Алик: «Андрей жил в то время в Загорянке. Как-то он приезжает зимой и говорит, что договорился сделать второй концерт в местном клубе около станции, в деревянном заброшенном здании».

Крустер: «В те времена люди ещё выезжали за город на концерты, это было вполне нормальное явление. Я договорился, что за четыре микрофона и сорок билетов они нам сдадут помещение. А микрофоны какие! Даже не биговские! Обычные советские! Они говорят: „У нас тоже группа, нам микрофоны нужны!” Ну ладно! Четыре микрофона и сорок билетов? Нет проблем. Короче, договорился я об этом концерте. А в те времена билеты в Москве на такие концерты в среднем стоили 1 рубль 50 копеек, 2 рубля, самое большое – 2 рубля 50 копеек. А мы сделали – 3 рубля 50 копеек! И не то чтобы мы решили обогатиться, просто повысили ставку: кто хочет – тот придёт».

Алик: «Мы сами сделали билеты, разрезав пополам открытки и поставив на них штамп, договорились с Ширкиным и автобусом. Шелудченко по такому случаю новые тарелки купил. И вот завезли аппарат в какой-то совершенно жуткий клуб с низкими потолками, готовыми вот-вот обвалиться…

А музыканты собрались не прямо перед концертом, мы готовились с ночи: жили и киряли все вместе на одном флэте».

Крустер: «Конечно, а то вдруг кто-то пропадёт! Итак, мы приехали, начали настраиваться. Представь: раннее утро, неплохой денёчек. Суббота, по-моему, была. Небольшой морозец. В феврале это происходило, как раз у меня в этом месяце день рождения. Народу никого, лишь собаки ленивые зевают. Магазины на станции только-только начали открываться. Автобус рейсовый подошёл: пять человек в нём было всего. И вдруг подъезжает из Москвы на электричке целая орда: „Где магазин?!” Тут же скупается весь портвейн, водка и пиво, и все в экстазе, и эта толпа вбегает в местный Дом культуры, и мы начинаем играть так, что у этого Дома культуры крыша приподымается. Директриса в ужасе, она-то думала, что это будет просто концерт, а тут – рёв, скрежет, вой, крики бешеные… Два первых ряда просто убитых лежало, помнишь, Алик?»

Алик: «Причём концерт был выстроен по тем временам очень профессионально: сначала выскакивал барабанщик и играл какой-то брэк, а потом выходили мы с Андреем, я с одной стороны, он – с другой. Никогда такого не было, как сейчас:

– Давай настроим „бочку”!

– Давай!

Потому что настройка отвлекает и расхолаживает народ. Никогда у нас не бывало саундчека в тот момент, когда народ уже сидит в зале! Концерт начинался настолько неожиданно, что первые ряды просто убивались, а покойный Ширкин говорил, что за такую музыку надо давать молоко за вредность».