас ТЯЭС спокойно работает, и себестоимость ее энергии экономически обоснована.
После Новосибирской в Союзе уже построены еще две термоядерные станции и завод по добыче тяжелых изотопов водорода, еще пять ТЯЭС строятся, это кроме старых военных лабораторий. Но проект Новосибирской ТЯЭС больше нигде не повторялся и повторяться не будет. Первый блин вышел не то чтобы комом, но уж слишком сложным он получился. Серийные реакторы сейчас гораздо проще, надежнее и экономичнее.
Чудом был и аэрокосмический комплекс МАКС, позволивший без труда обеспечивать десятки запусков в год и монополизировать рынок космических носителей. Даже дешевые и страшно ненадежные китайские ракеты были вынуждены сильно потесниться. Аэрокосмос, при той же цене, давал полную гарантию успешности запуска. Заодно МАКСом между делом был похоронен европейский ракетоноситель «Ариан». Только американцы еще обеспечивают собственные потребности в космических запусках за счет своих челноков, но скоро уйдут и они, у НАСА нет денег на модернизацию и ремонт кораблей, а ресурс их не бесконечен. Как помнил Шумилов, у США только «Дискавери» в рабочем состоянии и «Атлантис» можно отремонтировать. Вот и все.
Но самым главным чудом, достигнутым министерством Анютина, Шумилов по праву считал 38 процентов мирового рынка вычислительной и процессорной техники, контролируемых советскими корпорациями, и успешное продвижение на внешних рынках продукции советского автопрома и гражданского авиастроения. Вот это на самом деле было чудом! А всего пятнадцать лет назад отечественные авто служили только источником бесчисленных анекдотов и шуток. Де-факто считалось, что любая иномарка, даже древняя, гораздо лучше. С тех пор все изменилось. Действительно, чудо из чудес, достойное поощрения, пример для подражания и источник законной гордости, или как там еще пишут в передовицах «Правды»…
В Пермь они должны прилететь в конце дня, после пяти. Анютин еще в Ульяновске созвонился с институтом и попросил подготовить все необходимое для демонстрации. Эксперимент много времени не займет, Сергей клятвенно обещал, что дело обойдется без громких речей, торжественных процессий и прочего официоза.
А утром они плотно пообщаются с руководством области и города. Затем Шумилов хотел заглянуть еще в Уфимскую область, поглядеть, как идут дела у нового губернатора. Если получится, проехать по Казанской области, посетить Набережные Челны. И только после этого можно будет возвращаться в Москву. От Уфы до Челнов и Казани предполагалось ехать на машине.
– Паша, вопрос есть небольшой, – повернулся к Шумилову Сергей Анютин, когда самолет набрал высоту и стюардесса разрешила отстегнуть ремни.
Летели они на стареньком «Як-42», недавно прошедшем капитальный ремонт. Машина прослужила уже больше семнадцати лет, из них шесть в особом правительственном авиаотряде, но техники на состояние самолета не жаловались. При нормальной эксплуатации и соблюдении графика ремонта «Як» мог прослужить еще лет двадцать. Небольшой, надежный самолет для ближних рейсов. От серийных машин этот экземпляр отличался только представительским салоном, спальными местами в хвостовой части и оборудованием правительственной связи. Конечно, не лайнер суперкласса, как новенькие «Ту-304» и «Ил-108», в прошлом году пополнившие правительственный авиаотряд, но зато полностью в распоряжении Председателя Совета Министров. Лети когда и куда хочешь, не надо у диспетчерской Кремля разрешение запрашивать.
– В Новосибирске ученые одно интересное открытие сделали, – продолжил Анютин, – разработали принцип, позволяющий преобразовывать радиацию в тепло.
– Неплохая штука. В производство скоро запустите? – лениво, не думая, отозвался Шумилов. Только через несколько секунд до него дошел смысл сказанного. – Стоп! Что ты говоришь?
– Я говорю: в Новосибирске разработали поглотитель радиации, – терпеливо повторил Сергей. – Проект на стадии лабораторных испытаний.
– Пусть на этой стадии пока и остается, – безапелляционно заявил премьер. – Режим наивысшей секретности, комплекс мероприятий по дезинформации и информационному туману, немедленно подключай Строгова, а еще лучше Трубачева. Вот мое мнение.
– Руководство института так все и сделало, прикрытие на высшем уровне. Я хотел только ввести тебя в курс дела. И через какое время мы сможем начать внедрение? Когда будет подходящая ситуация? Подумай.
Вопрос был не праздный. Оба прекрасно понимали: изобретение несет в себе огромнейшие перспективы. Это повышение выработки АЭС в несколько раз, создание десятков маломощных, компактных атомных блоков. Это кардинальное решение проблемы радиоактивных отходов. Опасный мусор, который требовал значительных расходов на утилизацию, превратится в бесплатный энергоноситель, чистое золото. Выгода от внедрения огромнейшая, но Шумилов был прав: не следовало торопиться.
