Развод

В католическом обряде венчания есть слова, которые должны произносить и жених, и невеста: «Пока смерть не разлучит нас». Эти слова предваряются торжественным обещанием быть вместе в болезни и в здравии; бедности и богатстве; молодости и старости. Завершается клятва (насколько помню по виденному и слышанному в Галичине) призыванием Бога и Его святых на помощь. «Помоги мне Боже, в Троице славимый, и все святые. Аминь».

Ничего злого в таком обычае, равном клятве, нет, хотя православная практика его и не знает. Но я привожу эту формулировку не ради подчеркивания конфессиональных различий, а ради вот этих самых слов: «Пока смерть не разлучит нас».

Слова эти напрямую связаны с цитатой из Нового Завета: «Жена связана законом, доколе жив муж ее; если же муж ее умрет, свободна выйти, за кого хочет, только в Господе» (1 Кор 7:39). И получается, что никто и ничто не имеет права растащить в стороны мужа и жену, никто не должен рассекать их надвое, но только одна смерть властна разлучить однажды соединенную в Господе пару. Ни стесненные квартирные условия, ни бездетность, ни убивающая привычка, ни угнетающий быт… Ни теща, ни свекровь, ни подкравшаяся незаметно старость… Абсолютно ничто и никто. Так в идеале, вернее – в норме. А теперь переведем взгляд на мятежную повседневность.

Божественные истины, добрые преданья старины и попросту веления совести нами так решительно попраны, и это попрание так давно уже вошло в привычку, что смерть стыдливо стоит в стороне. Этот, по апостолу, «последний враг» (1 Кор 15:25) словно никому уже в данном вопросе не страшен и неинтересен. Если бы она (смерть) могла говорить, мы могли бы услышать от нее закономерные жалобы: «Я сильней медицины, умнее философов, и меня боятся самые храбрые. Это я одна имею право разлучать супругов. А это право у меня оспорили и отобрали какие-то пигмеи вроде “несходства характеров” или “совместного проживания с родителями жены”».

Конечно, такой монолог невозможен. «У смерти нет языка, нет слова. Она всегда молчит. Нет более упорного и более вероломного молчальника в человеческих мирах. Потому смерть и является самым страшным чудовищем. Немой враг – самый невыносимый и отвратительный враг. О, если бы он заговорил! Человек бы ожил; радость бы громом ударила в его сердце. Но смерть всегда молчит. Ведь слово означает смысл, Логос. Если бы смерть заговорила, то умерла бы» (преподобный Иустин (Попович). Философские пропасти).

Итак, посмотрим еще раз на этих малорослых врагов супружеского единства, которые до смерти и вне зависимости от смерти делают ее работу – отделяют мужа от жены и жену от мужа. Кого найдем в списке? Найдем признание в том, что брак был заключен поспешно, под давлением обстоятельств или нажимом родителей. Еще: отсутствие собственного жилья и конфликты из-за проживания с родителями. Найдем пьянство, найдем измены. Найдем нежелание одного из супругов меняться к лучшему и развивать отношения. Это вполне официальная социология. И мы начнем сначала.

Если разводятся молодые… Им действительно лучше не жить с родителями. Воланд у Булгакова, сказавший, что москвичи мало чем изменились за века, разве что их сильно испортил квартирный вопрос, знал, о чем говорит. Цивилизация давно развивается под его, Воланда, управлением. Мы сгрудились в городах, разучились жить на земле, стали эгоистичны, взвинчены и нетерпеливы. Матери всех стран словно заключили негласный договор нарушать повсеместно одно из Божиих слов, а именно: «…оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью» (Мф 19:5). Матери (гораздо меньше – отцы) уверены, что они все знают лучше и их следует слушаться в первую очередь. Дать своим детям отлепиться от них, родителей, и прилепиться друг к другу не входит в планы родителей. Вопреки слову Бога родители стремятся управлять жизнью молодых, и ничего хорошего из этого не выходит. Если молодую жену спросить: «Кто у нее на земле самый дорогой и важный человек?» и если она, не моргнув глазом, скажет: «Мама», то перед нами семья, которая долго не выживет. Потому что попран Божий закон. С момента выхода замуж и до смерти (даже дети здесь не в счет) самый важный человек для жены – муж, а для мужа – жена соответственно. Следовательно, жить лучше отдельно. Понятно, что жилищный вопрос – это та еще гиря на ногах. Но принцип остается принципом. Нужно снимать квартиру, и на это, а не что-то иное тратить подаренные на свадьбе деньги. Нужно молодой хозяйке стать самостоятельной на кухне, а им обоим – в спальне, быту и управлении домашним бюджетом.