– Давай так, – глубокомысленно изрек Павел Николаевич после долгого раздумья, – пусть твои ребята работают дальше. Пускай готовят чертежи на серийные поглотители, разрабатывают технологию. Но все это подспудно, под четким контролем во избежание. Понимаешь? – Шумилов пристально посмотрел на собеседника. – Если дело стоящее и мы действительно сможем получать энергию из дерьма, я начну свозить в Союз радиоактивные отходы. Повод придумаем.
– Идея стоящая. Начинай накапливать сырье, – улыбнулся Анютин, – мне клятвенно обещали через три года собрать полноценный блок электростанции.
– Что им надо? Ресурсы? Люди? Финансы?
– Все есть. Спасибо, Паша. Ресурсов хватает, людей тоже, даже полигон новый я им выделил. Ты давай лучше сырьем обеспечивай.
– Займусь. Эх, визгу будет в прессе, – сокрушенно покачал головой Шумилов. – Зеленые хай поднимут, когда я начну превращать Союз в «радиоактивную помойку». Готовься к пикетам у АЭС и акциям протеста.
– Это пусть МВД с КГБ беспокоятся, мне главное: лет на пятьсот радиоактивного материала набрать. Тогда энергетический кризис точно грозить не будет. И нам, и внукам, и правнукам.
– Не зарекайся. Уже на двадцать лет никто толковый прогноз составить не может, а ты на пять веков замахнулся.
– Зато перспектива радужная. Ладно, кто там обещал, что в самолете ужином накормят? У меня уже кишка кишке колотит по башке, – рассмеялся Сергей.
После посадки на Пермском аэродроме Шумилова и Анютина ожидал небольшой сюрприз. На краю летного поля, рядом с шеренгой аэрофлотовских лайнеров, стоял знакомый «Ту-304» из правительственного авиаотряда.
– Интересно, кого это принесло? – задал риторический вопрос Сергей Дмитриевич, окидывая взглядом летное поле. Павел Николаевич только пожал плечами и молча прошел к поданной к трапу «Волге».
Никто их у самолета не встречал, хотя чиновники городской администрации были в курсе визита премьера и руководителя одного из ведущих министерств. Ребята шумиловской охраны также хранили молчание. А раз они не проявляют признаков беспокойства, значит, все в порядке. Строгие инструкции предписывали сотрудникам Управления правительственной охраны согласовывать перемещения первых лиц с местными отделениями КГБ. Кто-то же подал на летное поле две машины? Значит, все, кому положено, в курсе.
Загадка разрешилась уже в здании аэропорта. На первом этаже Шумилов заметил двоих сотрудников из охраны Верховного, прикидывавшихся обычными пассажирами. А поднявшись в малый зал ожидания, он обнаружил самого Арсения Степановича и толпившихся вокруг него чинов из областного и городского советов. Немного в стороне вежливо беседовал с милицейским генералом старый добрый друг Шумилова, Бугрова и Анютина Владимир Строгов.
– И не ожидал! Каким ветром? – поинтересовался Павел Николаевич, пожимая руку Верховного.
– Решил проверить, как люди живут. А вы что здесь делаете? – в пику премьеру притворно изумился Арсений Степанович. На самом деле он был в курсе предполагаемого маршрута Шумилова.
Обменявшись шутками с Бугровым, Павел Николаевич не забыл поздороваться за руку со всеми присутствующими. Многих он знал лично, кого не знал, ему представили. Обычная встреча с товарищами на местах. Визитом в регион называется. Улучив минутку, Арсений Степанович взял Шумилова за локоть.
– Ты думаешь, после того как Сергей разрекламировал своих Ломоносовых, я мог в Москве усидеть?
– А кто тебя знает? Ты вроде наукой не интересуешься?
– Какая там наука у генералов, кроме строевой подготовки! И кубики Рубика у нас монолитные, – хохотнул Верховный, вспоминая старую шутку Шумилова, два года назад подарившего на день рождения Арсению Степановичу неразборный цельнометаллический кубик Рубика.
– Значит, в институт?
– Да, я сейчас разгоню это каменнозадую компанию, и поедем.
У Верховного слово не расходилось с делом. Он быстро объяснил встречающим, что все деловые разговоры переносятся на завтра, равно как и официальная часть визита.
– Спасибо за теплую встречу, я очень рад, но вынужден откланяться.
Как раз в этот момент к Арсению Степановичу подошел старший группы охраны подполковник Комаров и доложил, что машины готовы. После чего Верховный коротко поблагодарил Комарова за службу и первым направился к выходу, следом потянулись остальные.
Дорога до НИИ не заняла много времени. Колонну машин с высокими гостями сопровождали гаишники с мигалками, так что помех на пути не было. За четверть часа гонки по широкому четырехрядному шоссе Павел Николаевич даже не успел как следует рассмотреть проносящийся за окнами пейзаж. Только на горизонте мелькнули высотки городских новостроек, краны над речным портом и светлое пятно плотины Камской ГЭС. Затем машины свернули с шоссе на боковое ответвление. По сторонам дороги пронеслись корабельные сосны и заросли орешника. Наконец «Волга» сбавила ход и притормозила перед высокими воротами с надписью «Охраняемая территория». Охранники в камуфляже и с автоматами молча козырнули, пропуская колонну на территорию института.
Машины остановились на парковочной площадке у желтоватого гаража перед главным корпусом. Павел Николаевич, выбравшись из автомобиля, с интересом огляделся по сторонам. Здесь он был впервые. Невдалеке возвышались корпуса института. Видно было, что два здания построены недавно. По территории тянулись асфальтовые дорожки, кругом аккуратные газоны и подстриженные кусты, деревья. Вид портил только местами выглядывающий из-за деревьев высокий забор с колючей проволокой поверху.
На широком крыльце АБК, ожидая гостей, стояли три десятка сотрудников НИИ. Сергей Анютин, обогнав Верховного, легко взлетел по ступенькам и широким жестом протянул руку коренастому абсолютно лысому мужчине в строгом костюме. Это был директор НИИ Владимир Карпович Семицветов.
Шумилов обратил внимание на то, что ученые мужи держались более независимо и открыто по сравнению с чиновниками горсовета, галопом прискакавшими в аэропорт, на ходу гадая, что им принесет одновременный визит трех членов Верховного Совета. Всего несколько человек, включая Семицветова, были в галстуках. Многие сотрудники щеголяли в демократичных джинсах и цветастых рубашках. То тут, то там мелькали колоритные бороды или длинные гривы, стянутые на затылке резинкой. Многие спокойно курили, дожидаясь, когда к ним поднимутся гости. Свободная, демократичная, дружелюбная атмосфера закрытого элитного научного комплекса. Действительно, эти люди уже жили при коммунизме. Здесь ценили в первую очередь ум и способности, а не должность и положение. Сотрудники НИИ и к гостям относились так же. Встречали по уму, а не по одежке.
– Ну, господа-товарищи, долго задерживать никого не буду, – добродушно пробасил Арсений Степанович, когда Сергей Анютин закончил представление ведущих специалистов, – давайте показывайте, зачем пригласили.
– Пойдемте в корпус «Г». У нас все готово, – с чувством собственного достоинства проговорил Владимир Карпович и первым двинулся по дорожке вдоль стены административного здания.
Остальные потянулись следом. Несмотря на тщетные старания охраны, Бугров и Шумилов были окружены плотной жизнерадостной говорливой компанией ученых. Многим было интересно поближе взглянуть на первых лиц СССР. Когда еще увидишь их вот так, на расстоянии вытянутой руки?
– Осторожнее, ногу не отдавите, черти ученые! – выругался Бугров и пробурчал себе под нос: – Как дети малые, честное слово!
Анютин же в окружении сотрудников НИИ чувствовал себя как рыба в воде. Сразу было видно, что он тут не первый раз и его здесь хорошо знают. Люди запросто интересовались у Сергея Дмитриевича, как дела, как здоровье. Он и сам искренне отвечал на вопросы, спрашивал о личной жизни, интересовался урожаем на дачах сотрудников. А на вопрос: скоро ли будет дедом? – смеясь, ответил:
– Внуки не дети, они сами родятся!
Наконец пришли. Корпусом «Г» оказалось отдельное одноэтажное сооружение, скромно спрятавшееся за кубом административного здания и столовой. Семицветов провел гостей через лабораторные помещения, и вскоре они очутились в просторном зале. В центре помещения прямо на бетонном полу располагалось непонятное устройство, представлявшее собой металлический диск около полутора метров в диаметре. Сверху диска нашлепкой сидел округлый кожух, сама машина стояла на трех коротких ножках. Прямо по полу к кожуху тянулся жгут проводов, другим концом уходя в стойку пульта управления у левой стены помещения.
После того как все расположились вдоль стен, к машине подошел сам директор. Выждав паузу, он откашлялся и, повернувшись лицом к Бугрову, начал речь:
– Я не буду много говорить. Я это и не умею. – После этих слов со всех сторон раздались сдержанные смешки. – Лучше пусть за меня скажут авторы этой разработки, а еще лучше, пусть продемонстрируют свое открытие. Андрей Викторович, Антон Генрихович, прошу вас.