Наружу вылезает инфантильность многих молодых людей. Заласканные родительской любовью, они слишком долго лишены всякой инициативы, ждут помощи и подсказок, боятся трудностей свободного плавания. Именно такие со временем могут сказать: «Мы поторопились. Мы не готовы. Мы думали, что супружество – это сплошные легализованные удовольствия, а это, оказывается, труд, труд и еще раз труд». Не дети должны рожать детей, а сформировавшиеся ответственные люди. По сути, дело упирается в огрехи воспитания, в тотальный инфантилизм. И даже там, где жизнь побогаче, где молодым могут обеспечить свое жилье на раннем этапе, инфантилизм все равно вылезет и заявит о себе.

А ведь мы сплошь и рядом учим детей чему угодно, только не искусству жить в семье. Два-три иностранных языка, столько же дипломов – не редкость. Редкость – навыки в домоводстве, ответственность и житейская выносливость. Старшему поколению через воспитание нужно взять на себя ответственность за будущее возможное счастье детей и вовремя устраниться, когда чадо обзавелось семьей.

Человек взрослеет и стареет. И чувства должны взрослеть вместе с человеком. Любовь, возникшая в 25 лет, не может не измениться и не повзрослеть вместе с человеком к 35-ти годам. Если нет, то она просто исчезнет. И в 45 лет невозможно любить так, как любили в 35. Нужно опять посерьезнеть в чувстве и догнать убегающий возраст. Это и означает «строить отношения». Это называется «личностный рост» и сознательное взросление. Все это китайская грамота для суетного и эгоистичного человека, который и в 40 лет чувствует себя мальчиком в коротких штанишках, которого всегда ждет дома тарелка маминого супа и мамой же выстиранная рубашка.

Но разводятся не только молодые. Разводятся и люди старше. Они попросту теряют по дороге любовь и живут по привычке до тех пор, пока что-то не случится. А случается как-то одно и то же, а именно – новое чувство к новому человеку при седых уже отчасти волосах. Может, это просто страх старости. А значит – своеобразный вампиризм, когда взрослый человек словно пьет кровь молодой любовницы, пытаясь омолодиться. К женщинам сегодня это так же относится, как и к мужчинам. В блуде у нас больше, чем где бы то ни было, демократии и равенства.

Это преступная попытка начать жизнь заново, с нового листа. У бизнесменов это может носить кодовое имя «нового проекта». Они ведь привыкли открывать проекты, развивать проекты и закрывать их, когда старая «скважина» пуста и новая прибыль ожидается в другом месте. Живые люди, с которыми прожиты самые важные и лучшие годы, иногда одновременно и самые тяжелые годы, отбрасываются в сторону за ненадобностью. Как будто человек будет жить вечно. Вот сейчас совершит реинкарнацию, начнет все заново и прошлое само собой исчезнет. Это, друзья, как ни крути, проблема безбожного человека. Да и проблема плохой подготовки детей к самостоятельной жизни – тоже проблема безбожного человека. Именно поэтому церковные слова «пока смерть не разлучит нас» звучат таким анахронизмом, а на их место с наглой улыбкой становятся никого не удивляющие своей дикостью словосочетания «мой третий муж», «моя бывшая».

Снежный ком, летящий с большой горы, по дороге набирает вес и скорость. Мы находимся в той исторической точке, когда криком «Стой!» этот ком точно не остановить. На вопрос «что делать?» ответ есть не всегда, потому что часто уже ничего не сделаешь. Но раскрыть глаза на беду и назвать вещи своими именами мы все же обязаны. Какие дети родятся в современных семьях и что ждет наших внуков? Ведь и венчание не действует автоматически. Разводятся почти с одинаковой легкостью и венчанные, и невенчанные пары. Ничто больше не сдерживает человека. Жуткой постчеловеческой нормой жизни XXI века может стать повсеместное существование «технически оснащенного», «информационно подкованного» и «юридически грамотного», но при этом «лично несчастного» и «семейно-неустроенного» человека. Может быть, это и будет так называемый «последний человек».