Двое молодых людей в потертых джинсах отделились от толпы и направились к пульту управления. Сам Владимир Карпович отступил в сторону и, сложив руки на груди, повернулся лицом к машине. В зале наступила тишина, стихли разговоры, гомон.
Павел Николаевич с интересом разглядывал аппарат в центре зала. Анютин ничего не сказал о том, что им предстояло увидеть, даже намека не дал. Партизан! Ладно, пришло время оценить это «открытие века», главное – чтобы не взорвалось. Аппарат негромко загудел, естествоиспытатели за пультом включили питание.
– Это что? «Летающая тарелка»? – громким шепотом поинтересовался Строгов, и получил в ответ чувствительный толчок в спину от Арсения Степановича. Типа, не мешай!
Машина загудела громче и медленно поднялась в воздух. Зависнув на высоте двух метров, она пошла вправо, затем опустилась на метр и, облетев зал по периметру, приблизилась к невозмутимо взирающему на происходящее Арсению Степановичу. Верховный потянулся было к диску, но тот резко ушел назад, снова поднялся вверх, вернулся в центр зала и опустился на пол. Гудение стихло.
– Значит, оно должно летать, – Верховный первым нарушил молчание, – занятно. А провода зачем? Не могли радиоуправление поставить?
– Не могли, пока у нее слишком большой расход электричества, – ответил Семицветов, – аккумуляторы не тянут.
– А сколько она энергии жрет?
– Как свинья помои, – улыбнулся Анютин. – Это экспериментальный образец.
– Подождите, доработаем схему, и можно будет аккумуляторы ставить, – вмешался рыжебородый молодой человек, один из тех, кто демонстрировал машину. Остальные ученые плотным кольцом окружили гостей, ловя каждое слово. Всем хотелось воочию убедиться, что эксперимент произвел впечатление и оценен по достоинству.
– А она только в зале летает? На улице может? – продолжал расспросы Бугров.
– Внешняя среда и покрытие значения не имеют. Она способна летать даже в вакууме. Расчеты подтверждают.
– Так мне кто-нибудь объяснит, на каком принципе она держится в воздухе? – наконец нарушил молчание Шумилов.
– А вы сами попробуйте догадаться! – широко улыбнулся Семицветов.
– Антигравитация? – недоуменно пробурчал Бугров. В ответ со всех сторон раздался громкий смех. Смеялись бурно, весело, заразительно. Даже Сергей Анютин хохотал от всей души.
– Да нет никакой антигравитации, – сквозь смех выдавил бородач, – извините, Арсений Степанович, но это сказки для неучей.
– Давайте лучше пройдем ко мне в кабинет, и там мы все объясним, – предложил Владимир Карпович, когда веселье немного стихло.
– Ну, давайте, объясняйте. И нечего хохотать, я академиев не кончал, – улыбнулся Верховный.
– Тогда пойдемте. И извините нас, пожалуйста, люди мы все простые, в коридорах власти не бываем. Хорошим манерам не научены.
– Да не ерничайте, Владимир Карпович, все нормально. Только расскажите: с чем эту штуковину едят.
Разговор продолжился в кабинете директора. За крепким чаем с лимоном Семицветов и ученые, проводившие демонстрацию, постарались объяснить гостям суть своего открытия. Правда, Шумилов почти ничего не понял, не хватало образования. Ясно было, что еще в 96-м году в Сарапульском НИИ прикладного машиностроения открыли совершенно новый способ, позволяющий летать телам тяжелее воздуха. Что-то, связанное с резонансной квантовой частотой вакуума и высокочастотными колебаниями. Или нечто подобное. Что именно, никто, кроме Анютина, не понял, хоть все честно старались вникнуть в слова ученых. Год назад работу перенесли в Пермский НИИ, как обладающий лучшей технической базой, тогда же в Пермь переехали и авторы-разработчики. И вот сегодня гостям был продемонстрирован результат многолетних трудов.
Затем разговаривали о новых научных разработках, последних открытиях. Семицветов между делом посетовал, что у института нет современной Большой ЭВМ, а у имеющейся не хватает вычислительной мощности. Сергей Дмитриевич записал вопрос и пообещал помочь. После разговор плавно перешел на перспективы, открывающиеся этим новым изобретением. Если удастся снизить энергопотребление и стоимость установки, можно будет устроить настоящую революцию в авиастроении. И даже создать недорогой гражданский автомобиль на квантовом принципе. Такой машине не понадобятся дороги, решится и проблема парковки.
Разговор закончился только поздно вечером. И лишь прощаясь с учеными, Арсений Степанович, как бы между делом, сказал, что представляет разработчиков к Государственной премии.
– И не отказывайтесь, – добавил он, обернувшись, – Звезду Героя Соцтруда каждому повешу обязательно. За такую работу ничего не жалко.
